Мышли. 77. Горький сладкий мед

Артур Мангов был другом моего одноклассника покойного Вити Приезжева. В то время он учился на втором курсе геологического факультета МГУ, а я – на первом курсе физфака. И вот, когда в июне я получил летнюю стипендию, меня встретил Артур и стал слезно упрашивать одолжить ему мою стипендию, так как он уезжает на практику в Крым. Абсолютно не умея отказывать людям в их просьбе, я отдал ему всю свою стипендию, а сам остался на все лето без копейки денег. Благо, что питался у родителей...

Деньги свои я обратно не получил, так как Артур в Крыму погиб – бортовая машина, на которой студенты-практиканты ездили в горы, перевернулась...

А еще через год судьба подтолкнула нас с Соней к общению с братьями Артура – Витей и Володей. Когда мы волей судьбы бомжевали, они впустили нас жить коммуной в свой большой пустующий дом, ибо их мать три года назад умерла, а отец – то ли военный, то ли геолог, – постоянно находился в отъезде.

Правда, коммунальная жизнь с братьями оказалась для нас с Соней настоящей пыткой. Мы-то с первых дней нашей семейной жизни взяли за правило жить предельно экономно и не допускали голодных дней, а с Манговыми попали в самую настоящую черную дыру. Мы отдавали им наши зарплаты, в тот же день они ее полностью тратили на разные вкусности, и уже на третий день мы оказывались без еды. Так мы прожили полгода, а потом наш жилищный вопрос решился (отчим впустил нас жить к себе, отдав одну из двух комнат) и мы с радостью от братьев съехали...

Но как бы дружеские контакты с братьсями продолжались. Виктор учился в мединституте и подрабатывал на «Скорой помощи» в Пушкино, а Володя был шалтай-балтай и попадал в разные аванюрные ситуации. В связи с последующими событиями вспоминать подробности его жизни противно, скажу лишь, что он любил к нам заглядывать, где мог досыта наесться.

В это время у нас уже было двое детей, которых мы пристроили в университетские ясли и детский садик. Чтобы отвозить их туда, нам приходилось вставать в пять часов, потом два километра нужно было идти пешком до станции – младшего сына везли в коляске, старшего я нес на шее. Час на поезде, потом длиннющая дорога через всю Москву до метро Университетской. Оттуда через два квартала завозили в ясли младшего, а потом еще через три квартала пешего хода я относил в садик старшего. И только потом мы направлялись на свои работы: я – в университет, Соня – в патентную библиотеку на Мосфильмовской.

Вспоминая все это сейчас, трудно себе представить, что это было на самом деле. Но это было! Не удивительно поэтому, что дети часто хворали. А тут еще соседка заходит о рассказывает. Ехала, мол, в поезде, и рядом две ясельные нянечки делятся опытом, как себе работу облегчить. И одна другой говорит: «О, да это очень просто: я раздеваю их догола и устраиваю сквозняк, открывая окна. А на другой день полгруппы как ни бывало!».

И вот однажды приболел и наш младший сын. В ясли мы его, конечно, отвезли, ибо сидеть дома с ним было некому. А потом, не помню каким чудом, мне удалось купить баночку мёда (граммов триста). Тогда это был не только редчайший деликатес да еще и стоил недешево. Напоить ребенка чаем с медом решили в пятничный вечер, чтоб наутро никуда не выходить. Ну и на следующее утро мы с воодушевлением поехали на работу.

А вечером, готовя чай, я открываю продуктовый шкаф и вижу, что банка с уже бывшим медом ПУСТА! Я чуть не поседел от обиды! Оказывается, заходил Володя и, пренебрегая стоящими на столе щами и картошкой, залез в шкаф и слопал весь мед! Дня через два Володя сказал, что мёд был вкусный, но мысль о том, что он сделал нечто запредельно безнравственное, ему в голову не пришла...

Ну а с братом Витей вялотекущая история тянулась целых семнадцать лет. С самых первых дней нашей семейной жизни КГБ завербовал его в качестве соглядатая за нами. Под предлогом заботливого врача он дважды в неделю приходил к моей маме интересоваться ее здоровьем, после чего непременно и как бы попутно заглядывал и к нам. Причем его визиты всегда совпадали с приездом к нам московских диссидентов.

Во время посещения России в 2001 году свояченица, которой нам удалось оставить квартиру, устроила званый обед и пригласила всех старых друзей. Пришел и Витя Мангов. Он, конечно, знал, что в начале 90-х все желающие могли узнать имена всех своих топтунов. Ну и я, глядя с издевкой прямо ему в глаза, спросил, не мучает ли его совесть? На что он, нисколько не смутившись, попытался нагло ретироваться: «А что, время было такое!». Так что САМ признался!..

Твою мать – было такое время! Но в это же время были и Люди! Соседа Фарбера, жившего прямо над нами, тоже пытались завербовать в стукачи, но он не согласился, а потом всё рассказал нам (а я-то к нему до того относился настороженно! И позже это он, будучи на год моложе меня, вразумил мне, что МЫ по конституции живем при ДИКТАТУРЕ, хотя и как бы «пролетариата»...). И я знаю, кто еще согласился стучать, но это уже другая история.