Энн

На панельной окраине славного города N не живёт – проживает такая обычная Энн. У неё, как положено, муж, попугай, все дела, но в мечтах она пляшет на сцене нагой в свете ламп.
Она каждое утро на шпильках спешит на метро, а в мечтах она шлюха в порту, на ней пьяный матрос. Ну а в полдень в кафе пьет вино, две слезинки на дне, и надеется, может быть, время не властно над ней.
Тридцать лет и три года, как Муромец, сука, Илья, Энн коптит это небо, все глубже её колея, под окном менестрель завалящий давно не поёт. Энн идет покурить и случайно встречает Её.
Она ловит косой Её взгляд, и какой-то ****ец происходит во всех плоскостях, удержать бы в узде всё, что хочется вынести вон из постылой избы. И Энн вмиг забывает налоги, акцизы и сбыт,
и теперь лишь Она – словно пуля – в её голове, не достать, не разрушив извилину, кабы не две. И теперь Энн и рада быть, может, и шлюхой в порту, но не может забыть, как ни силится, до сих пор ту,
что и пуля, и дура, и шлюха, и пьяный моряк. И Энн хочется бросить всё к чёрту, поднять якоря, только вместе нет места им ни на одном корабле, и ни в целой стране, и ни даже на целой Земле.
Эту физику не объяснить и теорией струн.
А за окнами в нервной истерике бьётся июнь.