Приключения на Командорских островах. Часть 2

                II.

     Буквально на следующий день, мы узнали, что наш перевозчик на остров Медный – траулер уже совсем близко. Ко второй половине следующего дня мы были полностью готовы к путешествию и, погрузившись на траулер, двинулись в путь на остров Медный. Погода испортилось, волнение на море было значительным, траулер лихо двигался по волнам, все почувствовали себя не в своей тарелке. Я предпочел лечь на спину и расслабиться. Девчонки несколько часов дышали свежим воздухом в районе палубы. Я немного поспал и почувствовал себя вполне терпимо. Мы поболтались по палубе и разошлись спать.

     Утром мы стояли на якоре, по небу бежали белые облака, подчеркивая синеву неба. В иллюминатор виднелись зеленые утесы острова Медный. Мы все вышли на палубу. Вот он – желанный, таинственный остров – место нашей работы. Теперь нам предстояло высадиться на берег. Ещё из Петропавловска-Камчатского мы везли какой-то объем строительных материалов для достройки домика, который уже несколько лет каждое лето строил наш шеф. Высадку спланировали производить на резиновых плотах, нагруженных оборудованием. Погода улучшилась, но волнение все равно было значительным. Плотам надо было преодолеть около ста пятидесяти  метров. По дороге встречались огромные валуны, встречи с которыми необходимо было как-то избежать. Первые два плота благополучно достигли берега. Дальше было так, на дно плота укладывали грузы, а сверху на них ложился человек. Вскоре мы все стояли на берегу. Были перевезены и около четырехсот килограммов строительных грузов – цемент, доски, фанера, упакованное стекло. Всё это предстояло втащить на высоту около пятидесяти метров по узенькой тропинке к небольшому дому.

     Траулер помахал нам рукой, погудел и отправился по своим делам. Мы с Владимиром Анатольевичем начали перетаскивать наш груз. Девчонки занялись готовкой. Наш домик небольшой, но уютный, печка – буржуйка, на ней же можно было готовить еду. Дрова – на берегу полно всякого плавника, его сначала надо складывать в высокие пирамиды для просушки, а потом переносить в предбанник дома. Длинные ветки и доски разбиваешь прямо на берегу, используя большие камни.

     Через день мы всей гоп компанией, вчетвером двинулись на на место нашей будущей работы. Урилье лежбище. Лежбище северного морского котика. Оно было расположено в двух-трех километрах от нашего дома. Узенькая тропка вьется на высоте пятьдесят-семьдесят метров от уровня моря. Горные утесы сплошь покрыты изумрудной травой. У самого лежбища тропа снижается и на протяжении всего лежбища средняя высота тропы – 25-30 метров. Именно с тропы, с этого расстояния в дальнейшем будет проистекать вся наша работа. В течение светлого времени суток с помощью специальной подзорной трубы, мы должны были читать особые «метки», закрепленные на передних ластах морских котиков и наносить их на карты местности. Каждая «метка» содержит буквенно-цифровой код, который содержит  информацию, позволяющую в итоге получить важные сведения о пространственно-временной структуре популяции этого вида.

     Постепенно наша жизнь на острове наладилась, потекли рабочие будни, вахты и дежурства на кухне, мы с Владимиром Анатольевичем время  от времени занимались пристройкой еще одной небольшой комнаты к домику. Пришло время рассказать немного про погоду на Командорских островах. Она, конечно, немногим понравится. Обычная погода - низкая плотная облачность, ветер, срывающийся дождик, морось. Обычное дело – туманы. Один, два, три дня в месяц – солнечны, но красота, открывающаяся взору настолько велика, что этого заряда как раз хватает на две-три недели.

      В солнечные дни у нас были выходные, как не парадоксально это звучит. Нагретый солнечными лучами воздух «дрожит», не дает возможности читать метки. Мы ходили, иногда даже с ночевками, на другую сторону острова, любовались красивейшими бухтами. В некоторых бухтах на не нашей стороне острова сохранились большие дома из толстых бревен, с работающими печками, оставшиеся с времен промысла морского котика. Энергетика острова в такие дни невероятная.

     «Сегодня день, как день, такой же обычный, как и другие, проведенные здесь и такой же необычный. Утро безветренное – ткань, полотно невыдуманное. Океан, озаренный пепельно-жемчужно-серым светом, льющимся сквозь прорези в облаках – небо, как огромное сито – казалось, обещал какую-то фантастическую удачу – птицу с волшебными перьями. Именно в такой серый, простой и жемчужный день, я понял, насколько я привязался к этим чудным тварям – котикам. К самкам, настороженным, с влажными огромными глазами, с гибким телом и нежной и теплой, поблескивающей шерстью. К секачам, вначале дравшими без всякой жалости друг друга, но потом оказавшиеся вовсе не тупыми и бессмысленно-агрессивными. К детенышам, «черненьким», с черной, блестящей, как шелк шерсткой, с бусинами глаз и безмерно счастливой мордашкой, когда животик полон молока и рядом мама-самка, и можно запросто куснуть проходящего мимо детеныша, и позже поплавать с другими малышами в море, покусаться и попрыгать с камней в воду. У меня сжимается сердце, когда думаю, что скоро надо будет оставить этот остров, так мощно вдохнувший в меня жизнь, эти скалы со стремительными осыпями, эти огромные камни, фиолетовые, зеленые, бурые, красноватые, о которых сказать «тысячелетние», значит, ничего не сказать».

     В августе наш руководитель должен был уехать в Москву. Мы оставались втроем. Но даже не задумывались о том, что мы остаемся втроем на необитаемом острове без связи и что это небезопасно. Связь впрочем, была, на севере острова находилась крошечная погранзастава, километрах в десяти, но идти надо по вершинам хребтов. Может быть и поэтому, я напросился, на некую авантюру, незадолго до отъезда Владимира Анатольевича. К нам зашел пограничный корабль и высадил одного человека, друга начальника погранзаставы. Он хотел пожить у нас несколько дней, походить на другую сторону острова. При этом была договоренность, что погранцы заберут его через три дня и отвезут потом на погранзаставу. Я попросил шефа отпустить меня с ним, при этом я сказал ему, что вернусь самостоятельно, пешком по хребту. И второй раз Владимир Анатольевич меня отпустил. Я должен был вернуться на следующий день, к вечеру. После этого я подошел к нашему «туристу» и попросился поехать с ним, под предлогом, что нам нужно забрать письма с погранзаставы, что было правдой. На том и договорились.

     Часов в семь вечера на следующий день пограничный корабль встал на якорь примерно в двух километрах от нашего берега, а к восьми часам к берегу причалила шлюпка с четырьмя гребцами. Мы с «туристом» были уже наготове, прыгнули в шлюпку, офицер в шлюпке внимательно и удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Ребятки налегли на весла, и мы помчались к кораблю. Уже начинало смеркаться. Мы подошли к кораблю, он оказался довольно большим, и поднялись на палубу, следом на палубу была поднята шлюпка. Мы с «туристом стояли на палубе, когда к нам подошел, по-видимому, командир корабля. «Туриста» он, судя по всему, хорошо знал. А увидев меня, сказал: «А это еще кто». И тут началось. «Турист» сразу от меня отказался, офицер из шлюпки сказал, что он думал, что я еду с «туристом» и т. д. В итоге, командир командирским голосом сказал: «Быстро его на берег», имея в виду меня. Я уже приготовился к неизбежному. Но тут начальство прикинуло, сколько времени займет моя высадка и решило не рисковать в темноте. Машина корабля заработала, и мы двинулись в путь. Меня провели в кают-компанию, накормили, и офицеры, ничего не знавшие обо всей этой катавасии, с удовольствием разговаривали с новым человеком, который мог рассказать им про морских котиков и китов интересные истории. Потом мне удалось поспать какое-то время.

     Переход занял около двух часов, мы встали на якорь, и как только начало светать, начали высадку. Погода нам благоприятствовала и вскоре мы с «туристом» поднимались по железной лестнице куда-то вверх и вверх. Остров в этой части узок и представляет собой хребет, один или несколько, высотой около двухсот метров.  Мы пришли в дом начальника погранзаставы, я забрал письма, «турист» куда-то отправился, а меня принялись поить чаем дети начальника, девочка лет пятнадцать и мальчик лет двенадцати. Отец должен был вот-вот прийти, дети сказали, что он хорошо знал остров и мог подсказать мне, как мне нужно возвращаться. Однако прошел час, а его все не было, мне нужно было идти, иначе я мог не успеть прибыть в наш лагерь вовремя. Дети пошли провожать меня, девочка выглядела испуганной и все время просила меня дождаться отца. К тому же опустился сильный туман. Она показала примерное направление, куда мне следовало идти. Я поблагодарил их за чай и помощь и пошел. Не успел я пройти и десяти метров и исчезнуть в тумане, как девочка закричала, так сильно, чтобы я бегом вернулся. Я вернулся, она снова меня начала просить остаться, говорила, что в такую погоду даже отец не ходит никуда по острову. Я как мог, успокоил её, и уже бегом двинулся в путь. У меня просто не было выбора. Я должен был вернуться вовремя, иначе шеф очень бы переживал из-за меня. Я обещал.

     Я понимал, что мне нужно идти по главному хребту и большой опасностью было, что я мог незаметно оказаться на каком-либо второстепенном хребте и потерять много времени из-за этого. На главном хребте кое-где можно было рассмотреть остатки старой тропы. Дул довольно сильный ветер, неся клочья тумана, иногда можно было рассмотреть высоченные обрывы и береговую линию где-то там, далеко внизу. Пройти по берегу, даже если бы я каким-то чудом спустился туда, было невозможно из-за часто встречающихся, перегораживающих бухты, скал. Я старался двигаться быстро, но в тоже время мне надо было быть осторожным, если бы я споткнулся и упал, я легко мог улететь вниз по крутому склону. Через шесть часов я оказался перед гигантской осыпью, по которой я смог бы спуститься на берег на сторону острова, противоположную нашему лагерю. По рассказам Владимира Анатольевича, начиная с этого места, я мог идти по берегу. До лагеря оставалось два-три часа пути. Я с радостными воплями бросился вниз по осыпи, потому что на хребте постоянно испытывал страх заблудиться. В голове – строчки стихов Лорки:
«О, господи! Земля, ведь искал я землю.
Земля единственная. Земля.
Земля для скатерти окрыленной,
для замутненных зрачков тумана,
Для свежих ран и для влажных мыслей.
Земля нагая в тоске по небу
И стаи китов у неё за спиною».
Уже через час я быстро попил чай в одном из больших домов. А вскоре достиг места, где мы уже бывали, и начал переход через остров на сторону лагеря. Начинало смеркаться, но я уже стоял на вершинке, с которой открывалась наша долина, и внизу виднелся наш домик. Шеф стоял внизу с биноклем и уже начал высматривать меня. Вчера он грозился, что если я не успею прийти, то он чуть ли ни ночью, отправится меня искать. Где искать? Он не представлял себе всю сложность и необъятность такой поисковой операции, если бы со мной что-то случилось, или я заблудился бы, даже если бы в поиске принимали сотни людей. Я уже спокойный, начал неторопливый сорокаминутный спуск к домику. Потом мы пили чай, читали письма и все слушали мой рассказ про это приключение.