Месса

В забытой довоенной деревушке
Годами уж сложившийся уклад
Своим приездом к тетушке-болтушке
Нарушить был, признаться, даже рад.

- Сергуня, ты ли?! Ай да раскрасавец!
Дай старой тетушке тебя обнять!
Чай, позабыл давно меня, мерзавец,
Писала матери, звала уже раз пять...

Багаж снесли. В беседке чаепитье.
Воспоминанья: что в Москве да как?
На мягком сене девушка Анисья,
Что затащил на тётушкин чердак.

Сквозь дыры крыши серебристый месяц
Да тень крестов костельных на холме.
- Красивый храм? - Уже годков как десять
Там никого... - Анисья в полутьме.

- Тут до войны немецкая слободка
У речки, на пригорке том, была,
Да особист (из местных), выпив водки,
Во время мессы немцев сжег дотла.

Он добивался фройляйн (вместе б жили),
Но получил отказ, а тут война...
На выселенье их приговорили,
Да вот в него вселился сатана.

- У местных, знаешь ли, тот холм не в лучших -
Обходят это место стороной:
Там, говорят, сгоревших немцев души
Все правят мессу им за упокой.

- Да брось, Анисья, бабьи предрассудки! -
Смеялся я, играя в волосах.
Наутро петухи, крича побудку,
Нас разогнали — каждый при делах.

В деревне, что ни день, то приключенье:
Кого ни встретишь в зарослях травы!..
Костел немецкий, из ночных видений,
Мне всё не выходил из головы.

Набравшись духу, мыслями терзаем,
Мимо жующих в зарослях коров
Крадусь на холм, что тенью нависает
Полусожжённых старых куполов.

В дверном проёме сразу вырастает
Стена непроходимая плюща.
Из копоти на стенах проступают
Святые лики… Завитки плаща...

На алтаре  - оплавленные свечи,
Букетик свежих полевых цветов.
И мне казалось: слышу шёпот речи,
Читающей чужой молитвослов.

Война... Война... О сколько ты в горниле
Виновных и безвинных душ смяла!
И есть ли место в этом бренном мире,
Где крови смерть еще не попила?!

Кто виноват? И кто за всё в ответе?.. -
Вопросы времени история задаст.
Но тот, на алтаре, цветов букетик  -
Залог того, что память не предаст...