На семи горах

Над излукой речной -  белым лебедем - храм.    
Любо плыть ему и вздыматься
Над концами  села по семи  горам
Со времен, почитай, ермацких.

И царей пережило село, и цариц -         
Панихиды по всем отзвонило, -
Самозванцев, раскол, перемену  столиц,
Но характер свой сохранило.

Словно вицей  березовой  ниже спины, 
Припечатают прозвищем хлестким:
На Плакун-горе - горюны-молчуны,
А на Мерзлой горе - отморозки

Клонит долу набухшие грозди  сирень, 
Вечера - как из теплого воска.               
В  светлый праздник престольный на Троицын день
Ленты в косы вплетают березке.
 
На Ильинской горе - петухи на заре.
В Заурале - в ответ проорали,
Значит, травы в росе заждались косарей,
И коров выгонять не пора ли?

И советскую власть пережило село,
И колхозами переболело,
Только загнанным сердцем надорвалось,   
Силой жизненною  обмелело.

Не  слыхать по  утрам петухов по дворам,   
И дворы в косяках пошатнулись.      
Над  излукой речной - тот же высится храм,
Только   шею лебяжью свернули.

Выпал на трудодни вечный всем  выходной.
Парят в глине крестьянские кости
В тесноте-необиде с обширной роднёй   
На Ильинской горе, на погосте. 

 С  детства вышколенные  партийным кнутом,
Лебедою, войною, бедою  -               
Те, кому не по чину лежать под крестом -            
Под  советскою ржавой звездою.
 
Доколхозных времен коммунары,
Агрономы и ветеренары,
Председатели и  бригадиры - 
Годы жизни,  медали, мундиры.
Фельдшера, почтальонки, училки -
В коммунальной  казенной  квартирке.
Плотники, лесорубы, доярки -
С фотографий ослепших неярких.
Конюхи, кузнецы, пчеловоды…
Пьют подснежники талую воду.
Шофера, трактористы-буяны…
Зарастают подворья бурьяном.
Горюны, молчуны, отморозки…
А над ними - осинки, березки.