Последний диалог

— Смотрю на женщину в Траттории. Не понимаю: чья и кто она. Твоя вчерашняя история никак ещё не истолкована. За что ты пьёшь, на что надеешься? О чём молчишь и чем согреешься?
План на июль надеждой шаткою. По плитам самокат лошадкою. И перед окнами отчаянно вслух и по-русски про скучание.
Моя иллюзия размётана. Осколки сыплются и катятся. В Арланде встретит самолёт она в семь. Утром. В новом красном платьице. Или без риска неуместного, не изменяя график пятницы в любом другом обычном платьице полезный завтрак ровно съест она, пойдёт по плиткам в заведение и, разоврав коллегам странного, в июльском летнем вазастановом рассеется как привидение.
Что будет дальше?  Я не знаю. Ищу июль и маюсь маем.

— Шведский крестовый флаг, вся королевская рать не представляют, как я задолбалась врать.
Врать из последних жил тем, кто не заслужил — род непростого спорта.
Делать семейный вид, нам подбирая свит близ аэропорта.
Прикосновенье лба. Штатный агент "штази". Внутренняя борьба в соусе внешней грязи.
Глажена и сыта, я сижу в одеяле. Снятая в идеале полудева-мечта.
Жаждущая любви в сказочном Васастане — безопасно, вдали, с терапевтом в кармане.
Тут бы назвать цели, чтоб оправдать уже пятна по всей постели, дырки по всей душе.
Цели, а не причины, ну же, смелей, мужчина.
Двадцать каких-то лет, чей-то экзоскелет или эндопротез, парной рифмы парез, или угар парной, было обнажено — стало обожжено, что ты, обожемой, жадно, до дна, одно.
Да или да, но?
Шведский крестовый флаг, скрой ото всех глаз. Это последний раз. Sn;lla. Forl;t. Tack.

— Девочка тяжёлого поведения. Ждёшь ответа конкретного. Тень есть, А предмет — нет его. И вовсе не было предмета теньего. Навыдумывали себе страсть. Ну, вот я... Здрасть. Теперь майтесь, думая по ночам:  зачем/к чему/и прочий кочан.
Друзей  и коллег рати. Семья. Врать и врать им.
Тень накрывает город. Шаркающей. В плаще. Иду наугад во тще. Душит любой ворот. Воздуха не выдумали. Дышать нету. С этого свету, видимого. В середину лета. Вглядываюсь надеясь, боясь. Как там связь?
Связаны чем? На сколько? Ты отвечаешь колко. Или смешишь до колик. В графе "итого" — нолик. В графе "семейное положение" — невесомость и притяжение.
Хочу ли я туда?
Ад.

— АД — это атопический дерматит. Кожа краснеет, зудит и горит. Человечьим голосом говорит: дай мне его прикосновений, ну. К животу, колену, золоту, льну. Просто дойди, а уж я прильну. Ты не умеешь, неласковое дитя. Но я все сделаю за тебя.
Задница вторит: мир так уныл и сер. Всех изменений — цвет трусов и размер. Мне приключений бы, мне потрясений, мне удовольствий курс бы продлить весенний.
Эго пришёптывает: твой, да не весь. Шкуру сперва сними, над софой повесь. В кухне поставь фонтан из похвал, да чтоб в режиме лайв тебя воспевал. Письма отлей в бумаге и поразвесь, как флаги.
А эта тварь внутри: о, отец и герой! Эго мое сотри и от АД укрой. К заднице прикоснись тяжестью ткани из Нима, жажда неутолима, тяга неодолима и направляет вниз. Дрожит чихуахуой и не имеет права ни на кольцо справа, на размышлять здраво, ни на какой покой.

— Каждая из инстанций, в ожиданьи чуд, ждёт шифров "качу касаться" и "кататься хочу". Эта инсинуация не по зубам врачу. Ждёшь? Я лечу сбываться и сдаваться чуть-чуть. Выйду под гром оваций лишним сомнениям чужд. Приготовь целоваться. Шёлк и джинсов парчу.
На почту пришла квитанция. Адово хохочу. Знаю: не расквитаться. Но всё равно плачу.

7.06.2017