Сказка - быль для правнуков и внуков

Поэма

Наверно, завершился век стихов, поэм,
Рассказов, новостей в стихах
И повестей и романов, между тем.
И люди, вроде бы, другие стали всем.
Всё, видно, оттого, что жить быстрее стали,
А может потому, что и любить,
Как  прежде, душою перестали.
Кто виноват, кто прав – уж я не знаю,
Но сам стихи писать люблю и их читаю.
Хотя в столетьи нынешнем,
                в прогрессе зрелом,
Все заняты политикой, торговлей – делом.
2.
Не буду я, как многие из нас,
Испытывать читателей терпенье –
Я принимаюсь вмиг за этот сказ.
Без предисловья, обуздав смятенье,
Пишу я в рифму это сочиненье,
Призвав на помощь друга в исправленье.
Что Бог послал – в бумаге изложенье.
Я в слове ощущаю сладость,
А рифма – для души вся радость.
3.
Под старость красотою восхищаться я люблю.
Играючи, беру бумаги лист, рисую, что хочу,
А сочиняя стих, мысль новую ловлю
И душу рифмой чувственной лечу.
Вот почему слагаю эту сказку,
Творю волшебно-радостно завязку…
Немного объясню, чтобы допросов избежать
И детям без проблем мораль её понять.
4.
Богатыри бывали в сказках, были дураки –
Всё устарело, и писать об этом ныне не с руки.
Герой сегодня – с колыбели самой вундеркинд,
Сидит с компьютером часами с детских лет,
Имеет навороченый  айфон – крутой объект.
Смешны ему те сказки – полный бред,
И  виртуально знает он весь свет.
Но я прошу: «О Небо, дай совет,
Как все по-новому потомкам объяснить.
Нельзя им забывать родителей Завет!
5.
Теперь перенестись Вас попрошу сейчас,
За мною в школу, прямо в класс.
Приятный трепет вдруг охватит вас.
Дыханьем вундеркиндов напоенный,
Нам в лица пышет воздух замудренный.
Вот телевизор, вот компьютер возле них,
Напротив оголенных дев и стен цветных.
И кажется: меж них – старик Хоттабыч,
Послушный исполнитель воли их,
А дети ждут, свои желания ему привив…
6.
Творец то был или великий Сатана,
Иль бес, прогрессу подчиненный,
Что отнимает у людей контакт любовный
И душу рушит нам, которая нужна
Для тайных дел семейных – тихих, скромных,
Не знаю!..   Вот была б сейчас дана
Не вмиг экраном мира нагота,
А постепенно, по чуть-чуть, вся красота,
Причём живым Творцом – не с ящика лицом.
Ведь наш известен веками дух:
В нём жизнь, в нём сила, в нём зренье – слух,
А мысль без тела – просто звук!
Воспринимается без чувств.
7.
Нет, не таких, признаюсь, я искал
Чувств чистых и душевных побуждений.
Мой зрелый ум подчас не принимал
Идей правителей, да и иных явлений.
Но образ тот, внушенный нам, сиял,
Усердно наделенный красотою
И было страшно... и душа тоскою
Сжималася: ведь бред – политпросвет.
Мой разум мучился десятки лет.
Но я, расставшись с агитаторов мечтами,
Отделался от них картинами – стихами!
8.
Мое оружие политикам и крикунам –
Писать статью иль эпиграмму,
А если рассмешить хочу, друзьям
Строчу на них стихи иль драму!
Но полно, к делу, так скажу я вам,
В душе моей таится дьявол-план
Она задета больно нервным сном –
И к творчеству нацелен я нутром.
Кипит во мне еще горяча кровь.
Уверен, это проявилася любовь,
Которая в ее коварных искушениях
Полна, полна неиссякаемых творений...
9.
Не знаешь, внучек, ты, кто я давно.
Живу я чем-то – для тебя незримо,
Как будто говорю с тобою,  но
Слова мои плывут, как воздух, мимо
Сердечка детского – но видеть дивно
Твоё спокойное молчание.
Ты не спеши узнать моё название –
Ведь занят без того в своем незнании
Про чуткую любовь мою.
А я живу и жду-терплю,
Как старика любовь родит твою.
10.
Когда ты спишь, мой внук родной,
Во сне витаешь  детскою душой,
И грудь колышется под тишиной ночной,
Знай, дед, склонился к изголовью –
Дарёной счастлив он судьбой.
И в тишине, твой предок неслучайный,
Прекрасные рассказывает тайны:
Как много видеть довелось ему,
С людьми встречаться, познавать судьбу
И с узами земными в космос пробиваться,
Чтоб в вечности с любовью развиваться.
11.
Уж много лет тому назад
Гостил в столицах многих стран
И, удивляясь, был я рад,
Увидеть их прекрасный стан.
Мои свиданья с миром и разлуки,
Волшебные в душе рождали звуки,
Которые не выразить в словах,
Культура, быт, да и река Нева,
Что мне познать науку помогла, –
Всё душу уносило на просторы.
12.
Дано мне было  во дворцах немых
Испить красот Европы и умов.
А тени гениев немеркнущих веков
Стремление зажгли к искусству их.
Минувшие лета событий роковых
Волною времени смывали часть из них…
То крася небо звездами ночными,
То глядя сверху на людей земных,
Они будили мир мой для любви,
И я тогда... я улыбался людям.
13.
Бывало, я, глазам не веря, вглядывался,
Как странно мир вокруг преображался.
Мне слышались блуждающие звуки –
Любовный смех, крик невеселой муки…
И мнилось, это сон строителя науки,
Сраженного трудом, мучительным до жути.
И вдруг пронзил вопрос о моей жизни сути:
Уместны ли мои высокие желанья,
Коль полон мир обмана и страданья?
14.
Когда был близ вершины власти,
Где  все казалось чудно в сласти
И роскошью дышало вековою,
Я неуютность ощутил душою.
Просторный министерский кабинет.
У здания – гранитные колонны,
Кругом ковры, портреты, телефоны
И мебель стильная, да с дивною резбою
И длинный стол со стульями – семьею,
Ряд окон светлых и огромных…
Чтоб всё манило взор нескромных.
15.
Да, то была пора застоя,
Как будто новизна уснула у двора.
Теснились многие к кормушке власти,
Забыв, что предаем самих себя
Не сделав наперед добра…
Нарядны были все, гремели марши,
Шагали весело под лозунгов слова.
Девичий рой мелькал, лукавы глазки,
И ножка стройная с высоким каблучком
Давала знак условный нам шажком.
А боссы партии всё делали указы,
Еще плодили устные наказы…
16.
Тот век прошел, и люди те прошли,
Сменили их другие, дерзкие – младые.
Портреты поснимали вожаков лихих
Тускнели те, и все о них забыли.
Руководителей сменив и их бывалый блеск,
Они распродали, что накопил народ за век.
И за бесценок завладев всем тем,
Жизнь олигархи диктовать решили всем.
Казалось опустел наш общий дом,
Но жил еще хозяин смуты в нем,
Бескомпромисный, с виду величавый,
Озлобленый на люд и его нравы…
17.
Он ростом был высок и строен.
И с окруженьем строг неумолимо.
Всегда кричал, ругался острословно.
Обедал, пил немного отстраненно,
К религии примкнул неугомонно.
Он дочерей своих пристроил рядом ёмко,
Зятьев он приголубил полюбовно –
Держались при кормушке чинно -прямо.
Со старшей дочерью во власти спелся явно,
И в политику та вмешивалась часто,
Бывало даже, подменяла папу...   
18.
Татьяна, дочь, всегда обласкана отцом,
Была ещё его помошником небрежным.
Она жила, как ландыш за стеклом
Или, скорей, как персик теплонежный.
Она была стройна, но с каждым днем
С ее лица сбегали жизни маски.
Задумчивей большие стали глазки…
Компанию мужчин покинувши, она
Садилась у кремлемлевского окна,
И вдалеке её мечта блуждала,
Пока ее душа в политике играла.
19.
И – что ж! – она привыкла прояснять,
То, что отцу по пьяни не сказать.
И станет мысль её горячая летать,
Воздушный рой видений навевать,
О демократии озвучит детский лепет
Под гипнотический дочерний трепет.
Повадилась вмешаться в руководство
Своей великою страной…
И хочется воскликнуть мне с тоской:
Как жизнью ей не упиваться было!
Смешно? Но нам-то разве было это мило?!
20.
Вот и настал день роковой:
Развал Союза – многие с тоской
Поплакали и собрались в дорогу.
Нам помогли уехать, слава Богу.
Сначала в США непросто было нам:
Незнанье языка, обычаев, законов.
Полна была душа мучительной тревоги,
Но ум у нас сметливый, да и здравый – 
Нью-Йорк ему стал близок величавый .
Так вскоре мы смогли найти себя:
Здесь есть жилье, работа, и друзья.
21.
Кипит, сияет ныне день наш словно бал.
Тут все, что называем божьим светом.
Не я ему названье это дал,
И смысл глубокий есть в названье этом.
Тут многое ещё в искусстве распознал,
Как трудятся вокруг за доллары узнал,
Как лица лгут в улыбках все искусно –
Мне даже вдруг становится чуть грустно.
Душа, прислушивается здесь к словам,
Отрывки впитывает чувств и мнений.
Отсюда у меня названия творений.
22.
О, как сегодня пышен этот дом!
Трепещут флаги – детвора кругом.
Улыбки красят лица у людей,
И царствует любовь в душе моей.
Тут каждый день бывает пир горой,
Смеются люди и звенят бокалы.
А в хрустале – чудесный дар земной –
Он золотисто-нежный или алый.
23.
Знаю, в вечность мы уйдем! Но что найдем
В неземной стихии мира? Куда придем?
В безбрежный океан, где нет числа векам?
К блуждающим планетам?
                К космическим делам
Неведомой таинственной природы?
И впишемся ль в среду той избранной породы,
Которую Он создал, думаю, умней,
Земных растений и земных зверей?..
24.
О, суета-сует – наш ныне полубог.
И человек, познаньем овладевший
(Горами, морем – всем, чем только мог),
Живет в наш век безбожным и мятежным,
Смеясь над тем, чему хотел бы верить,
Но не желая, жизнь познавши, лицемерить…