Черная месса. VII служба

VII служба: Говорящая голова

ДИСТАНЦИЯ: Первенец – Баловное

1. СЕТЕВОЙ:
Хай живэ КПРС на Чернобыльской АЭС.
А страною будет править объективный интерес.
   И, как мы знаем, из райских кущ
   придет хозяин, ползучий плющ,
аналитик из долины райских яблок наливных,
из породы неленивых, расторопных, деловых.
   Произведет сэ бьен евроремонт –
   и будет здесь Вандея и Пьемонт.
А если кто-то не успел, то, значит, опоздал
и остался не у дел. Шевелитесь, господа!
А голодные в заплатах – это малая цена.
Им за трудности заплатит милосердный меценат.
 
2. ЛЯХОВ:
В свою квартиру пускать эфир –
Как со стаканом идти в сортир.

3. ФЕДОСЕЙ:
Приходит мама  не с молоком — с большим карманом, почти мешком. «А ну, вылазьте!» – зовет Коза. И столько ласки в больших зубах, и только глазки — как периско;п. (Изба, как в сказке — наперекос.) «По росту стройся — и полезай! Ну, дошколята, пора вам в школу. Там толстый-толстый слой шоколада. Нажми щеколду — и заходи. Их либе дих, мои козлята».
 
4. СЕТЕВОЙ:
По два-двадцать колбаса собирает голоса под баян
     и заводит перепляс в хороводе.
Ведь у нас народ свободен, если пьян –
     вот и водит он козу на свободе.
Не желаете смириться? Этой ватошной страны –
     белокаменные лица, общепитские борщи –
перевернута страница! «Ванька, свистни: мы верны!»
     Эх, то-ва-ри-щи!
Хватит! Больше не хотим вашу байку и сатин, надоели!
     И в зеленое х\б не полезем.
Мы в Европу улетим на лужайку и интим на неделе
     и возьмем с собой того, кто полезен.
 
5. Я:
Когда со зрителем навскидку, чистосердечно боковой,
он начинает под лезгинку конспиративный экивок
и произносит еле-еле чужое слово «прецедент»,
он говорит, на самом деле, как начинающий акцент.

Он респектабельный приказчик, стоя;щий впаривать гнилье,
и омерзительный проказник, в обертку прячущий галье.

Когда он канет в кулуары и улыбнется в микрофон,
и, по-коровьевски коварен, напоминает свой намек,
всегда подчеркивая тоном равноапостольность реформ,
воспроизводит он фантомы непредсказуемых времен.

Ложь заключается в вопросах. Играет дудка Крысолова.
Куда, к чертям, меня уносит? Меня ведут иуды слова
в кессонной камере контекста. Здесь мерзопакостно и тесно.

6. СЕТЕВОЙ:
Мы презентацией вечерней вступаем в новый сериал
сквозь очередь ленивой черни – в фойе отеля “Империал”.
В бессильной злобе краснопёрый грызет андроповский сухарь;
у нас в программе диаспо;ра и астраханская уха!
   Землей наделим мы крестьян, нальем сметаны карасям.
   А кто порядочный слабак, пускай идет дразнить собак
Топча холопскую ментальность, мы все вопросы разрешим.
А кто хотел, чтоб мы остались с пустыми полками, где смалец,
крупа, консервы, комбижир – пускай идет туда, где Сталин
   и жив смирительный режим.
 
7. ФЕДОСЕЙ:
А Черный ящик глаза таращит, как настоящий, со мной шалит. В каком лесу под какой Таращей его нашли? Куда подельники Чубайса внутри тащили кучу баксов? Куда поделись бюллетени, полученные –  от людей ли? их крестный путь мы проглядели.
Куда мы – тройка, дама, туз, крапленый встречный сухогруз, кассеты, клетчатый картуз на птице –  сойке, например, –  куда мы катимся?
Но Черный ящик перемен не кается: «А вам куда?» –  и только скалится, кадавр. Так улыбается удав –  и весь крольчатник цепенеет перед глазами Ахинеи
Абракадабр.
 
8. ФОРЕЛЬ:
Внутри обскуры они снесут
любую лажу, любой абсурд.
И омерзительных иллюзий
   утрут небесную росу.
Ведь телезрители – они как люди,
   им лишь бы миф.
Несут им голову на блюде
   и лижут персты Фомы.

ЛЯХОВ:
Ты что, заснул там? Алё, гараж!

9. СЕТЕВОЙ (вкл.):
…А мы продолжаем наш репортаж
с демисезонных распродаж.

Из валютного из фонда, где и вовсе красота,
к нам приехал фон Такойто, словно писанный с Христа.
Он с программой доброй воли облетел весь белый свет,
побывал уже в Молдове, в Беларуси – еще нет.
   И повсюду на «вы» с ним и шепотом,
он не просто поделится опытом – будет кредит!
Мы к нему навприсядку, чтоб не рассердить…
Это только присказка – сказка впереди!

ПРИМЕЧАНИЯ: нема