Письмо Джоконде в Лувр

Тоска весенним обостреньем
Уткнулась в грудь овцой заблудшей.
Пою нетрезвым менестрелем:
Моя Любовь, сиди и слушай!
Писать стихи — лихая юдоль:
Поэту впору лезть под петлю!
Пока есть молодость и удаль,
Держу армянский нос по ветру!
Нерафаэлева Мадонна,
Я стал Да Винчи горностаем.
Печаль моя весной бездонна,
Но мы крылами обрастаем.
Я забываю всех любовниц
И чёрной ночью, вмиг трезвея,
Пытаюсь о себе напомнить
Урчаньем ласкового зверя.
Моя хандра неумолима,
Как приговор и как диагноз.
Луна — созревшая малина,
Венчает, будто старый дьяк нас.
Как Ланселот, впрягусь в телегу!
Твоя улыбочка неровна
Лишь потому, что жаль Сенеку,
Который вырастил Нерона.
К Твоим губам бы присосался!
От крови латы так червонны!
В Тебе Эпоха Ренессанса,
Во мне пожары, смерть и войны.
В зубах дымится сигаретка.
Я — не художник, холст марая,
Стучать пытаюсь, хоть и редко,
Копытом по Воротам Рая.
Услышишь грохот, улыбнёшься.
(Апостол Пётр матерился!)
Моя голгофиная ноша -
Любить Твоё кошачье рыльце!
Узрев портрет в витрине Лувра,
Тобой гордятся парижане.
Спросил турист: «А чё за дура?»
Остановил кулак мой ржанье.
Пишу приветливым жандармам
О предпосылках инцидента.
Освободят меня задаром,
Раз дамы честь была задета.
Нальют вина, пожмут мне руки,
Да по плечам дадут похлопать.
А Твой поэт уйдёт по-русски,
Оставив пепельницам копоть.
Давай же в Купидона стрельнем
Мы залпом изо всех орудий!
Стихи весенним обостреньем
Взывают Вишну на Гаруде:
Пускай из Шамбалы примчится!
Скурив пол-капли никотина,
Мой календарь теряет числа:
Тускнеет старая картина...