Бессмертный полк. Индульгенция

    Шумилова Мария Амосовна, в девичестве Карбиничи, родом из Украины, прихварывала давненько. Грешила на старость. Когда состояние ухудшилось и появились боли, сыновья повезли её в областной центр, врачи провели обследование, признали рак в последней стадии.
   Показывая мне маленький рентгеновский снимок, она тыкала ногтем в чёрную точку:
 – Сейчас меня подлечат, кишечка повырастет, вот это место вырежут и кишечку сошьют. Всего десять сантиметров.
  Я понимающе кивал. Снимки с подобной чернотой я уже видывал у других, плачевный результат знал. Врачи, не имея возможности дарить пациенту выздоровление, дарят на выздоровление надежду.
 – Вот я ещё сама сено для своей коровки кошу, – снимая с плеча и ставя на землю набитый свежей травой тяжёлый матрац, говорила в следующий раз она.
– Значит, ещё поживём, – приобняв её за плечи, балагурил я.
Однажды, она куда-то спешила, прошла мимо, вдруг резко повернулась и без предисловий:
– Не знаю что делать, из Германии деньги пришли, получать или нет?
 – Что за деньги? – поинтересовался я.
– Во время войны в Германию меня угоняли. В рабство.
– Так ты под немцем была! – запамятовав, что у раковых отсутствует чувство юмора, изображая шута, всплеснул я руками. 
– Ну, вот и ты… – укоризненно посмотрев, обиделась она.
Я спохватился:
– Да пошутил я, пошутил, Амосовна.
– Конечно, с одной стороны я работала, батрачила на немца, а с другой…
– А сколько денег-то? – поинтересовался я.
– Три тыщи евро.
– Бери!
– Вот и сыновья, и внуки говорят тоже. А мне как-то не по себе, словно меня купить хотят, и совестно. Перед замученными до смерти совестно. Умру, как в глаза им смотреть-то буду.
– Откупиться от тебя хотят, – согласился я, – От слёз твоих, от горя, от унижений… Внуки нацистов индульгенцию у тебя хотят купить… Грамоту об отпущении грехов своим предкам… За то, что те наворотили, никаких денег у них не хватит… Да разве внуки виноваты? Сын за отца и то не в ответе. Бери! Деньги не велики, но примирение дороже. «И прости нам долги наша, яко же и мы прощаем должником нашим…» – поднял я палец вверх.
Она как-то грустно посмотрела на меня и кивнула.
Вскоре её не стало.