Договор со смертью глава 4, 5, 6

Романтики с большой дороги)

Всё время, что они шли сквозь лесную чащу, Лёша не уставал удивляться своему попутчику. С лица Чижика не сходила светлая и даже милая улыбка. Сам лес, казалось, расступался перед ними: ветки уходили в сторону, корни деревьев закапывались в землю, поблизости не прожужжал ни один комар, а мелкие животные, ничуть не боясь, выходили к ним навстречу. Белки и птицы садились Чижику на плечи, маленькие оленята охотно брали у него из рук кусочки мягкого хлеба. За всю дорогу им не встретилось ни одного хищного зверя, хотя следов их пребывания повсюду было достаточно, и настроение у Алексея было лёгким и безоблачным, хотя совсем недавно он почти что отдавал Богу душу. Ему даже петь захотелось и вот, насвистывая какой-то незамысловатый мотив, Коляда споткнулся и полетел кубарем в кусты. Чертыхаясь и выдергивая из рук какие-то колючки, Лёшка вернулся на тропинку и сразу же оказался в окружении дюжины крайне несимпатичных личностей, вооруженных чем попало: от серпов до раритетных мушкетов. Одеты они были тоже крайне живописно: в какую-то рванину, которой самой место на помойке. Даже родные бомжи в Лёшкиной памяти одевались куда более прилично.

— От ты и попался, голубь, от ты и отбегалси, — беззубо прошамкал тип с повязкой на глазу и с железной вилкой в руках.

— Скидывай портки, гадёныш, — мечтательно проговорил крендель, у которого из всей одежды присутствовала только медная серьга в ухе.

— Надо сумку у него распотрошить, глядишь, и золотишко отыщем, —радостно потёр руки разбойник, у которого за спиной висело что-то типа балалайки.

— А не много ли вы хотите, разбойнички? — весело спросил Алексей, доставая меч из ножен. — Можно ведь и поплатиться.

Раньше, в прошлой жизни, Лёхе никогда не доводилось держать в руках холодное оружие. Он рос домашним, спокойным ребёнком. Ни в школе, ни в универе ни в какие зубодробительные секции не ходил. Но вот только Коляда брал этот меч в руку, он становился похож на какую-то машину, которую долго и кропотливо обучали всем навыкам боя с этой довольно опасной железякой.

— Отдавай шмутьё по-хорошему, глядишь, и не будем брать грех на душу, — угрожающе просипел амбал, у которого вместо одежды во всю грудь была нарисована русалка с мужским достоинством невероятного размера во рту.

— Так я вам и поверил, — произнёс Алексей, радуясь, что среди разбойников не видно Чижа, и ткнул мечом в пах самого ближнего.

Бандит заорал во всё горло, видимо оплакивая теперь уже несбыточные надежды на продолжение своего ублюдочного рода, и скрылся в кустах. Сверкнул меч, и ещё у двоих снесло напрочь головы, а потом случилось неожиданное. Со всех сторон на разбойников напали невесть откуда взявшиеся крупные волки. Пять минут в образовавшейся куче-мале были слышны только рычание и жалобные крики бедных бандитов, а потом волки убежали так же внезапно, как и появились. Лишь последний подошёл к Лёше и напоследок ласково лизнул ему руку. Оглядевшись, парень увидел множество растерзанных человеческих тел и лукавую физиономию Чижика, который сидел на сучковатом пне и беззаботно болтал ногами.

Лёшка медленно вытер меч пучком какой-то травы, аккуратно вставил его в ножны и, подойдя к Чижику, с интересом спросил:

— А скажи-ка ты мне, милый ребёнок, у тебя папу не Фредди Крюгер случайно зовут?

— Моего отца Ярославом зовут, — засмущавшись ответил Чиж.

— А мне вот почему-то кажется, что нет. Волки — это же твоя работа?

— Я только помочь хотел. А вдруг ты бы не справился? — чуть не плача, пытался оправдаться мальчик.

— Запомни, братик, если потребуется твоя помощь, чего, надеюсь, никогда не случится, я попрошу тебя о ней, — тоном мудрого сенсея произнёс Коляда и сразу же пожалел о том, что сказал. Вид плачущего мальчишки почему-то разрывал ему сердце.

— Ладно, родной, не плачь, но в следующий раз я как-нибудь сам справлюсь, — Лёша обнял мальчишку за плечи, и они медленно отправились по светящейся красной тропинке.

Ночь опять свалилась внезапно, как будто поджидала за углом, и ко всем бедам зарядил противный мелкий дождь, в момент промочивший их одежду насквозь.

Поднялся сильный ветер, и вдруг после одной из вспышек молний Алексей увидел неподалёку чёрный зев огромной пещеры. Друзья, не раздумывая, побежали туда, и как только вступили под спасительные своды, над входом до самого пола обрушилась толстая кованая решётка, отрезав молодым людям все пути отступления...

(Зверь)

— Лёша, мне страшно, — тихим голосом сказал Чиж и потрогал решётку.

— Не помирай раньше времени, — Алексей попробовал потрясти ее, но это было равносильно тому, что сдвинуть с места танк.

Внезапно около входа показались огни, и к решётке подошла целая толпа людей, как две капли воды похожих на недавних разбойников. С радостными воплями они расположились по ту сторону решётки, явно намереваясь провести здесь достаточно длинный отрезок времени. Некоторые даже развели костры и принялись жарить на них какую-то вонючую провизию.

Наконец, некая, грозного вида мадам, одетая во что-то, напоминающее пальто — всё дырявое, как будто его с пяти метров изрешетила шрапнель, с выдающейся грудью размера XXL, подошла к решётке и со смехом проговорила:

— Ну что, голубки, попались? А вы шустрые какие. В пять минут раздолбать в пух и прах шайку Пучеглазого — это, я вам скажу, дело не лёгкое, а у него там не барышни кисейные веерами обмахивались, за исключением разве что Дырявого, да и тот девицею только по ночам бывал. Днём-то вполне себе солидный мужчина, что видно невооружённым глазом, в связи с отсутствием у него порток. Но со мной вам не тягаться. У тётки Горгоны не забалуешь. Благо, вы сами в капкан попали, даже заманивать не пришлось.

— Простите, уважаемая, — как можно вежливее постарался спросить Коляда, — а за каким дьяволом мы вашей милости понадобились? Денег у нас немного, съестного почти не осталось, одежда наша, осмелюсь заметить, на вас вряд ли налезет.

— А ты ничего, симпатичный, — прильнула прыщавой рожей к решётке атаманша, — да и мальчишечка твой — сладкая конфетка. Я бы вас распробовала, если бы не нужда крайняя. Деньги ваши нас не интересуют, равно как и одежда, что на вас надета. А понадобились вы нам для другого дела, крайне увлекательного, уж вы мне поверьте.

— Это какого же? — в страхе прошептал Чиж.

— Да ерунда в общем-то, надо одного типа покормить, а он, зараза, кроме человечины ничего не жрёт, вот и приходится ему всяких бездельников на прокорм по лесу искать. Сегодня ваша очередь.

Чиж молча заплакал, а Лёха с остервенением затряс решётку.

— Решёточка крепкая, только руки об неё сотрёшь, — заржала бабища и, громко испортив воздух, отправилась к ближайшему костру.

— Не плачь, Чижик, не плачь, родной, я наши жизни никому так просто не отдам, тем более, что у меня меч волшебный есть, да и ты кое-что у нас умеешь.

— И то верно, — сквозь слёзы улыбнулся Чиж.

— А, пойдём-ка, мы с тобой посмотрим на этого типа, вдруг его сонного прирезать удастся.

Молодые люди осторожно прошли вглубь пещеры, а Лёшка, на всякий случай, обнажил меч. Ход постепенно расширялся и, вот чудо, стало как будто светлее, хотя никаких сквозных отверстий в стенах не было, и огня тоже не наблюдалось. Пройдя ещё шагов десять, они услышали страшный громоподобный рык и увидели здоровенного трёхметрового медведя, стоящего на задних лапах. Весь пол вокруг него был усыпан человеческими костями и медвежьими испражнениями, от чего в пещере стояла нестерпимая вонь. Медведь повел носом, оживился и, как был на задних лапах, потопал навстречу ребятам.

— Лёш, ты только ничего пока не делай, ладно? Я попробую, — прошептал Чиж Алексею в ухо и, прежде чем он что-либо успел сделать, мальчик шагнул в лапы чудовищу.

Лёха в ужасе замер на месте, но вдруг в голове услышал отчётливые слова:

"Зачем мы тебе? Мы ведь ничего плохого не сделали".

И Коляда с изумлением увидел, как медведь остановился и сел на свою мохнатую задницу.

"Ты говоришь по-медвежьи, мальчик", — прозвучал низкий голос в Лёшкином мозгу.

"Я говорю на всех звериных языках и на медвежьем тоже. Как ты сюда попал, несчастный?"

"Эти злые разбойники, что пляшут там у костра, заманили меня сюда хитростью, а потом, потехи ради, стали скармливать мне неугодных им людей, просто случайных путников или обворованных ими людишек, чтобы не пожаловались властям и просто для своего больного удовольствия. А я что? Я без пищи жить не могу. Подержат меня с месяц впроголодь — я, кого угодно, съем.

"Бедный мой, мне так тебя жаль. И ты не пытался отсюда сбежать?

"Отсюда не убежишь — решётка крепка, а скалу проломить не смогу даже и я".

— Постойте, — осенило вдруг Алексея, — у меня ведь волшебный меч. А вдруг перед ним та решётка не устоит?

— Даже, если ты разобьёшь решётку, за ней не менее сотни вооруженных головорезов.

"Ты, главное, решётку сломай, человек", — уверенно прозвучал голос медведя. "А уж тогда я с ними за всё посчитаюсь".

Коляда развернулся и быстрым шагом подошёл к решётке, возле которой в ожидании гнусного представления уже скопились разбойники, подсвечивая факелами пещеру, видимо, для лучшего обозрения.

Свистнул меч, и нижняя часть решётки, метра с два высотой, рухнула на головы незадачливых зрителей. В тот же миг мимо Лёшки пулей промчался освобождённый из заточения медведь и принялся убивать направо и налево. Разъяренный зверь не обращал внимания на мушкетные выстрелы, а разрывал людей одним движением лап. Во все углы пещеры летели оторванные головы, руки и ноги, человечьи кишки. Леша же в это время вносил свою лепту в разгром бандитов. Его меч крушил всё, что попадалось ему на пути. Наконец, звериный рык и стоны умирающих людей прекратились. В пещере наступила гробовая тишина, и только тогда Лёшка понял, что убивать больше некого.

Подошедший с факелом в руке Чиж ласково погладил его по окровавленной щеке.

— Ты спас нас, Лёша, — сквозь слёзы прошептал Чиж.

— Мы оба хорошо потрудились, — устало сказал Алексей и ласково поцеловал мальчика в макушку...

(Милый дом)

Минул ещё один день после той памятной ночи в пещере. Друзья отмахали не один километр по странному лесу, останавливаясь лишь, чтобы перекусить из бабкиной котомки, продукты в которой почему-то никак не кончались, к великой радости Чижика, который категорически не хотел убивать каких-либо зверей, даже под страхом голодной смерти. И купались в ручье после пыльной тропинки, причём Чижик почему-то всегда мылся отдельно, как будто сторонясь Лёшки, но тот не обращал на это внимания — мало ли какие у мальчишки могут быть причины. Может, он просто стесняется, что, кстати, очень соответствовало образу подростка.

— Лёш, а мы не можем свернуть с луча? — как всегда с улыбкой спросил Чиж.

— Нет, мой мальчик. Мне потом дороги не найти, это сейчас луч прямой и ровный, а завтра, кто знает. А колдуна этого мне повидать надо бы... — задумчиво проговорил Алексей, продолжая топать по уходящей в перспективу ровной алой линии. — А что случилось, родной?

— Да просто вон за тем пригорком мой дом стоит, а луч как раз через него проходит, — первый раз за день с печалью произнес Чиж.

— Ты, что же, и отца увидеть не хочешь?

— Хочу, всем сердцем хочу, — глаза у мальчика наполнились слезами, — да вот мачеху боюсь, как бы она с нами чего худого не сделала.

— Я с тобой, дружище, а вдвоём мы стоим десятка противных мачех, — попытался подбодрить Чижика Алексей, — в крайнем случае, потихоньку ночью улизнём. Делов-то.

— А сколько твоему папе лет? - как бы между делом, поинтересовался Коляда. — Наверное, уже в возрасте?

— Скажешь тоже, — лучезарно улыбнулся мальчик, — ему и сорока лет нету ещё.

— А мачехе сколько? — сдуру ляпнул Лёшка.

— Ей может быть сколько угодно,— сразу погрустнев отозвался Чиж,— но выглядит она не старше меня.

— Ясно, — попытался уйти от неприятной темы Алексей.

— Это не всё, — опустив глаза тихо сказал мальчик, — я тебе сказать должен, только не знаю как.

— Говори, как есть. Что ты мне такого страшного можешь сказать?

— Я, ну в общем, я не мальчик, — скороговоркой выпалил Чиж и мгновенно стал красным как рак.

Все кусочки мозаики сложились моментально у Лёшки в голове: отдельное купание в ручье, такой ангельский, совсем не мальчишечий голосок, постоянная улыбка и, если слёзы, то в три ручья, а главное, необъяснимая ранее нежность, которую постоянно испытывал Алексей к этому милому мальчику, причём чувства, которые охватывали его в это время нельзя было назвать ни братскими, ни отцовскими.

— Не плачь, глупый ребёнок. Я что-то подобное подозревал, но не был до конца уверен, поэтому и молчал. Зато теперь ты можешь быть сама собою и не напрягаться, играя совершенно ненужную меж нами двоими роль. И знаешь, где-то в душе я даже рад, что ты не мальчик, а то я уже себя в извращенцы хотел было записать, — выпалил Алексей и ласково поцеловал девушку в самый уголок рта.

— И как же тебя зовут, прелестное создание, на самом деле? — не обращая внимание на смущение бывшего Чижика, спросил Лёшка.

— Наташей, — вдруг смело глянув ему в глаза, ответила девушка.

— Наверное, это судьба, — как будто сам себе пробурчал Коляда и, показав на видневшийся на пригорке красивый большой, особняк спросил:

— Так это и есть твой дом?

— Да, здесь я родилась и выросла, и здесь же умерла моя мама, — снова со слезами в голосе проговорила Наташа. — А теперь там поселилась эта тварь мерзкая, которая наверняка маму в могилу и свела, — неожиданно жёстко выпалила девушка, и Алексей впервые за время их знакомства увидел в её глазах ярость.

— Теперь мы вдвоём Чижик, — по привычке назвав её старым именем, сказал Лёшка, — и что бы она там из себя не представляла, я клянусь тебе, что пока не выясню это, мы оттуда не уедем.

И они с разными чувствами, но с одним желанием во всём разобраться, медленным шагом пошли к родному дому Наташи.

Подойдя вплотную, Алексей увидел прелестное трёхэтажное здание с резными колоннами поддерживающими портик и двумя крылатыми целующимися амурами на флюгере крыши. Снизу доверху стены всего строения опутывал прекрасный золотистый плющ. Справа от дома имелся небольшой парк со старыми липами, который пересекали узкие прямые дорожки, выложенные красной плиткой. Слева, видимо, были какие-то хозяйственные постройки, а прямо перед домом бил вверх на высоту пяти метров великолепный фонтан, окружённый четырьмя лавочками с кованными спинками. На одной из них сидел, опираясь на палку, пожилой мужчина и, похоже, мирно дремал.

Увидев старика Наташа бросилась к нему, обняла его за колени и, глотая слёзы, проговорила:

— Здравствуй, папа...