Из жизни птиц. Апрельский вернисаж

     Последний день марта порадовал  неожиданным возвращением зимы. После обеда небо нахмурилось, посыпал мелкий снежок,  немного завьюжило, а потом вдруг ветер стих, и начался сказочно красивый снегопад. Крошечные хлопья парили в воздухе, плавно опускались, сновали во множестве медленных круговоротов,  взмывали вверх  и почти не падали на землю. Сначала казалось, что  снег занесёт дома и деревья, укроет весь мир, но это была иллюзия. Снежинки порхали в своём загадочном танце, и лишь некоторые утомлённо касались земли и замирали тончайшим  пушистым кружевом. Солнечные лучи иногда проникали сквозь неплотную завесу облаков, и тогда снежное мельтешение и ворсистый ковёр вспыхивали мягкими радужными разводами.  Несмотря на то,  что снежинок было великое множество и даже  сосны на краю участка тонули в белом мареве, дышалось удивительно легко. В воздухе ощущался   лёгкий, пьянящий  аромат зимней свежести.

     Мы с супругой привезли для птичек  пакет семечек и организовали кормушку. Я поставил на перевёрнутую бочку довольно большой железный короб, повернув его боковой стенкой вверх. Получилась уютная ниша, внутри которой разместились два ящичка для рассады, наполненные семечками.
     Первыми прилетели нарядные жёлто-чёрные синички. Они шустро порхали по деревьям, постепенно приближаясь к кормушке. И вот сначала самая смелая, а за ней  и все остальные попробовали угощение и сразу же устроили весёлую чехарду, в которой, приглядевшись, можно было усмотреть вполне обдуманный порядок, что-то вроде динамичной очереди. Большая часть стайки разместилась на ближайших ветках, некоторые сели на край короба, а две-три залетели вовнутрь. Одна из синичек клевала семечку и тут же улетала, другая садилась на её место, следующая подлетала к ящику, прочие перемещались по веткам вниз, на освободившиеся позиции. Вся эта  кутерьма сопровождалась  весёлым щебетаньем и звучным шумом крыльев.

     Снегопад не прекращался, даже несколько усилился, но на поведении синичек это нисколько не сказалось. Они продолжали резвиться возле кормушки, а стайка увеличилась раза в два. Я заметил, что прилетели принаряженные лазоревки, засверкали голубыми шапочками, засуетились, зацикали. Забегали по дереву серо-голубые, вёрткие поползни. Какое-то время возле кормушки был полный ералаш, а потом всё постепенно наладилось, и  пищевой «конвейер» заработал в прежнем режиме.
 
     Вскоре птичий гам прекратился, темнело, наступал вечер. Ветерок совсем стих, и всё обозримое пространство оказалось заполнено мельчайшими серебристыми брызгами, поблёскивающими в тусклом рассеянном свете.  В памяти всплыло, что когда-то  давным-давно   я видел подобный эффект на Крайнем Севере, после сильной пурги. Но тогда был день, и ослепительное солнце зажигало снежную пыль золотым, почти нестерпимым светом. А сегодня вечернее свечение было нежным,  лунным, переливчатым и удивительно разнообразным. В нём не было монотонности, картина постоянно менялась,  словно при фантастическом полёте в звёздном пространстве. Часа два можно было любоваться необычным зрелищем, но наступила ночь, видимый мир неторопливо сжался  и  превратился в снежный кокон, внутри которого стояли мы, чуть замёрзшие,  очарованные зимним подарком дачники.

     Чудо закончилось,  оставив какое-то неосязаемое чувство прикосновения к  прекрасному. Ведь всего-то навсего запоздалый, неурочный снегопад, но зазвучали в душе давно молчавшие струны, настроение стало приподнятым, всё окружающее радовало. Лёгкий морозец добавил положительных эмоций. Мы натопили печку, попили чайку и улеглись почивать. Уже  в постели, засыпая,  я припомнил забавную возню синичек возле кормушки и заулыбался: «Интересные птички, и ведь практически не боятся, понимают дружественное отношение!»

     Утро было солнечным и тихим. Вчерашний снегопад покрыл землю девственно чистым покрывалом, сияющим ровным белым светом. Вся весёлая компания синичек уже пробудилась и с азартом принялась за приятное занятие.   Я вышел на улицу, чтобы взглянуть, не надо ли добавить корма и замер в радостном изумлении. На высокой груше сидела стая свиристелей. Поздней осенью они уже прилетали на наш участок, клевали рябину и оставшиеся  яблоки. Тогда я попытался сфотографировать щеголеватых красавцев и даже сделал десяток снимков, но они получились на редкость невыразительными. Осеннее тусклое небо  и  моросящий дождь затушевали краски, и пернатые франты на снимках предстали серыми комочками. Сейчас же, освещённые  лучами солнца, птицы казались нарисованными или даже вышитыми шёлковыми нитками на  синем полотне неба. Настоящая японская миниатюра, с мельчайшими цветовыми и графическими деталями.  Элегантные, розовые,  с пушистым задорным хохолком и узорчатыми крылышками свиристели  плавно перелетали с ветку на ветку, а в воздухе звучал ансамбль свирелей. Нежнейшее «свирири-свирири» настолько гармонировало с обликом птиц  и с  чудесным утром, что я заслушался и засмотрелся. Недаром наши предки называли свиристелей «красавами». Что-то колдовское было в негромком, задумчивом пении, в этой невероятной, яркой красоте птиц. «Попытаюсь сегодня их сфотографировать» – подумал я и осторожно зашагал к дому. На крыльце я оглянулся. Стайка свиристелей на высокой грушевой кроне напоминала  цветочную композицию.  Изящные фигурки переливались розовыми бликами, алые хохолки, как бунчуки, плавно колыхались в такт пению. Я на минуту задержался, не в силах оторвать взгляда от этого  волшебного мира, но вспомнил, зачем шёл, и со вздохом шагнул через порог.

     Выйдя через минуту с фотоаппаратом, я с разочарованием увидел, что очаровательные гости покинули мои владения. Не дождались меня,    упорхнули по одному им ведомому маршруту.   «Что ж, и за впечатления спасибо!» – подумал я и отнёс камеру домой. Это была ошибка. Ещё вчера нужно было догадаться, что предстоит день чудес, которые надо ждать, ловить, чувствовать их приближение.  Но не сработала интуиция, упустил один момент, потом  другой... Да, воспоминания – дело хорошее, вот если бы подкрепить их редкими снимками!

     На дальнем краю участка у нас растут три сосны. К ним я и направился, чтобы хозяйским взором окинуть свои владения. И вдруг от сливы метнулся в сторону показавшийся мне огромным зелёный дятел. Красная шапочка сверкнула на солнце, отрывистый «хохот» прокатился по заснеженной поляне. Я впервые увидел пугливого гостя так близко. Следы  его «кузниц» возле  яблонь и слив оставались после каждой зимы. Дятел обычно находил удобную расщелину в стволе дерева, вставлял в неё шишки и клевал семечки. Это и есть его зимняя «кузница». К весне под деревом набиралась довольно солидная куча шелушённых шишек. Но птица эта очень редкая, сторожкая, близко не подпускает. Мелькнёт вдалеке зелёным пятнышком и скроется. А тут такая удача! Конечно, сфотографировать его я  не успел бы, мимолётна была встреча, зато приятная и памятная, можно сказать, что познакомились.

     Когда я вернулся  к дому,  на груше сидела кампания тёмно-оранжевых дубоносов. Пятеро солидных таких красавчиков, с толстенными, мощными клювами, переговаривались, потрескивали скрипучими голосами, наблюдали за кормушкой. Важные, степенные,  угостились без суеты,  посидели, обсудили новости и улетели неторопливо, как в замедленной съёмке. Синички на время их трапезы расселись по дальним деревьям, щебетали, но особо не возмущались, наверное,  насытились.  Я стоял неподвижно, любовался, боялся спугнуть. И в это время на соседнее дерево опустилась шумная стайка бежевых, с яркими голубыми пятнами на крыльях и в лохматых беретиках, соек.  Содержимое кормушки им, видимо, не понравилось, к тому же сойка – птица довольно крупная, залезать в ящик они не рискнули. Посидели на ветках, погалдели и, как только я шевельнулся, мгновенно исчезли.

     После обеда солнце растопило снег,  потекли ручьи. Нам пора было покидать дачу и ехать в город.  Пока супруга собирала вещи, я вышел на крыльцо. Из  жёлоба у края крыши струился  хрустальный столбик только что рождённой воды. К нему подлетела синичка, трепеща крыльями и удерживая крошечное тельце  вертикально, она поднырнула под сияющий поток и стала плескаться. Брызги вспыхивали разноцветными искрами, синичка принимала душ основательно и весело.   «Настоящая весна» – подумал я и пошёл прогревать машину.