Почётный караул

***


В эпоху царского затишья,
где тишину собачий лай
лишь нарушал брега Великой,
блистал Кауров Николай.

Он ни стрельцом, ни дьяком не был,
ни ювелиром, ни портным,
не торговал на рынке снедью,
в жандармах тоже не ходил.

А был любимцем сладострастным,
был элегантен и одет,
любому обществу приятен,
как друг, товарищ и сосед.

Однако, большее пристрастье
к нему питал прекрасный пол
за его крепкое запястье
и за внушительный «мосол».

В набат по городу гудели
о превосходстве молодца.
Смущаясь, девицы балдели,
играя красками лица.

Но ревность, низменное чувство,
проснулось в племени вельмож –
и Николаю за «искусство»
по рукоятку в спину нож.

Взревела стоном вся округа,
заголосил церковный хор.
От набежавшего недуга
среди девиц начался мор.

Митрополиты отпевали
всегрешность Колиной души,
и с крестным ходом уплывали
к покою в райские миры.

И на Каурово причастье,
прикрыв вуалью скорбный взгляд,
всех обездоленно-скорбящих
тянуло в этот маскарад.

Шептались, охали, вздыхали,
слегка шутили, губы сжав:
«Увековечить Николая б!
Ведь выдающийся был прах!»

Недолго мысли услаждая,
решили: коль был знаменит
своим природным дарованьем,
так дарование – в гранит.

От сборов не было отбоя.
И каждый видел монумент
таким, чтоб высилось надгробье
на сотню бренных долгих лет.

Столб восьмигранно отшлифован,
гранитный выступ на венце,
как величавая корона,
и полусфера на конце.

И хохот среди слёз печали:
Кауров вечным прахом спит,
а над землёй в гранитной грани
его достоинство стоит:

напружен ствол, блестит корона,
и впечатление, что, вдруг,
фонтаном вырвется на волю
и страсть, и счастье, и испуг…

И совершилась бы поллюция,
но налетела революция.
И за утехой индульгенции
за ров ушла интеллигенция.

Сверкала шашками Россия.
Слетали головы, скорбя.
И… комсомольца схоронили
у стенки древнего Кремля.

Пошуровали по кладбищам:
чтоб монумент, но не с крестом.
И вот, Кауровскую вышку
в полно;чье выкрали тайком,

затёрли подлинные даты,
прибили новую плиту.
И липы, мирные солдаты,
стоят уныло на посту…

Менялись власти, взгляды, мненья.
Потомков то;лпы в древний град
стопы; направили, в смятеньи
у жертв поверженных стоят.

А с фотографии шутливой,
отснятой дерзкою рукой,
глядел гигант непобедимый
с другой имённою плитой.

И сбоку, на граните хмуром
в плену бесчисленных морщин
виднелось въеденное «..уро..».
Печальный след. Печальный дым.

Прости, Кауров, друг забвенный
суровых буден бытия!
Не я б – не вспомнили тебя,
твоё святое погребенье.

Мир несмышлёных пионерок!..
На дни торжеств учителя,
в своём невежестве горя,
организуют из примерных
пост у нефритного стебля.


1989