Внутренняя сторона

ПРОЛОГ

Ладно, рискую.
Почему бы и нет? 
Нерв сплетение жжет на вдохе.
Так тоскую -
горько. А в округе нет
болеутоляющего ни крохи.

Что останется мне? Слова да слова.
А сама ты так славно молчишь...
Глядишь...
Поднимайте мне занавес и якоря!
Покажу вам разведенные моею рукой же ребра
и то как, ты в них, сердце, стучишь. 

1.
Вывернись наизнанку людям,
наружную сторону спрячь с лоском:
посмотришь по каким изощренным путям
они за шрамом шрам оставят полоской.

Шуткою плоской для них обернись,
отдались и отдайся этой плоскости всецело,
будто новая ось твоя новая жизнь,
спрятанная за бравадой вида смелого.

Но, как известно, на каждого черствого
всегда найдется еще черствей.
Сколько потом не кричи вслед: "Черт с ним, черт с ним!",
ростки сердца не обрежешь, как концы сухих ветвей.

И на тебя, бравого - сильного,
найдется своя управа:
будет как вожжи лошадиные
поворачивать влево - вправо.

И на меня свои вожжи накинуты - 
обстоятельствами и мною.
Все сделаю правильно я. А ты
тянешься к уздечке рукою.

2. 
На улицу выбежал. 
Нервы ни к черту.
Перевалила же, несносная, за черту!
А чувство, будто никогда не дышал!
Будто тысяча жал
всаживаются под кожу. И рвут ту.

Выбила. Из колеи меня выбила.
Выпила крови моей до дна.
Какими еще завалишь глыбами,
что в словах твоих рушат меня? За одной одна.

Был же спокойный,
будто бы кремень! 
Будто бы редкого сплава сталь!
А сейчас упокоенный 
не теми,
занесенный от дома в далекую даль.

Все мне здесь -
вражеские фронты.
И аллеи, и парки, пристани, порты.
Будь хоть город проклят - благая весть!
Мне тут все до рвоты,
и в этом я весь.

В том тебе честь отдаю, родная.
Без тебя город – пустошь глухая.
Что ж о других ты молчишь, вздыхая?
Черты их в памяти перебирая.

Расскажешь, как славно поет, говорит?
Как я не горю, а он - горит!
Как я не играю, а он – мастак!
Расскажешь, чем лучше, а я не так?

Какой я дурак, а он – молодец.
Что я не куплю, а он купит колец!
Что я не смогу, а он может достать!
Что толку любить…А он любит? Как знать.

3.
Я бы тебя завернул в шелка собственной кожи,
Поселил бы в крепости своего тела,
Отдал бы в руки те чертовы вожжи,
Лишь бы с права на лево ты не хотела.

Шутка ли так по тебе убиваться?
Как иголки взгляды твои глотать.
Прекратила бы, милая, ты бесноваться,
Улеглась бы удобнее в мою кровать.

Сколько, ответь мне, в кило или граммах
Отмерял иной тебе мерою нежность?
Я к тебе липну со своею драмой,
Но взамен же тебе – безбрежность! Безбрежность!

Любви без начала и без конца!
Не к изгибу тела или лица,
А к тебе самой, твоему нраву.
Разве люблю тебя я не по праву?
Ядовита отрава: зелень – глаза.
Когда ты любим, то смеяться нельзя.
Когда обожаем – не место насмешке.
Что во мне сдалось тебе столь потешным?!

Молчишь? Отчего же.
И взор отвела.
Негоже
Раскаленным быть до бела.

4.
На тебя, как Иуда,
Продал и выменял всех людей,
ожидая спасенья и чуда,
стал заядлейший иудей.

Цена – грош,
Что годами я жил не любя.
Чем не столь я хорош?
Расскажи, да поведай сколько стоит добиться тебя.

Расскажи да поведай,
Послушаю.
И сама отведай,
Глупая, душу мою.

То была как чаща густа
И беда в тебе – еле слышима,
А теперь говорит: «Устала»,
И долина вся моя выженна! Выженна!

Чужая,
Чую,
В тебе эмоция.
Для сшива ткань души обнажаю
Тонкую,
Боясь иголкою уколоться.
Словами, словно слезами всю суть орошая.