Следы войны... , гл. 5

                5   

     Окончательно решив побывать у Мухина утром следующего дня, Оксана медленно успокаивалась и, забыв о работе, о детях и муже, думала уже о том, что она очень счастливая женщина. Счастливая потому, что живет в мирной стране, делающей все для того, чтобы не допустить войны, и что все беды и несчастья, связанные с войной, позади, в прошлом... Это так важно... Нет войны... Пусть будут трудности, пусть невзгоды - люди все преодолеют, если будут дружны... Все... На то они и люди... Только бы не война... Не она, проклятая... Не концлагеря и не виселицы... Не детские туфельки и не ... не остриженные женские во... во-о-о-лосы-ы...
      Оксана уснула. Чуть заметно поднималась ее грудь, а на горящих румянцем щеках, изредка вздрагивая, отдыхали густые темные ресницы.
      Июльский день начинал свой мирный бег.. Высокое небо, словно огромный голубой шатер, удерживало на своей левой стороне ярко-оранжевый круг солнца, щедро согревающий людей и землю. А там, на горизонте, клубясь и увеличиваясь в размерах, собирались тучи, чтобы вскоре пролиться благодатным дождем.   
      Рассвет прокладывал себе дорогу с востока на запад. Он прочно завоевывал пространство и овладевал им добротно, по-хозяйски. Уже спешили по своим делам люди; пока их было мало. Зато улицы мели и убирали везде.
      Преодолевая усталость, Оксана открыла глаза: рядом - никого. Костя был на дежурстве, и она вздохнула с облегчением.
      "И хорошо, что его сегодня нет, - думала она, - иначе надо было ему все рассказать, а у нее нет никаких сил повторить то, что вобрало в себя сердце, готовое вот-вот разорваться".
      Оксана посмотрела в окно: утро тянется и тянется, а ей уже невмоготу, ей хочется быстрее собраться и бежать к симпатичному и очень доброму старику, чтобы поскорее развязать тот крепкий узел, который, кажется, затянул не только ее собственную жизнь, но и шею.
      Поднялась. Слабость ушла - она крепко стояла на ногах. Умылась, причесалась и зашла на кухню. Чисто, уютно, везде цветы. С завтраком торопилась. Раньше обычного подняла детей. Они не капризничали. Встали, веселые, как всегда, славные и разговорчивые.
    - Мамочка, папа на службе, да? - спросила Аленка, сидя уже за столом.
    - Да, солнышко мое, да, - ответила Оксана, помогая Антошке застегнуть на рубашонке пуговицы. - Вечером вернется, а завтра - выходной. Все будем отдыхать. В парк съездим. Договорились?
      - На качелях и на пони покатаемся. - Антошка аппетитно кушал омлет, отщипывая кусочки мягкой булочки.
      - Конечно, конечно, покатаемся, - заверила детей Оксана, не теряя основной нити своего поведения сегодня. - И с горки прокатимся и на колесе обозрения. Отдохнём, как всегда отдыхали.
      Оксана отправила ребятишек в детский садик раньше, чем всегда. Ничего, погуляют во дворе, думала и оправдывала себя. И не одни они там будут: многие мамы привозят своих ребятишек пораньше: такая у них работа.
      Снова волновалась, надевая свое лучшее платье. А вдруг праздник будет! Вдруг... - и не могла пока поверить в то, что уже выстроилось в голове и сердце, не могла до конца додумать сейчас какой-то очень важный момент.
Заглянула в зеркало: на нее в упор смотрело бледное женское лицо, осунувшееся, похудевшее, с большими печальными глазами, потерявшими за несколько дней свой необычно темно-зеленый цвет.
     Только вышла на улицу, сразу же почувствовала слабость. Чего-то боялась: то ли встречи с Мухиным, то ли ошибки в своих предположениях. Ехала в метро и ни о чем другом, кроме своей проблемы, не могла думать. Одна лишь мысль сверлила мозг: ее пропавшая без вести тетя Маша - это жена Мухина, замученная фашистами в концлагере. А ее коса, необыкновенная, красивая, роскошная, лежит там, на горе отстриженных женских волос, лежит тяжким обвинением всем тем злодеям, которые развязывали и развязывают войны...
      Вышла из метро, зашла в знакомый двор.
      "Лишь бы дома был один Сергей Ильич, - думала, успокаиваясь. - Дочь и внучка его помешают откровенному разговору. С ними знакомство будет позже, в другой раз... "
      У Оксаны не хватало сил открыть тугую дверь первого подъезда. Услышала частый стук сердца, вернулась во дворик и присела на знакомую скамейку. Кто-то проходил мимо, кто-то заходил в эту дверь, а она выстраивала и выстраивала план беседы с Мухиным. Не сразу она задаст ему вопрос о девичьей фамилии его погибшей жены: Оксана пощадит и его, и себя. Назови он слово "Квитченко", она тут же будет рыдать и обнимать старого немощного человека. Еще сползет черная повязка - и обнажится зияющая впадина вместо глаза. Тогда будет ее стон и крик, а Сергея Ильича волновать нельзя. Надо вести разговор очень осторожно.
Поднялась со скамейки, подошла к двери и с силой толкнула ее. Дверь подчинилась. Пошли наверх ступеньки, высокие и выщербленные, и Оксана прилагала много усилий, чтобы их преодолевать.
      И все же несколько томительных секунд стояла перед дверью, за которой ее с самого утра ждал искалеченный войной ветеран.
      Робко прикоснулась к звонку. Еще раз и еще. Дверь распахнулась: перед Оксаной стоял чисто выбритый, будто помолодевший Сергей Ильич.
      - А я тебя, дочка, ждал. Ты ведь вчера обещала приехать. Заходи! - Он был суетлив. Его глаз пристально смотрел на раннюю гостью, как бы спрашивая: что же случилось вчера? Почему так внезапно ушла?
      - Доброе утро, Сергей Ильич! - выслушав Мухина, поздоровалась Оксана.    - Я ненадолго. Извините за вчерашнее мое поведение!
      - Проходи на кухню, - предложил Мухин, пропуская Оксану вперед. - Чайку попьем. Мои Машутки  убежали... Обе... - Настроение у старого фронтовика было приподнятое. - Я ждал тебя, дочка, ждал, - вновь повторил тепло, по-домашнему, словно они давно были знакомы.
      Оксана прошла на кухню: чисто, уютно, много цветов. Присела и почувствовала, что опять заволновалась: надо было начинать серьезный разговор.
Выручил ее Мухин:
      - Ты, дочка, не обиделась вчера на старика? Ушла так внезапно, растерянная, в какой-то тревоге. А я думал и думал о твоем визите и все же не понял, зачем ты перешагнула наш порог.
      - Я... я, Сергей Ильич... Хочу спросить...
      - Ну и спрашивай! - добродушно ответил Мухин, разливая по чашкам чай.
      Оксана же думала о своем: сейчас все узнаю... Если... Если... Пошлю маме телеграмму... Она тут же приедет...
      Мухин тронул гостью за худенькое плечо:
      - Ты где-то витаешь, голубушка. Выпьем чайку, а затем расскажешь о себе. Что-то тебя привело ко мне?.. К нам... Не даром же...
      - Н-не даром, - с готовностью ответила Оксана. А с чего начать разговор, вовсе и не знала. Наблюдая за хозяином, все более убеждалась, что Мухин - это и есть дядя Сережа, муж маминой сестры: с ним тепло, уютно и очень спокойно. Если бы это было так! Если бы...
      "Сначала я ему расскажу о косе, которая лежит там, в концлагере, - вдруг мелькнула спасительная мысль и тут же овладела Оксаной. - Да, да! В детстве я ее видела. Опишу все подробности... Обсудим все, обговорим. А  потом и девичья фамилия его жены откроется..."

              (Продолжение следует...)