Сумасшедшая луна

СУМАСШЕДШАЯ ЛУНА


Думать – значит возмущаться.

Тихо, в полузабытьи
Отрешённо улыбаться
И бесцельно вдаль брести.

Вечер славный тёмно-серый,
Склизко вымокли дома.
Старый верный призрак веры
Стаял снегом, как зима.

Эйфорически качаться…
Там сознанье – выше крыш.
А в сознанье – звёзды лишь.

Думать – значит унижаться.


* * *

Сумасшедшая луна,
Прочь от моего окна.

Что за глупость, что за небыль
По вискам стучит,
Стучит?
И луна
С ночного неба
Светит,
Как кровоточит.

Дотянуть бы до утра.
Видно, пить бросать пора.


* * *

Мне нравятся кривоствольные сосны
С тёмно-зелёными космами
Размашистых веток,
С небрежно-лохматым зачёсом,
С призывно-распахнутым видом.

Раздвоены, изогнуты, сутулы
И часто незначительного роста
Они, как горбуны среди людей,
Приметны сразу и фатально одиноки.

Изгоями из рощ –
Приюта стройных сосен –
Встречаются они. В их облике –
Протест и торжество.

Протест против безликости, похожести
И чванства оравы
Над теми, кто стоит особняком.

И торжество
Своеобразия.


* * *

Так всякий раз:
Внезапно отключаясь,
Сознание гася в самом себе –
Боюсь,
Что пропаду,
Исчезну,
Затеряюсь
Среди людей
В мятущейся толпе.

Сутулясь
И всадив в карманы руки,
Я незаметно
Утону в бреду…
В каком теперь
Безлюдном переулке
Вдруг пробужусь
И вновь себя найду?


* * *

Я видел в церкви
Старух на коленях,
Я видел
Свеч огоньки.

Есть что-то скорбное в знаменьях –
В движеньях правой руки.

Я смутно видел во мраке
Лики
Икон святых.
Чуть трепетали свечные блики
На ликах их.

Всё было странно.
Стоял я глупо
И слушал хор.

Высокий тёмный холодный купол,
Как чей-то взор.
Потом я вышел в большие двери,
Как и вошёл.

Нехорошо ни во что не верить,
Нехорошо.


* * *

Одолел вселенский грех
Жадности и лени –
«Дядька» крестится за всех
В метрополитене.

Так неистов – каждый день
(Видно, что в охоту)
Среди толп немых и стен
Делает работу.