Зачем он это делает?

В школе объявили "зарницу". Мне, как начинающему учителю доверили ...5-б. В классе половина мальчиков, и девочек - тоже, но такое впечатление, что мальчиков гораздо больше, потому что они - хулиганы и невоспитанные никак. Девочек почти не слышно и не видно, как мышки. Меня это удручает. Слишком и слишком.
 В школе обожаемый мной Учитель (с большой буквы), его зовут Валерий Николаевич.
Почему я люблю русский язык и литературу вам сразу станет понятно. Надо писать по-русски так, как-будто ты собака и нюх у тебя на 1500 запахов, почти мгновенно различимый и распознанный. Учитель не говорил, чтобы я читала Диккенса всего, Стендаля всего, Бальзака всего, Драйзера, Гюго, Вольтера, то есть все собрания сочинений. Но обязывал знать школьную программу досконально и внимательно.
У него были серо-карие глаза, иногда темно-шоколадного цвета, если он сердился на мальчиков из-за дисциплины на "Камчатке" (последняя парта в каждом ряду).

 Так вот, я учитель. Меня волновало, как я выгляжу, в чем одета-обута и меня не радовал мой скромный наряд. Я была юна, всего 16 лет, осенью будущей исполнялось 17 лет. Я очень старалась, готовилась к каждому уроку. Самое главное - не опаздывать. а я копошусь, не так прядь лежит, примялась юбка и блузка несвежая. Стирать приходилось ежедневно белоснежную блузку и гладить тщательно каждую складочку, особенно воротник. Все, что у лица видно сразу. Иногда повязывала шелковую косыночку вокруг шеи. Никаких украшений, сережек, колечек, браслетиков.
 Учитель ничего не говорил, на мои уроки не ходил. Кажется из-за деликатности, чтобы не смущать меня. Он такой маститый, а кто я? Зато завуч пришла сразу после двух недель работы и нашла много всего отрицательного в моих уроках. Я плакала дома в подушку и решала, что же мне делать?
 Вот теперь Зарница. Как ее делать и что там надо делать учителю, классному руководителю? Ага, сказали, что будет бег с препятствиями, разведение костра сырыми дровами, готовка еды на костре, какие-то маршруты по два километра в горах и по лесу, по мари с тяжелым рюкзаком. Для тяжести положили камни в рюкзаки. Так тяжелей. Мальчики мня не слушали пытались убежать в кусты, чтобы покурить. Тут вмешался Учитель и все стало гораздо легче. Я с благодарностью взглянула на Учителя. Все-таки учителем лучше быть мужчиной, нежели глупой и доброй девушкой. Перед зарницей построили школу, вторую смену на линейке, объявили все и двинулись. дети вместе с руководителем по ориентированию ушли-убежали раньше всех. А мы, учителя, потянулись вслед.
Я увидела, через мелководье вдруг Учитель начал выкладывать нам путь из крупных камней, чтобы мы не промочили себе ноги. Пожилые женщины заахали в восторге, перед таким вниманием. Учитель посмотрел на меня, идущую позади всех и было во взгляде. что он хотел взять меня на руки, но не стал этого делать при всех. Он смотрел на меня так, что мне стало неловко.
 После Зарницы все решили возле костра попить чаю, а вытащили ...бутылки водки. Я опешила, как? Учителя и все такое. Учителя пьют водку на Зарнице после окончания игры? Правда все дети построились и ушли давно по домам вместе с пионервожатыми.
 Я сказала твердо, что пить не буду. Все спросили, почему и посмотрели на меня, как на чумную. Их давление я почувствовала. В их взглядах я прочла, что ты ломаешься, кочевряжишься? И что тут такого криминального, если люди, учителя выпьют по стопочке? Я сказал, хорошо, налейте мне столовую ложку и все засмеялись.
 Действительно, Татьяна, учительница младших классов налила из бутылки водки столовую ложку и протянула мне через импровизированный стол из брезента. Учитель нашел маленький стакан и вылил ложку водки туда, затем протянул мне. Я опять была поражена. Учитель дает вчерашней ученице выпить?
Все зашумели после выпивки, стали жадно есть тушенку и прочую снедь. Мне ничего не хотелось, хотелось горячего чаю. И тут как-будто, Учитель уловил мои желания и поставил на костер котелок со свежей водой. Кто-то вытащил чай и через пятнадцать минут я уже пила чай.  Мое недоумение исчезло. Вокруг шумели слегка лиственницы, березы. День заканчивался и мы стали собираться домой. Я шла быстро и одна. Меня сзади догнали двое- Учитель и его приятель. Но они шли, соблюдая дистанцию. Я знаю, они разглядывали меня в спину и мне было снова неловко.

 После было много разных событий, мероприятий. Я дежурила по школе и всюду был Учитель и охранял меня. Такая опека мне не очень нравилась. Я хотела подойти к нему и поговорить, но все было как-то некогда, да и Учитель часто уезжал то на охоту, то на рыбалку.
 Так прошел почти год. Я понимала, что знаний у меня маловато и надо учиться в институте или в училище. Вместо этого я уехала осенью далеко, сначала в гости, а после устроилась в библиотеке  библиотекарем, но зарплата была такая мизерная, что я ничего не могла купить из одежды. Все деньги уходили на питание. Деньги я отдавала хозяйке, а она варила странную еду, смесь макарон и борщей из банок. Это я не могла есть. Поэтому, выпив чаю, проглотив печенье или просто кусок хлеба, я уходила на работу до самой ночи. Я оставалась на работе и при лампе керосиновой читала там книги и журналы.
 После я уехала в Красноярск и там устроилась на телевизорный завод художником-оформителем цеха. Жила я в воинской части, спали вдвоем на кровати с моей дальней родственницей. За это она забрала мою единственную меховую шапочку из белочки, которую сшила моя мама.
 В цехе было КБ, где мне дали стол и я рисовала плакаты, писала красиво объявления и украшала к праздникам или при выполнении плана делала молнии-газеты. В Красноярске было ветрено и от этого очень холодно. С Енисея всегда зимой дуют свирепые ветра. Мы ходили в гости к знакомой Людмилы на телевизор и смотрели фильмы. Чаем нас не угощали и мы шли домой. Если в части, в клубе было кино, то лучше туда не ходить и не садиться вместе с солдатами. Во-первых в зале пахло потом и еще чем-то густым и неприятным. Солдат, незнакомый человек, сразу клал руку на колено и начинал гладить. Я была в ужасе и убегала куда-нибудь, только бы быстрей прекратить такие вещи. Когда девочки-солдатки говорили, что фильм будет новый и спрашивали, пойду ли я туда, я категорически отказывалась. Лучше в кинотеатр пойти с кем-нибудь из девчонок за деньги. Навязанная дружба и еще какие-то странные отношения отвратительны. Неужели по мне видно, что я могу позволять такие свободные и фривольные отношения? Я смотрела в зеркало на свое отражение и ничего такого не находила, кроме карих глаз, ровной кожи, румяных губ и блестящих волос. Да, у меня стройная шея, плечи, посадка головы стройная и независимая.
 После Красноярска я уехала на север, в село Ессей, что за Полярным кругом и мне было всего 18 лет. Что я там делала? Я устроилась работать воспитателем и опять...учителем рисования в третьем, четвертом и в пятых классах. В интернате работала хромоногая воспитательница-якутка, свирепая по нраву. Она будила детей пинками в кровать, что было для меня почти фашизмом. Я будила мягко и говорила, Миша или Коля, вставай, мой хороший, уже семь часов. После зарядки, дети умывались, одевали форму и шли завтракать в столовую. Завтраки и обеды для меня были неудобоваримыми для моего желудка. Я не могла есть все это жирное и консервированное, даже картошка и лук были сухими. А так свежая мгновенно мерзла. Там было, действительно, холодно и снежно. Ветер мог унести человека в тундру, так как там не за что и нечем ослабить ветра. Поэтому, чтобы маленькие дети и худенькие девушки типа меня должны были крепко держась за канат, идти в школу и в интернат. Зато зарплаты были очень высокими. Я на свою зарплату купила красивую куртку небесного цвета и маме шерстяные красивые перчатки. И куртку, и перчатки забрали сестры. В доме, где я жила промерзали насквозь стены, особенно углы и являли собой зрелище, как декорации Снежной королевы в театре. Меня допек один случай, когда ко мне начал приставать местный молодой мужчина, с намерениями, непонятными и грязными для меня. Я довольно красноречиво показала всем своим видом, что никаким боком он меня не впечатлил и никаких отношений быть не может. А он как-будто оглох и вел себя глупо и навязчиво. Может сексуальный маньяк? Я собрала немедленно вещи и улетела домой. Осенью я поступила в Благовещенске в педучилище на художественно-графическое отделение и, где меня отказались учить, мотивируя тем, что я - уже художник и учить - только портить. Мне было всего 19 лет.