Межсезонье

Наверно я болен.
Наверно я болен.
Наверно я жизнью своей недоволен.
Суровой весною, наверное, ранен.
Наверно я странен.
Наверно я странен.
Глаза наполняя
Живительной влагой,
Слыву негодяем
И порчу бумагу.
Пишу, что попало
На разные темы,
Сторонник развала
Гниющей системы,
Противник успеха
Уродливой власти,
Я, корчась от смеха,
Желаю всем счастья.
Пускай отрыгнётся
Моё пожеланье...
Ну как вам живётся
В стране без названья?
Под знаменем гадким,
Под страхом ареста
Здесь кажется сладким
Кровавое тесто...
Опять дорожает
Пасхальное мясо...
Но бабы рожают,
Знать, бабам не ясно,
Что цены сбивать
На базаре не гоже.
Кто тут бунтовать?
А по роже? По р-р-роже!
По вымытой коже
Плетьми из "колючки".
Утихли... Похоже,
Всё поняли, сучки.
На ус намотали,
На нос нацепили.
Кому-то медали,
А кто-то в могиле.
Всему своё время,
У всех своё дело,
Наезднику - стремя,
Натурщику - тело.
Бывает и хуже,
Бывает и гаже,
Да так, что снаружи
Измазан весь сажей,
Внутри зато - белый,
Почти что прозрачный,
И вроде бы смелый,
А глянешь - невзрачный
И хилый довольно,
И слаб и тщедушен,
Как будто петлёю
Из кишек задушен...
Весенние мухи
Жужжат так невнятно
И гадят на брюки,
Ну что ж, всё понятно,
Всё ясно без слов
И без жестов дешёвых,
Здесь - в стойле ослов
И ослиц разных вдовых,
Ослят неразумных, и прочих, и прочих...
А дело - всё к ночи,
А дело всё к ночи
Всё ближе и ближе...
Который тут рыжий,
Который тут рыжий?
А ну, выходи, будем во поле биться,
Туманом кровавым над речкой клубиться.
Давай, выворачивай чёрную душу
И рви на куски
Молодецкую тушу,
Где кровь с молоком
Запеклась на ресницах,
Где воплем "хурра!" истекает возница.
Кричи во всё горло,
Пока ещё дышишь,
Покуда не спёрли
Паскудные мыши
Дыханье твоё и моё. Непременно
Давай подождём и придут перемены
Настанут. Наступят
На пятки, на руки,
С портвейном придут
Нестандартные глюки,
И врежут, и свяжут,
Наденут оковы,
Наверное спляшут
На трупах знакомых,
Известных в народе
Приёмных героев,
Тела их закроют,
Дела их зароют,
Забудут в шкафах, сундуках и комодах
И срежут звезду на моих небосводах.
Покроют их льдом
Из сверкающей сажи,
Что будет потом
Даже бог нам не скажет,
А он-то уж дока
И знает отлично:
Всё сбудется к сроку
И встретятся лично
Стихи и поэты,
Герои и дети,
Виски и кастеты,
Пространство и ветер,
Огонь и молчанье,
Печать и звучанье,
Моё обрученье,
Твоё заклинанье
О доме из трав,
О стенах из пыли,
О звуках канав,
Что навеки застыли
Стрелою во сне,
Вулканической лавой
Клокочут во мне
Анекдоты державы.
Ветшают слова
Склеротичной молитвы,
И смерть не права,
И могильные плиты
Не так тяжелы,
Как казалось когда-то.
Снимай кандалы,
Да назвись моим братом,
Не кровным, не ровней,
А просто - братухой,
Не телом, не делом,
А словом и духом.
Послушай, как звонко
Поёт нам над ухом
Сестра из пробирки,
Воздушная дева,
Степей и холодных пустынь королева
Сверкает очами
И машет рукою,
Наверное хочет
Позвать за собою,
Но только не сможет
Сказать нам ни слова,
И кличет нас снова,
И кличет нас снова
Куда-то, где мы
Не бывали ни разу...
Мы будем едва ли
Лечить метастазы,
Возникшие в воздухе
После погрома,
А просто побродим
В руинах детдома
И куклу найдём без ноги, но живую,
И станем жалеть её, дуру такую,
А что нам...
Без роду, без племени даже,
Никто и упрёка в лицо не покажет,
Никто не посмеет,
Никто не заметит.
За нами пойдут уцелевшие дети.
И вскроют нарыв,
И задушат бинтами,
И взрежут страну
Золотыми винтами.
Тогда и прольётся,
Тогда и напьёмся,
Тогда и начнётся,
Тогда и очнёмся,
И сразу согнёмся,
Загнёмся в поклонах
Под тлёном зелёным,
Под тонкою плёнкой...
И встретим рассвет
В одиночестве, дабы
Нам пели ситары
И пьяные бабы,
Проводим закат
Хороводом пейзажей,
Замажем рубцы
Бриллиантовой лажей...

Все дети больны,
Все дороги распяты,
Под кроной весны
Все любовью объяты,
Раскрыты ладони,
Никто нас не тронет.
Но кто это стонет?
Но кто это стонет?
Снаружи, внутри
Или где-то под боком,
Пронзая меня
Электрическим роком,
И кроя сплеча
Трехгрошовой тирадой...
Не надо тирады,
Не надо награды
И царства небесного
Тоже - не надо.
Я так, погуляю,
Пройду стороною.
А вы - не за мною,
Да, вы - не со мною.

2000