***

Непонятная. Незамужняя.
И кажется, что хоть и опрятная,
только никому не нужная.
Хотя поклонники ее хотят,
пишут и часто звонят,
а порой от них просто закладывает уши.
И стоят они в один ряд,
влюбляясь и боготворя,
наблюдая ее изысканную женскую наружность.
Но никогда не читая мыслей,
и не умея ее слушать.
А она оставалась бескорыстной
и ее интересовали не внешность людей, а души.
И лишь тому отдала бы свою нежность,
и тому родила детей,
кто ее тишину и одиночество нарушит,
и будет ухаживать за ней прилежно,
не посягая на ее творчество,
который поймет, обнимет и не осудит.
Кто не забудет ее имени,
и не спросив возраста,
такую, какая есть, примет.
И не пообещает быть рядом, а и вправду будет.
Только нет никого и холодно.
И сердце еще немного и снова остынет.
А потом кто-то назовет ее недотрогой,
упрекнет в излишне самоуверенном гриме,
и она посмотрит в ответ то ли лениво, то ли строго,
не понимая, как до сих пор оставалась сильной.
А всему виной, что тот разговор
оказался последним темной ночью зимней.
И полились слезы, залили ее очи,
которые не лишь одного его покорили.
Но ей давно
пора сменить и телефон,
и вернуть старую фамилию.
И что толку, если есть или был Он,
если слова - только лесть,
а любовь - фантом.
И ему бы выкинуть всю спесь,
но он обижал и не приходил потом.
А она поняла, что зря его уважала,
встречала и провожала
под своим ярко-синим широким зонтом.
И падав, дождь и капли ее совсем не спросили,
а она и не давила на жалость,
и прятала замерзшие руки в своем старом пальто.
И тысячу раз переживала разлуки,
одаривая других своей теплотой.
Тогда за что ей даны эти муки?
Она всего лишь хотела радости простой.
И если не любил, то так и сказал бы сразу,
а не пользовался ее добротой.
И тогда бы не причинил
ей страдания и боль.
И тогда бы даже на расстоянии
она бы не дышала и не жила тобой.