Ох, уж эта мода...

Ох, уж эта мода…
На телеканале «Культура» в это самое время идёт программа «Наблюдатель», где Ф.Толстая подобострастно собеседует с четырьмя гостями-мужичками о романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита».
Я выслушала её незамысловатую преамбулу к этой беседе и представление собеседников, и тут же выключила телевизор. Слушать болтовню о романе, который для меня лично (как читателя) вовсе даже и не роман, а так, какие-то замарашки замороченного автора, - ну, ей Богу, не по силам и возможностям.
Вернусь к «роману». Впервые прочесть его попыталась примерно, в 72-м или 73-м году, в 21 или 22 года. Не осилила. Да, перечла страницы, где там Анка, идя через трамвайные рельсы, пролила растительное масло, ещё какую-то муру, но поняла, что мне это столь неинтересно, что смысла читать далее – просто нет.
Сдала журнал обратно в библиотеку (насколько помню – читать пробовала журнальный вариант; в Москве, в студенческие годы, когда началось это «массовое паломничество» перед Булгаковым, во что чуть не вляпалась тогда и я).
К счастью, далее нормально жила и без этого рабского преклонения перед обожествляемым вдруг авторишкой. Прошло время, ора над Булгаковым стало всё больше. Автор уже признавался гением, а «Мастер и Маргарита» - ну, просто книгой всех веков и народов. Я сделала новую попытку перечесть роман. Может, чего-то недопоняла, не увидела, недооценила?
Роман опять не давался. Насиловать себя не стала. Обойдусь. Когда, наконец, ор стал общеголосым, когда нашлись доброхоты, которые включили его во все школьные и вузовские программы по русской (советской) литературе, я перешагнула через личную скуку и полуотвратность – дочитала романчик до конца, и поняла, что ничего нового из него не почерпнула – абсолютно.
Да, я увидела тесную связь автора с Маргаритой, о которой уже неоднократно читала в литературоведении, из чего знала, что это описание знакомства и событий из жизни Булгакова и его жены Елены, и т.д., и т.д. Почему это должно радовать, забавлять, интересовать лично меня? У всех людей бывают свои житейские истории, многие пытаются описывать их, - да и ради Бога!
Вопрос лишь в том – насколько талантливо они умеют это делать? Одним удавалось – Толстому, Тургеневу, Горькому, другим классикам, почему их так любят и превозносят целые нации. Другим, увы, талантливость давалась меньше, потому и читателей-почитателей у них поменьше.
Вот и роман Булгакова для меня представлялся абсолютно завалящимся, мелким, никаким. Написанным абсолютно серым языком. Перечитав его, ей Богу, я заглянула даже за обложку: - А больше там ничего не написано? Может, я что-то пропустила, что другие находят в этом сером повествовании, а я нет?
Но за обложкой было пусто, и немного обдумав ситуацию, я, похоже, нашла причину, почему этот «романик» (романом его назвать никак нельзя, уж очень сильна гипербола, предложенная в трактовках ангажированных литературоведов) стал притчей во языцях, в первую очередь, в московских литературных кругах в постсталинские времена.
Я поняла, что история, связанная с этим романом, очень мифологизирована. (Кто знает советское литературоведение – тот в курсе, что еврейские литераторы весьма любили мифилогизировать всё, что связано с советскими писателями еврейского происхождения. Они у них все – тайные гении, малопризнанные Сталиным и его окружением, с какими-то скрытыми смыслами в творчестве, и т.д., и т.д.
Я из всех этих мифологизаций признаю только касаемую Марины Цветаевой, ну, может быть, ещё Ю.Олеши. Они, потому что, оправданы реальным высоким творчеством, оригинальностью, действительно большой талантливостью. Всё прочее – есть измышления серой болотной второсортной литературовщины 60-х и последующих годов).
Мифологизировано данное произведение даже не само по себе, как литературное творение, а как исторический материал, лёгший в содержание книги-повествования.
Выспренная и одновременно подражательная (извечно подражающая кому-то) московская публика, узнав биографию жены Булгакова, которая ради отвергаемого обществом и властью писателя бросила какого-то там высокопоставленного  денежного  мужа, почти обезумев, тут же вознесла на всевозможные пьедесталы новую, возрождённую Елену, которой, якобы,  была дана почти историческая миссия продлить какой-то героический ряд знаменитейших женщин.
У московских полусалонных трещоток обнаружилась новая тема для обсуждений и восхищений, у мужчин-окололитераторов – для восхвалений и повторений, и т.д., и т.д. Незаметно они очень увлеклись этой новизной трактовок, воздавая булгаковской героине уже почести почти Елены спартанской.
Образ – по любопытнейшей случайности – полюбился всем, и вот уже не жена Елена, а сама мифическая Маргарита окутала сладким призраком ещё вчера отвергаемого большинством Мастера…
У нас, если захотят того литературные Олимпы, и Богом, и гением сделают враз кого угодно! Был бы заказ на то, была б оплата, предубеждение или что-то ещё, такое же «таинственное» и запретное…
Вот что, с моей точки зрения, послужило главной причиной такого превозношения сомнительного произведеньица. Но прочие люди придумали целые теории «шифров и расшифровок» этой книжонки, упражняют в том собственные умы, замусоливают тем же умы молодой поросли.
Если бы я не была всю жизнь благодарным читателем мировой литературы, поклонницей её лучших образцов, я, пожалуй, подумала б, что, наверное, чего-то недопонимаю, не так прочитываю, и т.п.
Но почему-то мне за долгую жизнь удавалось разгадывать «тайнопись» и шифровки такого количества писателей всего земного шара, что, ей Богу, трудно себе даже представить, чтоб наряду с этим не поддалась «тайнопись» вполне заурядной, посредственной книжонки!
Но, видимо, у меня есть какие-то несовпадения с отдельными еврействующими умишками, ну, вот по-разному видим одно и то же!!
ПризнАюсь, подобное несовпадение у меня случилось и с одним французским классиком. Уже после окончания университета, в конце 70-х годов, я себе сказала: - Что-то напрочь не помню «Мадам Бовари».
Помню, читала в юности, а в вузе книга эта стоит чуть не первой в программе по иностранной литературе, а в памяти – нуль. (Тогда с моей памятью такое случалось редко, ибо не интересных, не впечатляющих книг я не читала, отбрасывая их сразу). Решила перечесть заново. Перечла. Книжонка оказалась махонькой, тоненькой. И не роман никакой – так, повестушка.
Написан – почти заурядно. И сюжет таков же. Таких книжонок на полках библиотек – полно. Но как я помнила из литературоведения – этот романчик был примечателен для своего времени именно тем, что был первым из повествующих о любовных романах-приключениях героев из разряда не очень высоких сословий. Вот такая изюминка поставила его в разряд лучшей мировой литературы!
А для меня мадам Бовари как была серенькой мышкой, так и остаётся. Кроме её имени – в памяти ничего не удерживается из её истории. Молодому поколению из разряда подобной литературы я уж, конечно же, рекомендовала бы скорее читать «Страдания молодого Вертера» талантливейшего Гёте, нежели второсортные романчики серенького бытия среднего класса Европы и прочих континентов.
Кстати, к той истории о Елене, что я рассказала выше. Подобное реально известно из жизни отдельных московских киноартисток, например. Почитайте отдельные биографии: стоит в кого-то из них влюбиться высокопоставленному чину (в советские времена), а им, не дай Бог, ещё и отказать этим чинам в расположении, их московское общество поднимало на такие пьедесталы, что другим и не снилось!
Это коснулось Л.Смирновой, В.Серовой, З. Фёдоровой…  Молва сразу делала их весьма популярными, прибавляла им и в красоте, и в достоинствах, и в талантах тоже! Если вдуматься во всё это – смешно, конечно, но так было…
Но я – не строгий судья, я лишь высказываю собственные суждения, абсолютно не полагаясь на то, что переменю чьи-то иные. Им нравится сходить с ума по фантомам – пусть сходят.  Я в предыдущих статьях уже писала о собственных литературных пристрастиях, может, напишу и о других, касательно иностранных писателей.
И пишу только о собственных ощущениях, по воспоминаниям, которые пока ещё живы, не исчезли из памяти.
13.06.2017.
В.Лефтерова