Плач Кассандры

Плачь, моя лира.
Пеплос мой: пурпур и снег.
Дева с кудрями, как мёд, - отплывает в Микены.
Пепел над Троей кружит, как в чудовищном сне,
Спят и Приам, и Парис, и Пирехм, и Архелох…

Вот и свершилось. Гори крепостная стена!
Счёт свой закрыли мы нынче последнею кровью,
Вот и закончилась долгая эта война,
перемешавшая дев, и царей, и героев…

Ложною клятвой запятнан Эант Оилид*,
В сердце Афины посеяно гневное семя,
Сын Оилея, беги же, прикрывши свой стыд,
Скоро аэды по мифам позор наш рассеют…

Плакали в голос троянские жёны, когда
всех их к палаткам сводили данайцы, считая,
Я лишь смеялась тогда, памятуя, как дар,
вещий мой дар за безумье они почитали…

Было: разгневался Зевс, и теснили мы рать
греков, пленивших на горе своё Хрисеиду,
В ярости их корабли предавали кострам…
…Спас их Патрокл тогда, сам же однако погибнув.

Полнить себя тихой благостью, как молоком,
Косы плести и вещать в голубом покрывале,
Складки хитона разравнивать нежной рукой,
Горькое девство лелеять средь маков печальных…

Плач, моя лира.
С акрополя брезжут огни,
То – для флотилии эллинской знак к наступленью.
Троя, ликуй, у ворот твой палач и жених,
Выйди навстречу ему, притворившись Еленой…

…Груб Агамемнон и ложе его – как гранит,
Сброшен у входа в палатку пророческий пеплос,
только глуха моя плоть и не хочет любви,
и никому уж не воспламенить эти чресла.

Пеплос мой: дым и туман.
Плоть: иссохший цветок.
Все мы хлебнули безумия полною мерой...
Сердце моё и пожар бы расплавить не смог,
Глины преснее мне ласки твои, Агамемнон.

Пахнет левкоевым маслом от светлых волос,
Дар свой возьми, Апполон, он мне больше не нужен:
Смуглый царевич Локриды забрал мою плоть,
Светловолосый фригиец унёс мою душу*.

Город горит. Я безумна наверно и впрямь.
Всё вспоминаю начало и глас чей-то грозный:
-Поздно, о, дева, ветра ворожить кораблям, -
Сто тысяч воинов стали под стенами Трои.

Вот и свершилось. Закончилась эта война.
Плачь, изливайся, рыдай, говори, моя лира,
Перебирай словно бусины их имена:
Нестор, Ахилл, Менелай, Одиссей, Подарилий…

Царь уберёт меня в лён драгоценный, вольёт
в губы сухие мои - пену нежности горькой,
из родонита венец мне возложит на лоб...
Но всё равно уже нити надрезали мойры.

Любо мне во поле было с козлёнком играть,
Песни слагать и дразнить сребролукого бога...
Ныне во власть отдаюсь кораблям и ветрам,
Кротко до дна иссушив чашу девичьей боли.

Рвётся на пряжу туман и в крови небосвод,
Тает мой пеплос над палубой грозной триремы,
Над разорённым акрополем солнце встаёт,
Дева с кудрями, как мёд, - отплывает в Микены.

Эант Оилид – Аякс Малый, сын царя локров, греческий герой, покусившийся на честь Кассандры, когда она пряталась от ахейцев в храме Афины, а после, когда его хотели за такое святотатство забросать камнями, - дал ложную клятву у алтаря, что невиновен.
Фригиец – жених Кассандры - Кореб, сын царя Фригии, павший в ночь взятия Трои.