Шерхан и его сын ч. I
Этот круговорот тел, злобы, отчаяния и возмездия затягивал практически каждого. Вот, может быть, только старик был далек от реальности. Чем он питался – никто не вникал. Сам старик, возможно, раз и навсегда уйдя в себя, так же не слишком заморачивался на необходимости питания. Иногда под его рукой попадались какие-то объедки, отброшенные или оброненные соседями по заключению. Вероятно, его высохшему желудку этих крох хватало для поддержания последних физических сил.
Больше чем пропитание старика волновали не отпускающие ни днём , ни ночью боли в спине. Собственно день отличался от ночи только большим гамом и галдёжем. Кого-то водворяли в застенок, другого, напротив, выводили то ли на волю, то ли на казнь – заключенным никогда не сообщалась их участь. Но бывали минуты, когда старик забывал о своей боли. В первые минуты, отойдя от сновидений, вернувшись сюда из другого мира, в котором не было вони, перебранки и тьмы, старик готов был поклясться, что его душа живет в какой-то замечательной, ничуть не похожей на действительность земной юдоли, где знать не знает , как насоящая измождённая плоть мучается на этой задыхающейся в смраде земле. Конечно, предполагал время от времени старец, если бы он только мог ей сообщить, что действительно происходит с телом в этой конуре. Вот тогда - случилось бы главное, в чём cтарик нисколько не сомневался: душа бы нашла способ вывести его отсюда. Однако мир, рождаемый в его мозгу во время сновидений, изглаживался в сознании человека в тот же миг, как только вонь проникала в сознание.
Вначале в такие минуты старик пытался вернуть ускользающие образы. Но со временем пришло понимание – это глупая затея. Всё равно, как он бы стал пытаться возвратить себе утраченное зрение. Первое время, ещё плохо осознавая произошедшее, старец то и дело непроизвольно пытался провести по векам – снять это черное непроницаемое сукно. Потом разум восстанавливал картину ослепления – и старик замирал, в недоумении и бессилье исправить прошлое. Не замечая своих чувств, слепец смотрел перед собой и видел: да, самое поразительное, что иногда первое время он видел свои, как ему мыслилось, плотно сомкнутые розовые веки с седоватыми ресницами. А в то самое время по сморщенным шершавым щекам не слышно чертили влажные бороздки слезы, тут же поглощаясь небритой кожей.
Прошло много дней или может статься месяцев – старик больше не плакал, реже пытался снять повязку с глаз, а иногда и совсем забывал: что это значит – видеть не во сне, а на яву. Его больному мозгу стало представляться, что всё идет правильно: когда он спит он может видеть происходящее, а проснувшись - глаза закрываются, и он погружается в темную бездонную пропасть. Причем именно так он и ощущал: словно лица не было, а то, что в его образном мышлении могло определяться как лицо – погружалось в черный речной поток. Так начинался новый день. Или быстрее всего –новый период бодрствования.
© Copyright:2013
Свидетельство о публикации №213060801203
Свидетельство о публикации №117053107111