Последняя надежда ссыльного

Он бежал из Нарымского края домой.
Сослан был он туда со всею семьей,
Мать, отец, братья и сестры,
Лишь за то, что жили лучше других,
Ну а то, что работали от зари до заката, 
Власти нищих не было до этого никакого дела.
Лишь жену его, что была из бедных,
Все отобрав, дома с детьми оставили,
Обложив «твердым» налогом немалым.
Суровым и гиблым оказался тот край,
Болота, тайга и гнус беспощадный,
А зимою морозы, вдохнешь, коченеет внутри.
Выгрузили их из баржи на пустом берегу,
Хочешь живи, а хочешь умри,
Но покуда ты жив, работать обязан,
Ждут тебя план и лесоповал.
И ушла вся семья его, один за другим…
И бежал он из ссылки в родные края,
Еще хоть раз увидеть жену и детей!
Вот живет он в лесу, у селенья родного,
А бумага давно уж пришла, что в бегах
И дежурят по ночам у жены его активисты,
А жить семье все трудней и трудней…
И решился он тогда на крайнюю меру,
Ведь не зря говорят, умирает надежда последней.
Научил он жену заявление на него написать,
Может после этого «голос» вернут ей
И работать примут в колхоз,
И не нужно будет «твердый» налог платить,
Отдавая все, сами от голода умирая…
Повел его местный милиционер в район,
Вывел в лес за село и «при попытке к бегству»…
И осталась от всей семьи пара бумажек в архиве,
Не сдан урожай и не выплачен штраф
И не выплачен штраф за несданное мясо,
И штрафы с нее никак уже не взыскать,
Не предъявить обвинения на погосте лежащим…