Сказка о доброте и красоте или... 5

 
  ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА
  http://www.stihi.ru/2017/05/28/7349

       

    Изабелла ждёт героя.
Месяц, два … да что такое?
Нет ни писем, ни гонца
от героя-молодца.
Почему не едет к ней,
чтоб наречь женой своей?!
Смотрит в зеркало, а там:
государственным делам
предан витязь с головой.
Всё решается Главой
и ему не до неё …
Настоять же на своём?
О себе ему дать знать?!
Нет, ей это не под стать …
Значит, нужно просто ждать.
Ох, как ждать она устала.
Каждый вечер наблюдала.
Экипаж, ландо иль всадник,
хоть какой-нибудь посланник
появился б у ворот;
хоть задрипанный, но тот.
В зеркало глядит с надеждой:
тот живёт там безмятежно.
Правит праведно и честно …
это ей не интересно.
    «Ладно, – думает она, –
знать уловка здесь нужна.
А устрою-ка турнир,
я на весь огромный мир.
На него я приглашу:
самых лучших, знаменитых,
самых сильных, родовитых.
Победитель позлащён
будет, также посвящён
в орден рыцарский мой личный.
Ну а главное публично
тот получит ключ от дверцы,
той, что от руки и сердца
моего … ну что ж, отлично.
Победителю вся слава!
Приглашу и Святослава».
Приглашенья разослав,
ожидала так и сяк.
Вскоре свой согласья знак
ей прислал и Святослав.

    Успокоившись немало,
Изабелла сразу стала
хлопотать и тут, и там
о турнире, по делам.
С той надеждой томной, сладкой
возомнив уже вполне,
в суете и в беготне
размышляя вскользь украдкой,
как бы даже увлечённо
о замужестве своём;
Святослава же притом
уже видя наречённым.
Предвкушая даже встречу
с претендентом, я замечу,
королева, как ни странно,
доброй, милой несказанно
стала к подданным теперь;
что не веря те глазам,
удивляясь чудесам,
в страхе мнили: «Ох, не верь,
что-то будет жди неладно» …
Да и к зеркалу прохладна
Изабелла как-то стала.
Перед сном и утром мало
так, лишь глянется в него –
всё ли складно? – прочь бегом.

    Солнца лучик заблистал,
и турнира день настал.
Кто ж взойдёт на пьедестал?
Тридцать рыцарей могучих,
самых сильных, самых лучших
собрались решить такой
важный спор между собой,
чтоб судьбину испытать,
копьецом чуть поиграть.
На трибунах суета
сверху вниз заняв места,
выделяя чин и титул,
(обособив тем элиту),
как обычно, завсегда
важно сели господа.
Дальше в силу степеней:
ряд любимцев, баловней,
кто богаче, кто бедней,
а вокруг народ простой
вкруг стоит толпой густой:
там плебеи, торгаши
и крестьяне из глуши.
Вот с охраной боевитой
королева со всей свитой
своё место заняла,
знак небрежно подала,
и фанфары зазвучали,
известив всех о начале.
Смолкли; и глашатай миру
огласил канон турнира.
     «Вы собрались, здесь вершить
Божий суд, поворошить
взор фортуны, важный спор:
на конях, во весь опор,
с копьями должны столкнутся –
в схватке рыцарской схлестнутся.
Победителю хвала! –
пусть гарцует на коне;
проигравший же вдвойне
тот, кто выбит из седла.
Вот вам некий реверанс –
одному из вас дан шанс,
шанс великий, таковой
и его возьмёт герой.
В общем, я скажу к тому же –
королевский есть указ;
победитель в этот раз
Изабелле станет мужем!»

    Тут такое началось!
И откуда всё взялось?
Некие со всех окрест
повскакали с своих мест,
мужичьё, да и другие,
всяк охотники сякие,
чтоб копьё, коня искать …
А охрана усмирять;
так на силу усмирили,
даже палками тех били.
Кое-как все баламуты
успокоились той смуты.
Вновь фанфары зазвучали,
сообщая о начале.
   
    Словом, бились все всерьёз,
кон до одури возрос:
членство в ордене и злато –
это сверх куда богато.
Но куда важней умело
хапнуть в жёны Изабеллу.
Вот уж дело – так уж дело!
Завершился день второй.
Кто уехал проигравши,
кто сел к зрителям взиравшим,
кто лечиться прёт домой.

    Изабелла ж тем не мене
изнывала вся в сомненьях:
где же, где тут Святослав?
Тот ли?! Этот? – что, упав
там лежит или другой,
тот, который тут рукой
так торжественно всем машет?
Да приехал ли вообще?!
Может быть, она вотще
свою слабость себе кажет?
Может, он уж проиграл,
да безвестным ускакал?
Наконец-то, объявляют
победителя, вразброд
зашумел кругом народ.
Встал верхом он недалече
сам могуч, широкоплечий.

    Вдруг же, где-то далеко
и призывно, и легко
одинокий звук трубы
прозвучал, как клич судьбы –
означавший вызов краткий.
По немыслимой догадке
устремились взоры вдаль,
смотрят все на незнакомца.
Выезжал тот как из солнца,
блики мечет грозно сталь.
На арену въехал воин,
всех вниманьем удостоив,
оглядев трибуны смело.
Королеве знак почтенья,
судьям, дамам и с уменьем
управляяся с конём,
в щит бойцу он ткнул копьём.

    Думаю, смекнул читатель,
что желаньем воспылав,
сам приехал Святослав –
добрый наш «завоеватель».
Молча встали по местам,
даже зритель тут и там
в любопытстве замер тихом.
Вот навстречу мчатся лихо …

    Нет, громила этот грозный
оказался несерьёзным
Святославу как вояка
хоть на нём и железяка –
выпал из седла боец,
словно из гнезда птенец.
Зритель бурно рокотал,
победитель же предстал
пред прекрасной Изабеллой;
(та ж его уже признала
и в доспехах из металла)
ручкой лишь взмахнула белой,
с саркастической усмешкой
говорит едва помешкав:
    «Кто вы, сударь, кто такой?
Назовитесь-ка, герой?!
Вид у вас орла, не решки …
Впрочем, дайте угадаю,
(что-то в дебрях я витаю.)
Нет, в доспехах … толку мало;
поднимите-ка забрало».
Святослав промежду тем
приклонился и снял шлем.
Добрый взгляд, достойный вид,
во всём теле мощь сквозит,
удаль, молодость, запал;
и спокойно отвечал:
    «Величают Святославом,
раньше правил я анклавом,
(это там, в лесах дремучих,
на востоке далеко
меж холмами и рекой,
где черны на небе тучи)
племя Вятичей храня.
Жили правдой и трудом
до тех пор, пока в наш дом
разоренье, смерть чиня
ворог лютый не пришёл.
Бой жесток был и тяжёл,
но мы справились, потом
всех погнали мы гуртом
и разбив их в пух и прах
на развалинах, кострах –
дом свой общий воплотили,
чтоб народы в мире жили».
    «Браво! Что ж, – тут королева,
ей вина подать велела
и приняв фужер, с ехидной
говорит ухмылкой, – видно,
что мужчина вы фартовый.
Да и нынче же судьба
с вами вовсе не груба:
мужем стать моим готовы?»
    «Не взыщите как за спесь,
это да, конечно, честь.
Только есть одна загвоздка,
(молвлю это не для лоска),
знаю я, (мне доложили):
будто б вы виною были
той войны и вы ж стравили
меж собою женихов.
Окромя того, штрихов
недостойных тут полно.
Донесли, возбуждено
дело против вас одно
и прискорбное оно:   
по делишкам мракобесным.
Вот к примеру, мне известно:
вы народ поите зельем
для обманного веселья» …
     «Это что?! – тут королева
даже встала, глянув влево
на начальника охраны, –
ну, упёртые бараны!
Али мало вам плачу:
и тебе и палачу?!»
Те, как вроде бы проснулись,
рукоятей чуть коснулись,
было дёрнулись едва.
Святослава же слова
остудили пыл горячий:
    «Вы не знаете, что Вятич
не полезет даже в воду,
если он не знает броду.
Если выну меч из ножен,
то никто вам не поможет.
Я охватные дубы
вмиг срубаю как грибы».
«Всё, довольно! Я устала
и вообще мне дела мало, –
Изабелла села снова,
глядя вовсе не сурово,
где-то частью уязвлённо,
но совсем определённо –
в точности отроковица
иль капризная девица.
Вновь воркуя чуть с обидой,
вроде малость смущена,
впрочем, нет – удивлена –
всё ж таки пытаясь, вида
как бы не подать из такта.
В общем, так уж как-то, –
Господин! Я не дитя,
чтоб учить меня шутя.
Знаю я, без вас как жить.
И не вам меня учить,
быдлом как руководить.
Да и быдлом проще всё же …
И не знать того, негоже».
Святослав сказал печально:
     «То, считаю ненормальным:
но правитель – жаль, обидно – 
что народ считает быдлом
сам скорей всего то слово.
Это всё давно не ново» …
Королева вскинув очи,
побледнела как-то очень,
взор намеренно смягчила,
лик свой злой преобразила.
Сняв с себя свой амулет,
даже тот был виден миг,
как едва сдержавши крик,
постарела на семь лет.
К Святославу подступила,
и сказала крайне мило:
    «Что ж, герой! Позволь, хоть так
выказать любезность другу.
Я б хотела быть подругой,
да летаешь высоко,
до тебя мне далеко.
Я жила здесь скромно, тихо …
Разбудил во мне ты лихо».
Он стоял заворожённый,
будто в думу погружённый.
Та уж руки подняла,
он склонился, а она
через голову ему
одевает амулет –
вдруг в округе меркнет свет! –
хлопот крыльев в пустоту
оглушает темноту.
И внезапно день расцвёл,
а пред взорами орёл.
Нету, витязя уж боле;
вскрикнули все по неволе.
Ахнул диву весь народ,
чуть отпрянул и вразброд:
кто, куда, визжа, крича –
все задали стрекача.
А орёл, пройдя сквозь свиту,
чуть крылами помахал,
что-то злобно проурчал,
гаркнув, улетел из виду.

 
  ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
 http://www.stihi.ru/2016/04/14/685