Переводы хизри юсупов - стихи

УЗОРЫ ЛЮБВИ
Я лишь взглянул – и воспылало пламя.
И сердце, вспыхнув, до сих пор еще горит.
Лишь слово – словно потерял сознанье.    
И отзвук эхом в памяти парит.

И поцелуй, в груди  отдавшись дрожью.
По телу током  в невесть сколько вольт.
И ночь, явившаяся даром Божьим.
И страсти  жар, и сладострастья боль.

И пылкий взор, и шепот, и лобзанье.
И близость душ – расплавили тела,
Две чуждых части Мирозданья
В одну слились – Земля была мала…

И  если Бог дарует жизней сотню,
И тыщи лет прожить позволит мне,
Я знаю, то такое – же Сегодня
Но повторить – ни въявь, и ни во сне…

 
ЖДУ 
Я был рядом, как тень,
Хоть считал себя пламенем.
Я молился у стен
Твоих горниц каменных.
Словно юный Шаддат.
В своем сердце Ирам сотворил,
И восход и закат,
И Вселенную всю подарил.
Я в любовном пылу
Хумай–птицу вослед запустил,
И Аллаха молю,
Чтобы дерзость мою простил.
Ах ты, птица Хумай!
Поскорей прилетай!

 
РОДНОЕ СЕЛО
В нашем селе осталось
Всего – то полсотни домов.
Словно годов усталость
Лишила мой край основ.

Один из них – дом моих предков
Особенно дорог мне.
Его вспоминаю нередко
И в хаосе дня, и во сне…

Жаль, что наш дом пустует,
Жаль, что погас очаг -
Он о тепле тоскует,
Забыт, беззащитен и наг.

Пол из истертых каменьев
Усыпан остывшей золой,
Цепь с почерневшими звеньями
Свисает убитой змеей.

Темны отсыревшие стены
Из плоти карьера Лес,
Белые слезы Вселенной –
Камень из наших мест.

В траурном мрачном наряде
Балки на потолке,
Как престарелые дяди –
Согнулись в предсмертной тоске.

В углу – необузданный хаос
Давно позабытых вещей, -
Все, что от тех осталось,
Кто канул в пучину ночей.

Поникшей беспомощной птицей
На полке лежат меха. -
Мне дедушка в кузне снится,
Но Вечность – нема и глуха.

И бабушку взгляд мой ищет
Вот прялка ее у стены.
А ветр безучастно свищет
Над образами старины.

Иссохшего сита – тоскою
Наполнен сетчатый взор.
Печь – как старушка с клюкою -
Нам, молодым, укор.

Сердце опять защемило,
Вспомнил лихую гульбу:
Как мы бузу здесь пили!
Как открывали пальбу!

Больно смотреть потомкам
На вещи, одетые в прах.
Каждая – надписью громкою
Выбита в наших сердцах…

Как дорого все и знакомо! -
Ничем не измерить цены.
И плачу над участью дома
Разрушенного без войны…

               
СОН
Ночь занавескою черной
Меня обернула, - собой.
Тьма просочилась проворно
Сквозь взгляд полусонный мой.

Ни времени, ни пространства.
Я таю, теряя себя.
Сна виртуальное царство
Меня принимает, любя.

Очи безмолвной ночи
Вселенной глядят на меня.
А Вечность чего-то бормочет,
В объятья свои маня…

Но вдруг прорастает тяжесть, -
Душа облекается в плоть.
Я вновь похоронен заживо, -
Проснулся, - Земля зовет…
       
 
РАШИДУ РАШИДОВУ
Неужели, как в спячки медведи,
Мы, о люди, уснули духом! -
Ни о чем, кроме денег, не ведая.
А в беде кто, - не двинем и ухом.

Словно скакун  без сбруи
Бесчинствует наше племя.
Ужель вдохновения струи
Иссякли от бега времени?

Как корыто у древней старухи
Растрескалась жизнь наша, что – ли!
Отчего возвышенность духа
По цене – как щепотка соли?

Заставь-ка звенеть свой бубен,
О тамада седовласый, -
В улыбках растянутся губы
Суровых горцев Кавказа.

Заставь-ка звенеть! Чтоб узнали
Завещанье двадцатого века.
Спой гор дагестанских сказанья
Нынешнему человеку!...

 
БЕГ ВРЕМЕНИ
Теченье жизни ускорило бег.
Стало бездушным страны моей племя.
Свой черепаший ускорив разбег,
Вдруг скакуном обернулося время.

Бывший терпимым когда-то народ
Озлобился. Всюду - бездушные рожи.
С жиру опухший моральный урод
Сдирает живьем с небогатого кожу.

Брехней одурманены наши умы,
Мир переполнен отравою сплетен.
Честные люди дошли до сумы,
Что - же творится на нашей планете?!

Джунглей законом изгажена жизнь,
Отступники правят везде и повсюду.
Люди! Разрушим всевластие лжи!
Прошу вас, очнитесь! Мы все-таки люди!

 
КИНО
Небо глядит в окно.
Смотрит: Я – как на ладони.
Я для него – кино.
И я, и еще миллионы.

Смерть – ненастный едок,
Скольких пожрало Время?
Каждому выделен срок
На киноленте Вселенной.

Каждому схожий сюжет
Назначил небесный сценарий:
Был ты, - и вот уже нет.
Растаял незримым паром.

Ночь поглотит твой след
Всего нажитого лишит, -
Непроницаемый плед
На прошлом отныне лежит.

А есть – ли хотя бы один,
Вернувшийся к нам “оттуда”.
Невыдуманный Алладин.
Сумевший добиться чуда?...


 МОЛИТВА
Любя всех людей, не молился прилюдно,
Но счастье и боль я делил пополам
И с тем, кто в веселье, и с тем, кому трудно.
И силы мои предназначены вам.

Ни раз не позволил жестокости всходам
Взойти в закоулках бессмертной души,
Но каюсь, - частенько одной лишь охотой
Благих завершались идей виражи.

Ценя в человеке не должность, а душу,
Не лезь в подхалимы, задов не  лизал.
И в августа зной, и в январскую стужу –
Ни разу я в помощи не отказал.

Любя всех людей, не пою дифирамбы
Себе – это неблагодарнейший  труд.
Одним я живу – чтобы помощью вам бы
Стал каждый мой шаг обездоленный люд!

 
НАДЕЖДА
В тенета душа повязана,
Как тягостно, как одиноко,
И этих цепей ни разу
Мне не порвать до срока.

Жизни бессмысленной сути
Постигнуть не в силах,
И одиночества жутью
Меня поразили.

Я одинок от рожденья, -
Ужели я  болен?
Ужели от невезенья
Отречься не волен.

Смыкаю в отчаяньи вежды,
И в облаке страха
Сверкнул огонек надежды –
То милость Аллаха…

               
БАБУШКА
Эх бабушка, бабушка, бабушка…
Помню твои все сказки.
Как мы играли в “ладушки “.
И сладость желанной ласки.

Как на спине сутулой
Катался без страха,
Как я скакал на стуле,
И ты зашивала рубахи.

Эх, бабушка, баба, бабуля!
Ты грела наш дом, как солнце,
Которое  утром взглянуло
В замершее за ночь оконце.

Пусть жизнь все давно изменила
Я помню, как прежде-
Одна ты меня любила,
Ах, милая, где – же ты?

Когда попадал в хулиганы
За шалости глупые,
Спасала от наказанья
Меня ты, голубка…

Теперь никого не осталось
Кто может вступиться,
Простить, уже взрослую, шалость,
Не дать отступиться…

 
***
Кто не спотыкался в нашем запутанном мире?
Я сотни раз падал, и снова упрямо вставал.
Но не ползал на брюхе, не сотворил кумиров,
И в падениях этих я никого не обвинял.
 
Скакуна своего беспричинно возникшего гнева
Никогда не пускал в безудержный скач.
И, ослабив поводья, забыть о всевластии Неба
Никогда не решался – я не судья, и не палач.

И, упавши, свои беспощадно саднящие раны
Я зализывал сам, никого о любви не прося.
Черной зависти беса держал под надежной охраной
Веры в Бога, Его предписаний и заповедей не понося.

Кто не спотыкался в нашем запутанном мире?
С первым шагом приходит начало суровой игры.
И, как многие раньше, решаю: “е 2- е 4”-
Все под небом старо, и в ошибках себя лишь кори…
               
 
КРЫЛЬЯ
Я, наверное, слишком прост –
Человек без “поддержки”, “маленький”,
Задирал беспричинно нос,
А теперь – как старик на завалинке.

Раньше гордым я был, как индюк.
О страданьях чужих не ведая.
А теперь я не сплю, если вдруг
Не в порядке дела у соседа.

Раньше я ничего не желал.
Что выходит за рамки “эго “,
А теперь я Единство познал,
И хочу изменить человека.

Я прошу, милосердный Аллах,
Покидая планету Земля:
Дай познать за спиною размах
Ослепительного крыла…

               
МАРТОВСКИЙ СНЕГ
Сегодня сижу у окна запотевшего,
Падает медленно мартовский снег.
Небо – как взор старика овдовевшего.
Сыпет слезой из – под облачных век.
 
Сегодня сижу у окна неприглядного,
Старый сундук подо мною скрипит.
Это и шкаф, и буфет, и кровать моя.
Это семьи моей гордость и стыд.

Старый сундук с полусгнившими стенками-
За десять годов заработанный “рай”.
Я надрывался – снимали же “пенки”
Те, кто словили птицу Хумай…

Словно овца, за коровой бегущая.
Правду старался догнать, отыскать,
Но оказался “боксерскою грушею”
Для тех, кому было на правду плевать.

Пока я гонялся за матушкой – правдою,
Эти старались побольше украсть,
Я – ж в дураках – словно козла дою,
Или – же карта все время “не в масть’.

Карманы, шкафы, животы наполнявшие
Вольготно живут, - ну а мы, как скоты.
Нет я не стану рассказывать дальше, -
В сердце тяжелого снега пласты…


НЕ ГОРЮЙ
Касум Бег! Не будем горевать,
Что бедны. Не так уж все и плохо.
Нет нужды, дружище воровать, -
Головы в серебряных сполохах…

Да и те, чьи кошельки толсты,
За рубли не обретут свободы
От мирской гнетущей суеты,
Не вернут потерянные годы.

Пусть они богатства соберут
Больше соли “Кара Богыз Бола”,
За него они не обретут
Дара Божьего – и на крупицу соли.

Преходящим пусть они кичатся,
Как цари потопленной Атланты,
Мы с тобою будем поклоняться
Вечному - бессмертию таланта!


А. БЛОКУ
Мы по жизни проходим,
Как минуя порог.
Словно солнце заходит
На неведомый срок.

А потом мы вернемся.
Все – как было и прежде:
И горячее солнце,
И мечты, и надежды.

Все по кругу, и снова
Те – же  самые звезды,
Тот – же ритм бестолковый.
И морщинок борозды.

Люди мы или куклы?!
Кто ты, наш кукловод?
Нас бросаешь от скуки,
Или кто-то зовет?

Почему нас не спросят:
- Вы желаете жить?
Выпадать, словно росы,
И по Небу тужить?

Если б знали мы верно
Нашу прежнюю жизнь, -
Может, мы бы от скверны
Навсегда отреклись?
 
ПОЭТ
Сердце усталое просит покоя.
И в голове – кавардак и сумбур.
Влекомый куда-то неясной тоскою,
Бреду к водоему, печален и хмур.

Рядом у ног невысокие волны
Плещут под ветра приглушенный свист.
Птицы кружат в поднебесье привольно.
Вертится в вальсе потерянно лист.

Ночь опустилась заботливой птицей.
Приняв в себя одиночества боль.
В озере лунном рыбешка резвится,
И в памяти вспыхнул образ Ли Бо:

Да, настоящий поэт, как ребенок:
В озеро прыгнет, спасая Луну.
Сердце поэта – от Солнца осколок.
Греет и светит, приносит весну.

В море надежды поэт – словно башня,
Истины луч сторожащий маяк.
Воинства Света воитель бесстрашный.
Творчеству душу продавший маньяк…

Гладь водоема Луну проглотила.
Нырну – ли спасать позолоченный диск?
Нет, не Ли Бо я, - сомненье схватило:
Поэт – ли я есмь, или жалкий артист?

ЛИСА
Лиса в расщелине скалы укрылась,
Но терпелив охотник бессердечный.
Ему неведомо святое слово «милость»,
Ему плевать на человечность.

Она принюхалась, головку высунув.
Охотник меток был и быстр.
Из дула дождь смертельный, брызнув,
Ей бок окрасил снопом искр. 

И со скалы комочком рыжим
Упала под ноги охотника.
А тот, ощерившись бесстыже,
Позвал собаку зычным окриком.

Нога в подкованном ботинке
Прижала голову поникшую,
И две горячие слезинки
Из глаз лисы – кроваво-рыжие.

Она, собрав тепло последнее,
Сомкнула зубы на противнике.
Не потому, что лисы вредные, -
А просто жизнь любила, дикая.

И нож сверкнул у шеи лисьей,
Забрав ту жизнь, что в ней осталась.
Деревья плакали, роняя листья,
А в луже крови – небо отражалось…

 
ГОСТЬ
Я залпом юности бокал испил.
Себя считая властелином мира.
Но белый цвет прическу окропил,
Давая знать о завершеньи пира.

И осознав, что я всего лишь гость,
Я гонор сбавил, чтоб уйти достойно.
Со дня Творенья так уже повелось,
Что и без нас продолжится застолье…

 
МЫСЛЬ
Ах, Муза – госпожа! Меня ты позабыла,
Обходишь дом просторный стороной.
Из-за чего тебе мое жилье не мило?
Куда сбежал Пегас мой вороной?

И Вдохновение заглянет мимоходом,
Разворошит в груди золу костра,
Чуть всколыхнув покой души холодной,
И упорхнет, как старшая сестра.

Вот также равнодушна и Надежда.
Ей до меня и дела даже нет.
Да и Мечта – не та, что прежде, -
Жалеет исцеляющий свой свет.

И только мысли черными жучками
Всегда со мной, грызут усталый мозг.
Я так хотел – бы распрощаться с вами,
Но Жизнь есть Мысль, а без шипов нет роз…

 
МУЗА
У ног священной Музы преклонясь,
Я взял перо и вывел первый стих.
А мой сосед язвительно смеясь,
Мне тут же прозвище придумал: «Псих»!

Ведь ты желаешь сделать из меня
Купца, трясущего увесистой мошной,
И чтоб Пегаса, легкокрылого коня,
Мне заменил его собрат земной.

Да, я поэт, но тотчас соглашусь
С тобою, коли ты найдешь
Специалиста по замене душ,
И превращенью Правды в Ложь.

Найди, чтобы разом исцелить меня,
Чтобы я заделался удачливым купцом,
Мой лик аскета и поэта заменя
От сытости лоснящимся лицом.

Найди, чтоб пламень сердца моего,
Любовью дышащего, мигом погасить.
Чтобы меня, бездушно делово,
В живого мертвеца преобразить…

 
О ДВОРЦАХ
Дворцы растут, как от дождя грибы,
Но нет уже согласия в народе.
Вокруг дворцов возводятся столбы,
Колючей проволкой скрывая огороды.

А многие оградою сердца
Свои ожесточенные обносят,
И жизнь свою не мысля без дворца,
Открытость и радушие поносят.

Но есть и те, которые дворцам
Предпочитают вольные просторы.
Для них и хижина – священный храм.
Дороже счастье, чем златые горы…


ГРАД
Небо посерело. И пропал
Цвет безгрешной чистоты.
Первою слезинкой дождь упал,
Свежестью овеянный высоты.

И облезлый рыжий старый кот
Улизнул под рыже-желтый таз.
А потом оттуда – в огород.
И в сарай соседский через лаз.

Испугался, рыжий, трескотни?
Это – не сметану воровать!
Дождик вдруг мелодию сменил, -
Град лезгинку начал танцевать!

Мать мальчугана во двор на руках,
С непокрытой лысой головой.
- «Шлет тебе хрусталины Аллах!
Отмечает день рожденья твой!»

Тут – же града светлый кругляшок
По макушке стукнул малыша.
Это значит – будет все хорошо.
Град! Кончай барабанить! Ша!

 
РОДНОЕ ОТЕЧЕСТВО
Беготня попрошаек сотрясает – ли тело твое?
Или бездельников воля твой облик корежет?
Есть – ли нынче хотя – бы один, кто о правде поет?
Или нынче вранье людям слуха не режет?

Твои молодцы раньше любили других, как себя,
И не смели вреда причинить никому даже с волос.
Твои скромные дочери, роскоши блеск возлюбя,
Продаются прилюдно, потеряв стыд и совесть.

Неужели теперь ничего нет святого у нас?
О, родное, ужель не найдется молитвы.
Чтобы снять пелену с одурманенных глаз?
Неужели тебя мы уступим без битвы?!…


ОТЧАЯНИЕ
Все высокие помысли, возвышенный слог,
Все цели благие – все рухнуло.
Белый свет затенил удушающий смог,
Словно свечи от ветра потухли мы.

Нет жилья своего, - ни кола, ни двора.
Нет машин и запасов денежных.
И растет в неприкрытой нужде детвора, -
Бесконечны потребного перечни.

Я страшиться уже давно не могу
Тьмы могильной без проблеска света, -
Я давно осознал, что на том берегу
Вряд – ли будет трудней, чем на этом…

Где – же я? Который по счету век
С нами безмолвно шагает в ногу?
Раздавленный думами человек
Онемел и ослеп, отвернувшись от Бога.

Опостылевший мир, надоевшая жизнь.
Лицемерием брызжущие лица.
Факел веры склонился пламенем вниз.
Нет уж сил к совершенству стремиться.

Душу мне – бы иную, и воздух иной, -
Найти – ли на целом свете?
Есть – ли жизненный путь для меня запасной
На этой бездушной планете?

Я теперь в чудеса, я теперь и в добро,
Хоть убейте, поверить не в силах.
И слова для молитвы забыты давно.
Моя память их – не сохранила.

Где – же я? И который по счету век.
С нами безмолвно шагает в ногу?
Как устроить от мыслей своих побег,
Как найти в Безмятежность дорогу?…

 
ВЕРШИНА ЛЕС
Мне вновь захотелось к вершине Лес,
Чтобы чуткую тишь вспугнуть.
Чтоб увидеть далекого Каспия блеск.
И пальцем потрогать Луну.   

Захотелось в «Черной пещере» костер
Развести из соломы и мха,
Чтобы огонь свои жаркие крылья простер,
Защищая от зла и греха.

И, забравшись на скалы «Очи Совы»,
Допьяна воздух горный испив,
Я бы солнечный блик упоенно ловил,
Где ручей говорлив и игрив…
 
СМЫСЛ МИРОЗДАНИЯ
Нет голоса краше на белом свете,
Чем матери, песню поющей над люлькой.
Нет звуков приятнее детского лепета, -
Первых речей, нам подаренных «лялькой».

Песнь колыбельная жизнь наполняет
Смыслом. Любовью и состраданьем.
А лепет младенца напоминает:
Смысл Мирозданья – в таком вот созданьи!


ВЗГЛЯД РЕБЕНКА
Каменный Ленин, вытянув руку, смотрит далеко –
За синее море… А рядом – голодный таджикский ребенок
Робкой собачкой глядит на прохожих,
Вытянув ручку, на призрак похожий…
И взгляд укоризной разит, словно меч…

 
ПОМОЩЬ ЗАВИСТНИКОВ
Если хоть крохой таланта
Тебя одарил Господь,
Потребует твоя плоть
Антидепрессанта:

Удачей считай, если ты
Завистниками не потоплен
Под жалостливые вопли
В болоте клеветы.

А если – же «интеллигент»
Завидует тебе,
То сзади по голове
«Звезданет» улучив момент.

Если стихи ты пишешь,
То, значит, - «гордец несносный»,
И «вовсе безголосый»,
Если – певец, плюс – «не слышишь».

И если удача к тебе
Придет, то он не позволит
Доброго слова молвить
О том – никому и нигде.

И все – же спасибо им
За помощь помимо воли, -
Мы, стиснув перо до боли,
Пишем с азартом злым…

 
ЧУДО
Чудо восьмое света
Бедняк на скале сотворил.
С рассвета и до рассвета
Внизу котлованы рыл.

Потом относил на выступ
Стоящей над домом скалы
Землю. И вновь на приступ
Шел с коробами земли.

Сорок годов тяжелых
Потом надел поливал.
Среди утесов голых
Остров зеленый пылал,

Стягом во славу горца
Высясь над селом…
Но председатель колхоза
Решил отобрать его.

Старик онемел от горя,
Не видя окрестных гор.
А ночью, без лишнего спора
Ту землю принес во двор.

А утром, под крышей рассвета
Сверкал белизной утес –
Чудо восьмое планеты
Без спросу старик унес!

И старца, не понимавшего,
В чем же его вина,
В Сибири болото заживо
Испило глотком вина…



В АВТОБУСЕ
Две молодые мамы, сидя напротив друг – друга
С чадами на коленях, в автобусе ехали.
Один – мальчуган луноликий, держал на коленях сумку.
Другая – красавица юная, искрились глаза от смеха.

Будто наследница Евы, солнцеподобная «дама»
Стала мальчишку искусно, как говорится «клеить».
Тот поначалу хмурился, но, как потомок Адама
Не смог юной леди все время упорно не верить.

И завязалась беседа у двух «молодых человеков»
О звездах и самолетах, о кошках и о собаках…
Волны веселых улыбок, рулады счастливого смеха
Развеяли осени сумрак… А один человек заплакал…


ВЕЧНОСТЬ
Эпох и вечностей улыбкой
Не рождены ли дни? –
Неся нам счастье в мире зыбком,
Глазам сияющим сродни.

Эпох и вечностей слезами
Не рождены ли ночи? –
Безмолвьем траура. Глазами
Погасшими. И воем волчьим.

 
СЕГОДНЯ ГОВОРЮ…
Когда-то был мал и мечтал об одном:
Скорее бы подрасти!
Скорей бы построить собственный дом
Пройти бы скорей пути.
Вот и дождался: - уже в летах,
В прическе – нетающий снег.
И стал я гораздо грустнее в мечтах:
Всевышний! Продли мой век!

 
НА КЛАДБИЩЕ
На кладбище древнем тяжелой киркой
Могильщик махал и вдруг
Ударил по камню. Могильной тоской
Дохнул скрежещущий звук.

Вот камень отброшен – ему предстал
Могилы старинной зев.
Дрожала в руках инструмента сталь,
Дрожал и могильщик, узрев

Полуистлевший трухлявый скелет,
И черепа мрачный оскал, -
Улыбку, которая сотни лет
Хранилась твердынями скал.

Взял бережно череп наш удалец,
Пыль соскоблил со лба:
- О сколько, наверно, разбил сердец,
Владелец, шутя и любя!

Потом обернулся к напарнику он,
Вздохнул, помолчал и изрек:
- Как многоэтажный дом,
Нам землю устроил Бог…