В контакт с холопом

  Это одна из историй про Царя - сборник ЦАРСКИЙ НАДЕЛ.

Забрезжил июнь рассветом.
Брат-Иван зажмурил глаз.
Кто б сказал ему при этом,
На Русси который час.

Из окошка первый лучик
Осветил стены дворца.
Понял он - ответ получит
Лишь из уст Царя-отца.

Поводив туда-обратно
Там, где Павел мял бока,
Ванька понял - нету брата,
Где б ни шарила рука.

У него зашлось сердечко,
В страхе выпучил глаза.
Павел-Царь сидел за печкой
И крестился в образа.

Дав покой теперьча глазу,
Став тереть рукой его:
«Что случилось? - Ванька сразу. -
Иль почудилось чего?

Есть же правила исконны
Крепко спать, свой сон храня.
Что к чему ты, Паш, в иконы
Так уставился с ранья?»

Стал креститься Царь сильнее,
Пол дубася головой:
«Наяву, а не во сне, я
Грешный путь увидел свой.

Показал Господь мне знаки,
Так и было, вот те крест,
Что, Ванюша, аннунаки
К нам опустятся с небес.

Будет всё в Россее ладно,
Как пожнём от них идей.
Хоть холопы безлошадны,
Смогут жить без лошадей.

Есть не надо, то - не шутка.
Сможем жить еды, Вань, без.
У людей теперь в желудках
Будет замкнутый процесс.

Всех своя согреет кожа,
И холопов, и господ.
Люди, Вань, и без одёжи
Не озябнут круглый год.

Мож, несу и ахинею,
Подсказал мне Божий знак,
Станет каждый враз умнее,
Как их тронет аннунак.

Эх, возьму идеи все я
От пришедших к нам богов!
Вот воспрянет-то Россея!
Ну и я в глазах врагов.

Прожужжат тогда мне ухи,
Заглянув враги-то в рот,
Как не пухнет с голодухи
У Царя его народ,

Что питаться нам, мол, нечем,
Что помрём наверняка.
Ну а я им, Вань, отвечу,
Что, мол, жизнь у нас така.

Каждый русский Богу равен
И имеет третий глаз,
Что народ теперь во здраве
И в бессмертии у нас. -

Царь серьёзно сдвинул брови. -

Как повалятся блага,
А народ-то не готовый,
Не пустились бы в бега.

Есть в умах холопов бреши.
Сколь веков во мраке Руссь!
Я и сам, Вань, страхом грешен,
Потому сейчас молюсь.

Уж утру народу слюни,
Раз их Царь в такое вверг.
Середина, Вань, июня
Целовальный ведь четверг?

Я войду в контакт со всяким,
Расскажу про свой мотив
И пошлю всех к аннунакам,
Загодя перекрестив».

Ванька-брат, зевнувши смачно,
Так, что дыня влезет в рот:
«Ты рехнулся, не иначе!
Не смеши, Павлуш, народ.

Не слыхал такого сроду,
Чтобы Руссь без бедноты.
Коль всё будет у народа,
На хрена тогда им ты?

Только вред с событий оных.
Как умом своим ни шарь,
С голым задом без короны
Ты уже, Павлуш, не царь.

Учуди такое с нами
Аннунаки, мы б давно
Стали деревом с ветвями
Или даже как бревно.

Этот знак, тобой искомый,
Про Царя последний час.
Коли правда быть такому,
Пусть уж лучше не у нас.

Не дадим пришельцам оным
Ни одной из русских душ.
В нищете с умишком тёмным
Проживёт народ, Павлуш.

Мож, и, впрямь, случится это,
Но умом не съехать чтоб,
Ты вставай уже с колен-то
И кончай печалить лоб.

Чтоб сии не видеть знаки,
Ты давай-ка, брат, на печь
И про этих аннунаков
Не веди покуда речь».

Где примято им местечко,
Чтоб найти покой иной,
Павел-Царь залез на печку
И прижался к ней спиной.

Потеплело скоро попе.
Отходя теперь ко сну,
Он забыл и про холопов,
И про всю свою страну.

9 июня 2017 г.