На одной ступени...

                Александр Овчинников
На одной ступени…

Предисловие

Луч солнца покидал лежанку под большой сосной, на которой на днёвке отдыхал кабан-секач. На какой-то момент оно задержалось, удерживая свой лучик, как будто не хотело прощаться с одним из своих божьих творений, которое оно обогревала все эти годы…

… Утром солнце буквально растолкало тучи, прогнало пургу, и не привычно быстро всходило над горизонтом. Казалось, что оно соскучилось за ночь, по своим дорогим и любимым своим существам. Оно не делило их на людей и животных, они все были для него одним целым, родным и близким.
 Разве может солнце как-то по-разному обогревать? Кого-то да, а другого нет.
Нет, не может.
Оно любит нас всех и несёт нам жизнь!
…Солнце поднялось ещё выше и всё-таки пробилось своим лучиком через густые ветви сосны, осветив знакомую кабанью лежанку.
На лежанке…

*****
Снегоход подъезжал к вышке, как можно тише, на самом малом ходу, но при этом, что бы ни проваливаться в снег.
Нам казалось, что это создаёт меньше шума, но на самом деле весь лес уже знал о нашем присутствии.
 «Много снега в этом году навалило. - Подумал я. - Воды будет! Будет и рыбалка и подводная охота,  а утки! Может и с гусём повезёт!»
«Да, мечтать не вредно – вредно не мечтать». – Вернул я себя в действительность.
Егерь, сидящий за рулем начал бубнить, в то время как я, спрыгнув со снегохода, провалился по самые…   «Ну вам по пояс будет» - вспомнилась  крылатая фраза.
- Не удобный ты охотник Алексеич. – Продолжал он.
- Это почему? - Равнодушно спросил я, хотя знал, к чему он клонит.
- Вижу плед взял, значит, собираешься долго сидеть, трофей высиживать.
- Сам знаешь, укрылся пледом и как в шалаш залез, старая дедовская хитрость.
- И потом ты сам себе работу выбирал, не я тебе. Да?  Да.  Вот и давай, каждый делает своё дело.  – Сказал я, ставя его на место.
- Смотри, как мороз крепчает, а до этого всю неделю плюс стоял. – Переменил я тему, но это не помогло.
- Упертый ты, твоя команда вон уже третью открывает, аккордеон достали, а с тобой не спи, жди тебя… - Не мог угомониться егерь.
- Всё на связи - отрубил я.
Как всё равно специально егерь, сделал круг вокруг кормушки и по накатанной лыжне  исчез в лесу, я же полез на вышку.
«Ну, привет-привет вышечка, - думал я, осматривая вышку. - Не наврал Николаич не стреляная вышка, вся в снегу, да и следов на неё не было».
- Ну, давай готовиться: кто-кого…!? – Уже потихоньку, говорил я себе. - Часов семь с тобой проведём, это уж точно, а там посмотрим, может и повезёт, и к своим ребятам успею.… Эх…!».
Осмотревшись, я стал скидывать снег с лавочки. Сделать это надо было основательно, так как если бы он потом начал подомной таять, то, по крайней мере, это было бы неприятно, это первое. А второе:  Это просто ужасно, когда у тебя мокрая твоя любимая ж…
И это тогда - когда ты сидишь на вышке, в мороз!
Поэтому скинув снег с лавочки, я сел на неё и стал расчехлять карабин.
Я  вытащил карабин, и осмотрел его, даже вернее полюбовался им, и нехотя поставил его пока в угол, убедившись, что он не может упасть.
Чехол от него, который теперь был свободен, лёг на лавку,  конечно, для этого мне пришлось поднять свою «сидячую опору».
«Хороший чехол на поролоне, - подумал я. - На таком долго можно сидеть – не замерзнешь».
Я продолжал обустраиваться…
«Так, давай-ка снарядим карабин, а то по-всякому бывало. – Вспомнил я, случай в Белоруссии.  -  Только приехали, только поднялись на вышку, осмотреться не успели, как на тебе, кабан, да здоровый гад, секач...  Да первое правило охотника  – будь всегда готов, как пионер, хотя первое, наверное, это безопасность…»
Приняв удобную позу на лавочке, я взял из угла карабин, и начал его заряжать.
Зарядив карабин и установив «ночник», -  прицел ночного виденья,  я вернул его «в угол», хотя он этого и не заслуживал, ну это конечно шутка.
«Интересно? - Думал я. - Сколько раз он «выплёвывал» этот смертоносный свинец? Теперь и не вспомнишь…».
Но на этой мысли, я осёк себя. Просто тряхнув головой, как будто скидывая с неё весь ненужный груз, от которого я хотел избавиться.
Никогда не любил я вспоминать завершающийся момент охоты, то, для чего мы, наверное, и прилагаем, все свои силы, для того - что бы добыть животное. Вы понимаете, о чём я.
Нет, охота для меня – Процесс. Кульминация охоты должна быть, и обязана быть, как точка в конце предложения, но, господа охотники, да простите вы меня, (потому что это моё личное мнение), для меня главное, и я повторюсь, это – процесс добычи.
Вот в сексе, это совсем другое дело, там главное….   но и там перед...  должен быть процесс…
Так что ни куда без него, но это я отвлёкся.

…Бросив под ноги коврик, я надел балаклаву, а поверх неё натянул ещё и ушанку.
«Представляю, как сейчас я выгляжу, но не до жиру быть бы живу». - Думал я.
Надев тонкие перчатки для смартфонов, ещё и приготовил меховые варежки.
«Удобные всё таки перчатки, замерзают руки в перчатках - сунул их в варежки и тепло, ну а по необходимости вытащил – хочешь стреляй, хочешь эсемеску пиши». – Стал я размышлять.
«Да кстати телефон то выключил? – Проверил я - Да, ещё на базе».
Накинув на плечи плед - «Вот теперь хорошо» -  пришёл я к выводу, посмотрел на карабин.
«У - ё видеорекордер на прицел не поставил. А может и не ставить? Нет надо, потом в межсезонье пересмотришь – как заново на охоте побывал, или ошибки разобрать.
Не понимаю тех, кто выкладывает охоту в ютуб. Зачем? Только «зелёных» дразнят, дают им повод  поорать!»
«Так всё охотимся».
«Надо осмотреться, потом когда стемнеет каждый куст будет казаться кабаном, а так привыкнешь к пейзажу и не дёргаешься на каждую кочку и меньше, кажется всякой всячины. Но и без этого не обходится, уж что ни будь, если не увидишь, то точно услышишь. Одних енотов хватит поседеть! Надо ж так орать-переговариваться!
Хотя Димку кореша ещё никто по «глюкам» не переплюнул…!»

*****
Луч солнца покидал лежанку под большой сосной, на которой на днёвке отдыхал кабан-секач. На какой-то момент оно задержалось, удерживая свой лучик, как будто не хотело прощаться с одним из своих божьих творений, которое оно обогревала все эти годы…

«Холодно….
Как не хочется вставать, да ещё снегу навалило, борозди его, пробивай дорогу молодым.
А я  ведь  далеко не маленький, да и есть с чем сравнить, помню, как уходил я из загона от двуногих и поравнялся с их коробками, так я с ними одного роста, а сейчас снега по горло.
А коробочки? Эх как хотелось их бить, давить, опрокинуть, растоптать «Дааа…  тогда я был в самой силе!».
Вот тогда-то я первый раз и услышал этот «бах-шлёп» и что-то больно пронзило-обожгло холку, и появился страх, вернее тогда я узнал, что такое страх.
Мне хотелось их разорвать, и с лютой ненавистью, я бросился на них….
Но снова «бах» но без «шлёп» и тут что-то меня развернуло от них, помимо моей воли и ноги сами понесли меня  прочь, а липкая и горячая моя холка меня же и подгоняла…
Много раз потом это чувство спасало мне жизнь. Оно появлялось само собой, из неоткуда. Иногда даже казалось без видимых на то причин, и командовало мной, спасая от опасности. Но за это я ему конечно только благодарен.
 Но хуже было в другой раз,  когда «бах-хлюп» и огненная боль прожгла низ живота, вот тогда-то я много дней и ночей провалялся….
Но тогда не так обидно было. Тогда если бы не это поваленное дерево, под которое я не пролез, за которым спрятался этот двуногий, я бы вспорол ему брюхо, а так только ногу. Эх, но хорошо!
 До сих пор не могу стереть его запах.
«Надо вставать. - Принял он решение – Встретимся ли мы ещё? – Продолжал он размышлять. -  А ведь мог и добить его, впрочем, урок он, наверное,  усвоил».
…Зимой и так темнеет рано, а тут ещё с наступлением холодов солнце казалось, ещё быстрей хотело скрыться за горизонт. И этим тут же воспользовались тяжёлые свинцовые тучи. Они навалились разом, как одеялом  закрыв собой всё небо, и тут же подул  сильный ветер.
Всё предвещало снежную бурю.
Лес, который до этого неделю оттаивал и набирал влагу, начинал замерзать. Деревья побелели и вытянулись в струнку. Они  стояли, в напряжении, как будто чувствовали, что сегодня должно что-то произойти…
Кабан почувствовал  неладное в родном лесу, напряжение накатилось на него волной, от которой не возможно было скрыться.
«Надо сегодня быть поосторожней». -  Появилось у него это знакомое предупреждающее чувство.
Он встал и потянулся вперед, выпрямив задние ноги. Он видел раньше, как это делает рысь и ему самому захотелось, а потом и понравилось  делать также.
Да, он был огромен и,  не смотря на то, что его годы уже вышли из зенита, до сих пор в нем видна была сила и стать! Мышцы -  буквально выпирали и из-под шкуры буграми и не понятно было, как она их сдерживает. Холка - стояла дыбом и напоминала собой гриву льва.
Клыки -  хоть и побитые в схватках с другими кабанами и в битвах с волками всё ещё грозно торчали наружу и всем ясно давали понять – уйди с моей дороги, не лишай себя радости радоваться жизни.
 Да! Это была машина из сухожилий и мускулов! Призванный охранять и продолжать свой род.
Он был заслуженно - полноправным царём здешних мест!
«Вот пищат!» – подумал он о поросятах, но этот писк даже не тронул его. Он чётко различал, когда поросёнка воспитывает мать-свинья или они играют, либо когда их атакуют волки…
Да и вряд ли, что кто-то на это решится. Все местные волки знали его и его стадо и знают, что здесь им не чего не светит.
В дали метрах в трёхстах в глуши поднялось и тронулось на кормёжку  стадо кабанов. Это было его стадо. Секач некогда не задумывался, как он это чувствует, он просто это знал, где они и что с ними.
«Опять повела всех засветло, не чего её не учит. Дождись темноты и иди, кормись, куда там, прётся по светлу.  – Ворчал кабан. – Нет, длинноухая намного мудрей и умней была, а впрочем, и она не убереглась. Страшной смертью умерла, лежать на зерне и умереть от голода».  Вспоминал он тот случай, когда его старшей свинье отстрелили нижнюю челюсть, и она естественно не могла жевать, так и померла с голоду.

…В лесу раздался сухой резкий звук как от удара хлыста – что это?
 «На «бах» не похоже, видно сук на дереве обломился». – Решил кабан.

*****
«Вот это да! – среагировал я на щелчок – Это что ещё за конкурент, откуда взялся?  Стрелять в лесу. Такого быть не может, у Николаеча не забалуешь. Правда, и звук не громкий, но где то рядом. Как из мелкашки палят». 
Задул ветер и в лесу со всех сторон начало трещать, теперь стало всё понятно. Это рвало заледеневшие деревья.
Вода, которая во время оттепели впиталась в стволы и ветки деревьев, теперь замерзала  и физика делала своё дело.
И тут  повалил снег. Он падал большими хлопьями и ветер, закручивая его по спирали, иногда задувал его внутрь. Начиналась вьюга.
«Нечего себе метёт! – наблюдал я за погодой. – Это так меня занесёт, ещё час-другой.
Так я ещё не сидел на вышках - снег валит,  лес трещит… Ужас. Хорошо, что ветер на меня с поля дует, зверь не учует от зерна. Если вообще кто-то выйдет, я бы в такую погоду точно не вышел бы. Хотя, что я тогда здесь делаю? Да! Пипец! Охота пуще неволи!».
Что касается Димки с его глюками:
Это было в Белоруссии. Когда я сидел на одной вышке с егерем, а Димка на другой…
Здесь надо пояснить, что по Белорусским законам, если у тебя нет своего ружья, то тебе сдадут его в аренду, но хозяин оружия должен быть рядом.
Своих карабинов у нас тогда не было и соответственно нам приходилось делить одну вышку на двоих.
Надо сказать один человек это уже шум и запах, а двое –  умножай всё на два. Но что было делать, так и начинали.
Как это теперь кажется странным. На вышке и если это не твоё ружьё…!  Как  оно стреляет?
 Сейчас мы каждый раз пристреливаем ружья, что бы быть уверенными как оно кладёт  пулю. А если не по месту попадёшь? И бегай потом за зверем по лесу, за подранком! А то и выноси после добора тушу по кускам! Разрезая её бензопилой.
Нет, поэтому если стреляешь, то попадай, по крайней мере, старайся. И зверь не мучается и сам силы сбережёшь.
Так вот сидит Димка на вышке час, два, три и вдруг слышит под вышкой его кто-то завёт – «Дииим».
«Егерь с ума сошел? – Подумал он – Распугает всех!».
Но делать нечего надо отвечать и стараясь как можно тише, он выглянул в амбразуру и зашептал «Аааа?» Конечно, там некого не было! Приглючило.
А у самого-то и не такое бывало, лучше бы молчал! Это, правда, уже было в Костроме:
Седьмой час уже пошёл, как я был на вышке, когда я явно почувствовал и услышал, что кто-то трётся об опору вышки сзади.
 «Лось? - Напрягся я – Медведь?» 
Стало как-то жутковато! Разное наслушаешься в охотничьих байках! Такое порасскажут:  И как брёвна летят из леса на середину поляны и про блуждающие огни в лесу! Эти, правда, сам видел.
Сижу дальше, только лаз проверил, хорошо ли он закрыт, да прислушиваюсь. Тихо ли всё?
 …Потом когда за мной приехал Андрей, егерь, на снегоходе, я слез с вышки и огляделся. Кругом была снежная не тронутая целена. И только мои следы, и больше ничьих!
И такое бывало.
Тогда мы  только начинали  охотиться.  Я имею в виду по копытным.  Так-то я ходил по перу. У меня было ружьё и собака, и я неплохо ездил к Евгеничу, в Рязанскую область.
Сергей он же Евгенич - заводчик моей собаки Джуди, светлая ей память.
Ну  и сука же она была!   И по утке и по лисе и по кабану работала!
Одно слово ягдтерьер, универсальная собака!

Но не было у меня напарника.… 
Димка – мой компаньон по работе,  один раз походил со мной, с палкой по куропаткам и всё понеслось. Через два месяца у него уже было своё ружьё.
И не один сезон я уже не пропускал без него. Плюс ко всему у него был большой ассортимент рыбацкой экипировки, ещё кое-что подкупили и теперь у нас есть практически всё. Вплоть до лодки с мощным мотором и восемьсот кубовым «квадриком». Всё это вместе конечно расширило наши горизонты охоты.
«Так это что?»  я стал вглядываться вдаль, в конец посадки, туда, где как мне показалось, темнело пятно, которого раньше не было.
Ещё полностью не стемнело, но в этой пурге как в тумане уже стало плохо видно. Я  пытался вспомнить пейзаж, но этой кочки я не помнил.
«Таак, не шевелимся. – И мне показалось, что даже дышать я стал намного медленнее, но в прочем так оно и было. Я ещё пристальней вгляделся в размытый силуэт. – Ну-ну посмотрим кто кого!?».  Пятно оставалось на месте.
«Нет. – Выдохнул я – куст. Кабан не стал бы так долго стоять на месте».
Расслабившись,  я немного поёрзал на лавке. Выпрямил спину и потихоньку,  что бы ни шуметь, вытянув ноги,  стал шевелить пальцами ног.
Делать это надо было для того что бы ни дать им замерзнуть. Потом когда я уже стал приобретать опыт, я стал покупать самогреющиеся стельки. Они, конечно, здорово меня выручали. Что и вам советую.
От этой возни дала знать себя старая рана, и я потихоньку стал потирать левое  бедро.
«Да, досталось мне тогда, – вспоминал я тот случай. – Здоровенная скотина! Хорошо, что стоял я  за поваленным деревом, а то вскрыл бы он меня как консервную банку».
Это было года три назад, осенью…
Как всегда это бывает в это время года, моросил мелкий противный дождь, не смотря на то, что уже лежал первый снег. Я стоял на номере и вслушивался в звуки леса.
Как я люблю эти пейзажи!  Эти моменты! Моменты единения с природой!
«Когда же я выйду на пенсию…!? Собаки…! Кошки…! И всех-всех.  У меня будет каждой твари по паре! Эх, дожить бы…!». – Думал я, продолжая вспоминать.
Лесополоса была не большой, и загон обещал быть не долгим. С таким расчетом, что если здесь будет пусто, Николай Николаевич старший охотовед, он же и хозяин этих угодий, сделает следующий загон…
Уже слышны стали голоса загонщиков, когда я услышал хруст и треск, несущийся на меня.
«Как лось по лесу несётся!».
 Сердце учащенно забилось, выброс адреналина!  Волнение и предвкушение добычи…! Овладели мной.
 «Давай-давай, только не сверни! Иди! Иди на меня!».  -    Уговаривал я его мысленно.
Он выскочил из леса как танк! Замер и прислушался к своим загонщикам. Меня он не чувствовал.
«Да! – Мелькнуло у меня. -  Громадный зверь, ахренеть! Хорошо ветер на меня, он меня не чувствует, а то бы…».
Если бы животное понимало, где я? Что те, кто сзади - НЕ ОПАСНЫ!  У них нет ружей. Это просто ЧЕЛОВЕК! Слабый и беззащитный! Он просто играет на твоём животном страхе перед человеком. Человеком!
Как легко животному убить человека!?
У НЕГО нет и нет! Когтей и сильных клыков, это маленькое желе-подобное существо, которое плохо видит и абсолютно не чувствует запахов, да ко всему ещё и глухой. Только пустить ему  кровь! И ВСЁ! Смерть! …!
 Да в прочем и те, кто спереди? На номерах. Один будет ждать и надеяться, что зверь пройдёт мимо, …а другой что зверь выйдет на него, он будет молиться на это!
Вот эти опасны!  Эти с ножом встретят зверя и пойдут до конца! Либо ты, либо он!
И где та середина? И кто на кого выйдет?
Кто кого добудет? Человек зверя? Или наоборот?
Или это просто дело случая, везения!
 Я поднял ружьё и прицелился в кабана.
«Надо бить в сердце. – Принял я решение – надо класть его на месте. Иначе эту машину не остановить! Можно попробовать перебить позвоночник, но с такой гривой и не определишь куда стрелять».
 Решение было конечно рискованное. Убойная зона у кабана большая, в основном это лёгкие и не куда он не денется, попади в них, но и на месте не ляжет. 
Но мне не хотелось бегать за ним по лесу, а то ещё и бросится на тебя.
«Буду бить в сердце». – Утвердился я.
Я прицелился по задней линии передней ноги, взяв сантиметров двадцать от низа груди, и плавно спустил курок.
Как я потом анализировал, спуск бойка совпал с движением секача вперёд. Пуля хлюпнула, а не шлёпнула и у меня мелькнула мысль – «Не по месту, в живот».
Я быстро передернул затвор, оставляя несущегося на меня кабана в сетке прицела. Кабан перед прыжком присел, выстрел – «Выше. – Передергивая затвор, подумал я – надо уходить с его пути». Секач преодолел эти сорок метров за  три-четыре секунды…
Удар приняло на себя дерево, и оно уже передало его мне. Оно буквально откинуло меня. Не знаю, стрелял я, ещё находясь в воздухе или на земле, но стрелял я, уже не целясь, от бедра. Пуля ударила перед самым его рылом и подняла кучу грязи со снегом.
Толи его обожгло волной от пули, может, ослепил снег,  инстинкт самосохранения сработал, или заныла рана в животе, но зверь встал как вкопанный, наклонил голову и посмотрел на меня, как будто принимая решение.
«Ну, вот и всё». – Мелькнуло в голове, и я стал пытаться нащупать рукоять ножа, висящего на поясе.
Но, он отвернул от меня и бросился в лес за моей спиной. Я стал судорожно перезаряжать последний патрон из магазина, загоняя его  в ствол, пытаясь справиться с волнением.
Кабан исчез.
Только сейчас я почувствовал как горячо и мокро левой ноге. Посмотрев на ногу, я  понял, что попал и почему-то с сожалением подумал – «Всё на сегодня охота закрыта».
Как потом оказалось, его клык сантиметров на пять не дошёл до бедренной артерии.
Да, надо признать, что мне повезло тогда, и я проиграл ту схватку.
«Интересно выжил он тогда? – До сих пор  вспоминая тот случай, иногда думаю я. Провозившись со мной, ребята так его и не добрали.  – И почему он меня не добил? Пересекутся ли наши пути, когда-нибудь?».
«Так хватит воспоминаний. – Подумал я, возвращая себя в настоящее – на даче будешь вспоминать».

…С новым порывом ветра в лесу опять затрещало.
Я продолжал сидеть на вышке.

*****
«Надо быть осторожней  сегодня, а то, как то тревожно. – Опять подумал кабан».
Опять треск.
Он прислушался. Стадо не было слышно, но он знал, где они и куда направляются. Конечно к кормушке, голод не тётка, схватит, не отпустит! Он тронулся за ними.
Интересно, почему секачей изгоняют из стада?
Прогоняют тогда, когда они достигают половой зрелости.
Изгоняет их  вожак-секач, что бы чувствовать себя единственным.
Ну а если задуматься, то «изгнанный» покидает свои родные места. Он понимает, что ему здесь ловить нечего. Он уходит в чужие места и там, в сражениях с другими секачами – закаляется и получает право на спаривание и на своё стадо. Он несёт свои гены в новые места.
Безусловно, животные не могут размышлять и строить планы.
Хотя они же планируют свой день. Когда поесть, а когда поспать. Например, на грибниках:  В грибной сезон зверь уходит в чащу, подальше от шумных людей, которые его тревожат. И днем не ходит, спит, что бы ни столкнуться с ними. В другое время и днём спланирует себе кормёжку.
А как старшая свинья организует и руководит стадом! В стаде только родственники и никогда она не пустит чужого. Всё лучшее и не только, но только для своих, родных.
 В стаде только особи женского пола и самцы, не достигшие половой зрелости. Самка водит их, ищет и учит своим примером, как и где, добывать пищу. Как избегать опасности.
Никто не выйдет из леса на открытый участок, к зерну, если у неё есть подозрения. Она будет стоять в лесу, всматриваться, вслушиваться, внюхиваться в вышку. Её не видно и только слышен этот втягивающий звук ноздрей.
Пусть и на примитивном уровне, но они знают, что хорошо, а что плохо.
 Волки - плохо. Надо бежать, прятаться за мамкой и звать отца.
Комары и всякий гнус – плохо. Надо обваляться в грязи и создать на себе панцирь из неё.
Человек – не размышляя бежать, бежать и бежать. Главное что бы подальше от этого чудовища.
Хорошо – это когда ты в стаде, когда есть жёлуди и дождевые черви и ты сытый греешься на солнце, а рядом мамка с сёстрами, и папаня не далеко.
Так в чём тогда разница между животным и человеком?
Может животное не может спланировать обман,  кражу, подлость, не умеет солгать? Или не умеет заставлять себе подобного, работать на себя?
В чём разница?

…«Ещё светло.- Пробивая себе новую дорогу в снегу, думал кабан. – Спешить не буду».

*****
До полной темноты оставалось минут десять-пятнадцать, когда боковым зрением я различил движение. Медленно, справа от меня на поле выходило стадо. Две свиньи, три подсвинка, и штук пять сеголетков.
«Поразительно! Они пришли со стороны, откуда мы приехали».
И видимо, поэтому, что запах снегохода ещё остался, они через каждые три метра останавливались, и самая большая свинья смотрела на вышку, поднимала голову  и втягивала в себя воздух.
 «Либо уже стрелянные здесь недавно, - Думал я. -  Либо самка матёрая, хитрит».
Раньше слушая разговоры старых охотников, а я помню, они говорили: Свиньи не пользуются верхним чутьём, только нижним. И охотники пользовались этим вплоть до того, что курили на вышках. А в Белоруссии лет десять назад егерь с нами на вышке пил кофе.
Раньше я также не наблюдал за ними этого. Теперь стал замечать такое поведение, они стали пользоваться, (а вернее жизнь их заставила, что бы выжить), верхним чутьём.
Сейчас такое и представить не возможно, что бы так «кайфовать» на вышках. Сейчас на точку едешь в одном, переодеваешься в другое (что весело на улице – выветривалось).  И в этом сидишь, ждёшь зверя, пряча одежду с людскими запахами в рюкзак.
… «Ветер дует на меня, значит почуять меня, они не могли. – Наблюдал я за кабанами и думал. - Только бы не увидели». – Вжался я в заднюю стенку вышки.
…Вспомнилось, как я реагировал первые разы на выход зверя. Это было жуткое волнение, которое видимо, создавал выброс адреналина, либо просто нервы сдавали. Но человек ко всему привыкает, и видимо, поэтому сейчас я реагирую на них совершенно спокойно, только обостряются все чувства.
…Звери были напряжены, видимо ещё и этим треском, который время от времени раздавался в лесу. Стадо медленно, растянувшись вереницей,  приближалось к зерну. Во время очередной остановки они вдруг все сбились в одну кучу и … бросились бежать от меня. Я инстинктивно схватил карабин, который так и стоял в углу.
«Как они почуяли!? – Думал я. Лихорадочно принимая решение  –  Стрелять в угон? Ведь не за ними пришёл, а за трофеем».
Надо сказать, не хвастаясь, шансов уйти всем, у них было мало.   До противоположных деревьев было метров пятьдесят, и уж одного бы сеголетка я бы положил, а то и двух.
Пока все это мелькало в голове, стадо неожиданно заложило не большой круг и вернулось на место.
«Ух-ты. Не понятные манёвры. – Думал  я, наблюдая за ними. – Ну-ну, что дальше?».
В этот момент стадо опять рвануло, сделало круг и вернулось на место, уставившись на меня.
«Слушай, это очень похоже, что они меня провоцируют. – Думал я  – Такого я ещё не видел».
После этого, мне показалось, они успокоились, свинья опустила голову, и стадо двинулось к зерну.
«Слушай, неужели они так умеют, а значит - умнеют?» -  Размышлял я, продолжая наблюдать за стадом, заворожёно любуясь этой картиной.
Я стал потихоньку вкладываться и прильнул к прицелу. Прицел ночного виденья я включил ещё заранее и теперь наблюдал всю картину воочию. Было пока ещё не так темно, и включать подсветку не было надобности.
Я переводил красную точку с одного животного на другое, прикидывая, куда бы я стрелял.
«Старшую свинью стрелять нельзя, стадо погибнет без неё, разбежится и малышам точно настанет конец. Её сестру и подсвинок нельзя, наверняка уже покрытые, да и мозги все Николаич потом вынесет. Ну а малышей как-то и не хочется».  Я ждал секача.
Было забавно наблюдать, как малыши шныряли между взрослыми пытаясь вклиниться между ними, и  им это удавалось. Чавкали они так - что слышно было на вышке.
И тут в этой суете один поросёнок поднял голову и посмотрел на меня. Я клянусь, он не видел меня, но точно знал, что я здесь, он смотрел мне в глаза. Он перевёл взгляд на мать, но та спокойно ела зерно. Он опустил голову и дальше стал поглощать овёс.
Если спокойна мать, что ему волноваться?
Снег продолжал  валить, а я всё продолжал свои наблюдения, но уже полностью стемнело, и я потихоньку включил подсветку, но… не чего не изменилось.
«Так странно, - заволновался я. – Это не дело, остаться без глаз в начале охоты». Я перевёл взгляд на уровень заряда аккумулятора, но он был в норме. С прицелом было, что-то не так и это вселяло в меня беспокойство.
Я отвёл ружьё от стада, которое продолжало мирно кормиться, и положил его на колени.
«Первым делом надо прицел перегрузить, а заодно и линзу протереть от снега». – Подумалось мне.
И тут мне стало  всё ясно, когда я рукой провёл по верхней крышке к выходной линзе. На выносном лазерном усилителе была горка снега, который и не пропускал луч.
«Фу, слава Богу». Испытал я облегчение, и появилась надежда.
Я опять аккуратно вложился прикладом в плечо, а прицелом в стадо и включил подсветку.
«Да, всё нормально».
Охота продолжалась.

*****
Он подошёл к краю леса уже в полной темноте, и увидел своё стадо, как одно большое темное пятно на фоне белой равнины.
«Нечего не чувствует. – Подумал он. – А ветер то от меня, лишь бы набить брюхо, больше её не чего не беспокоит».
Он наблюдал за стадом и думал, как оно поредело, с тех пор как не стало длинноухой. Раньше места не хватало на кормушке, всем разом поесть.
«Осторожней надо быть». – Ворчал он про себя.
…А всё-таки интересное дело кормушки? Да здесь остаётся до половины всего летнего приплода, но с другой стороны, если бы не было зерна? Голод унёс бы гораздо больше поголовья в голодные зимы.
Раньше стадо совершит набег на поле с картошкой, на одно, на второе, а то и на отхожее поле и сыто.
А отхожее поле  - это поле где специально сажали слабые клубни и где ни-будь в лесу, подальше от колхозных полей, что бы мы кабаны ни копали хорошие поля.
Но сейчас-то ничего нет: полей засаженных зерновыми, не гуляют стада коров. Только вырубаются леса и строятся дороги, и исчезает естественная кормовая баз. И куда податься дикому зверю?
Так что прикормка и организованная охота идёт только на пользу нам животным.
Хотя так может рассуждать только человек, а он все свои деяния оправдает. Вы спросите, что думаю я?
«А не трогайте нас, мы и сами, как ни-будь, справимся».
…Он прилёг, абсолютно бесшумно, сам себе, удивляясь, как такая масса может не шуметь, если ему это надо.
«Пусть наедятся и мне хватит».
Он поднял голову и втянул запахи с вышки, но ветер был от него.
«Надо бы обойти и разведать с другой стороны. – Одна мысль сменяла другую. – Теперь-то уже поздно, если бы там кто и был – то уже в стаде кого ни будь, не было бы».
«Но я зайду с той стороны». – Решил он.
…И всё-таки интересно, почему люди охотятся?
Что им есть, не хватает? - Иди, работай и бери себе еду. Ну  а кто не работает им эта охота и так без надобности.
Почему? - Может узаконенная жажда крови? Ну, так им дорога в соответствующие заведения и на контроль в органы.
Почему? - От нечего делать? У таких  охота как повод. Она, как правило, заканчивается за столом, и от них мало вреда природе. Для них охота это оторваться от дома, от семьи  и отдохнуть. Главное для них это общение. Что тоже надо, разрядка нужна обязательно и всем! И с новыми силами вернуться домой. Это нужно для здоровья, особенно мужикам.
Почему? - Промысловая охота? Но сейчас купить готовую шапку  стоит дешевле, чем выделать шкуру.
Почему? - Доказать самому себе что ты мужик? Это слишком первобытно.
Тогда может это всё-таки тяга к приключениям, к адреналину, тяга  добывать?
Так что же это – ОХОТА!
Здесь можно  только спорить и вряд ли здесь родится истина. Надо только постараться прийти к общему знаменателю, что охота должна быть узаконена и подконтрольна.

…Секач поднял голову, в поле было чисто и только правей его, из леса выходили еноты.
«Во, задремал, всех прозевал  и  сны, какие-то странные».

*****
«Вот это метёт!»
Я немного откинулся назад, переместив центр тяжести со своей пятой точки.
Что ни говори, а уже заканчивался третий час, моего не подвижного сиденья на лавочке.
Вот интересно, те, что говорят – «что с вышки это не охота, вы ещё на свинарник сходите». – Сами хоть раз пробовали высидеть, не двигаясь по семь-восемь часов? Хотя бы в тепле, я уж молчу про минус двадцать пять, соблюдая полную тишину.
Сами просто не понимают, про что говорят. Мы же сидим как в засаде, вслушиваясь и всматриваясь в тишину леса, тихо, что бы ни выдать себя. Что бы вычислить зверя первыми.
А учитывая, что мы обделены развитыми как у зверей органами чувств то надо полагать игра идёт на равных.
У  дичи здесь шансов больше, чем когда она подпираемая сзади загонщиками вынуждена выходить на цепи стрелков.
 Или с подхода? Но это конечно трудная охота, когда нужно подкрасться к зверю тихо, на выстрел, учитывая ветер.
 Как раз вспомнился случай, когда я ещё только купил карабин, пристрелял его и поехал  на охоту в Белоруссию.
Почему я так часто вспоминаю о Белоруссии? Многие меня поймут и вспомнят те сладкие времена, когда со своим рублём из России, мы чувствовали себя там миллионерами. Когда ты в Витебске, в торговом центре расплачиваешься, то кассу закрывают на спецобслуживание.
Сейчас конечно всё выровнялось. И охотиться стало дешевле дома, в России.
Но это я отвлёкся.
 И так, мы с егерем обошли уже не одно поле, была уже полная темнота. Как говорится «Глаз коли!», а ночника у меня тогда ещё не было.
Под стволом крепился под ствольный фонарь, который включался контактами, которые крепились на цевье и замыкались безымянным пальцем левой руки. Надо было навести оружие на предполагаемое  место цели, включить фонарь, сообразить, кого будешь стрелять, самец-самка, прицелиться и произвести выстрел. А на всё это после включения света у тебя времени пока животное не подняло голову в твою сторону, а это доли секунды и тут же прыжок. Но ведь и добывали же.
…Подойдя к следующему новому полю, егерь внимательно осмотрел его в ночной монокуляр. 
- Есть кто-то, - шепнул он мне в ухо. – Пока не понятно кто, метров сто до них будет.
Поле было скошено и пока ещё не перепахано в зиму. Погода стояла сухая, без дождей, так что были все шансы подойти к ним ближе, не создавая шума, и мы стали красться. Егерь время от времени смотрел в прибор.
- Косули, семьдесят метров. - Шепнул он мне в ухо после очередного наблюдения. - Стреляешь?
- Далеко, ползём.  – Ответил я.
Кто ни будь сейчас,  скажет или улыбнётся что с нарезным карабином и далеко семьдесят метров? Напоминаю: тогда я только начинал, и это всё было для меня ново, да ещё и кромешная ночь.
Очень осторожно мы ещё продвинулись вперёд.
- Пятьдесят.  - Раздалось у меня в ухе.
- Да. – Шепнул я в ответ, принимая решение.
Сердце бешено колотилось.
 Егерь дал мне ночной монокуляр. Посмотрев в том направление, куда смотрел егерь, я увидел трех косуль. Две неспешно жевали остатки зерновых, третья вслушивалась в ночь. Видеть, что-то было не возможно даже им. Одна из жующих была с рожками.
«Видать самец». - Решил я.
Его-то я и взял на галочку.
Вернув прибор,  я вскинулся в предполагаемую цель, в том направлении, которое для себя отметил и замкнул контакты.
Луч света выхватил животных из полного мрака, и в центре прицела оказалась косуля, стоящая на страже. Я быстро переместил точку на мною примеченную другую косулю, и увидел, как она уже делает прыжок.
Может это действие адреналина, или чего другого? Но всё было как во время замедленной съёмки.
Я догнал её прицелом, вогнал ей, крестик под правую лопатку и спустил курок.
Выстрел прозвучал как удар грома, и через три прыжка она ткнулась носом в землю.
В азарте я переместил прицел на следующее удаляющееся тело…
- Нет. – Закричал егерь. - Хватит. Нельзя.
- Всё, понял. – Опустил я ружьё, подавляя первобытный инстинкт преследования.
…И так, что я хочу сказать - что охота с вышки если и не самая тяжёлая,  то и не самая лёгкая. И не каждый сможет.
Здесь, какой ни-будь «диванный мыслитель» скажет:
- «А что если вам с ножом, да с копьём на зверя выйти? Один на один, как ходили наши предки».
«А может быть вам подняться с дивана, - ответил бы я. – Закрыть дымящиеся заводы, остановить вырубку лесов, строительство дорог  и так далее…
Что бы Мы набрались сил, при чистой экологии, встали бы с печи и вышли один на один со зверем, или, по крайней мере, в лучшем случае - наши внуки….
Что слабо?»

…Я давно уже наблюдал за стадом невооружённым глазом и как всегда заметил, что в темноте глаза лучше видят периферийным, боковым зрением. Если смотреть чуть в сторону от объекта, но концентрироваться на главном. 
Что кстати очень помогает при стрельбе по тарелочкам.

…Свинья подняла голову, что-то хрюкнула, и всё стадо двинулось от меня в лес.

*****
«Ну что сразу им поддать, или потом? – Смотрел он на енотов, задаваясь этим вопросом.  – Забавные всё-таки твари!».
Еноты подошли к зерну и стали жадно, но не спеша есть. Вот тоже, кому-то добывать в поте и крови, а кто-то рождается у кормушки и помирает у кормушки, иногда даже от несварения желудка.
Интересно кто распределяет кому что? Человек кормит нас, что бы наше поголовье росло, ну конечно берёт своё. Мы за это зерно отдаём свои жизни и жизни своих детей. А вы еноты?
 А почему кто-то, должен, за что-то платить? Хотя да, иначе в чём смысл? Всё в жизни, уж на этой планете точно, всё идёт по бартеру. А иначе ты творишь добро.
А разве не добро когда в межсезонье нас продолжают кормить?
Но эти разговоры надолго, сюда мы не пойдём.
И человек наверно злится, что его корм едят на халяву, а сделать не чего не может.
 Кабан лежал и наблюдал, как еноты набивали животы. Они ели до такой степени, что когда с другой стороны закричали другие еноты, эти не просто стали отходить от кормушки, ходить они уже не могли, они буквально отползали обратно в лес, по своим тропам, таща свои животы.
С другой стороны показалась ещё одна пара енотов.
«То есть те еноты, - Думал он, наблюдая – крикнули этим, что хорош, мол, жрать, мы тоже хотим».
Наверное, что бы ни покалечить друг друга, не хотят драки.
Матушка земля совершенствуется, и жизнь в любой форме хочет жить. Природа и животные изменяются очень быстро. У них нет времени на вымерзание, на глобальное потепление и озоновые дыры.
Человек наступает, и меняться надо сейчас!
Что бы ЖИТЬ!
А где тогда вы, зелённые? Или красные?
Где вы?
Нам- то от ваших криков с трибун не слаще живётся.
Да и мой вам совет – не  разменивайтесь по пустякам как -  охота.  Цивилизованная  охота это целая индустрия, это миллионы людей, это рабочие места, это образ жизни.
Закрывайте лучше заводы, которые травят и убивают всю фауну вокруг, прекратите бесконтрольную вырубку лесов. В общем, занимайтесь делом.

…Кабан встрепенулся и открыл глаза.

*****
Откинувшись назад, я наблюдал, как стадо уходит в лес. 
«Куда идут, зачем?  Наверное, и дела свои есть? Животы набили и пошли бродить. Забавно!».  – Провожал я их взглядом. - «Ну, впрочем, и что ещё надо? Что бы встретить старость».  – Вспомнил я слова Абдуллы из кинофильма «Белое солнце пустыни».
Вспомнилось, как  мы приезжали сюда, в это хозяйство втроём - я с женой Ириной, и Дима.
Любит она мотаться со мной. Некоторые мужики даже завидуют. - «Вот жена у тебя, на вышки ходит!»
Приехали мы сюда как раз под закрытие зимнего сезона, конец февраля. Пока с Москвы доедешь, получается, что попадаешь только на вечернюю охоту с вышки.
Но, правда, сходили мы с Димкой в тот вечер на охоту впустую.
Наступило утро…
Утром мы с Ирой вышли во двор и увидели, что к Ник-Нику приехали  почти все знакомые мне загонщики.
Надо немного отвлечься и объяснить: 
В феврале вся охота закрыта, и только с вышки на кабана, в Костромской области, вечером, в ночь можно.
Конечно, Россия большая и охотиться можно круглый год, выбирай только регионы. Были бы только деньги.
И поэтому у нас впереди был целый световой день. И мы не знали, как его занять?
И так, вышли мы с Ирой за водой, прихватив ведёрко.
- Смотри, на охоту собираются. – Сказал я ей.
- На кого? Ты же сказал что всё, охота закрыта. Днём.
- Слушай, с егерями как расплачиваться? Они весь год зверя на нас гоняют. –    Уже раздражаясь, ответил я.
- Вот и пришёл час расплаты, - Продолжал я. – Сейчас лосика загонять будут.
Бригада продолжала собираться.
- Смотри, лыжи берут. – Сказал я с каким-то двузначным смыслом, даже не задумываясь об этом.
- И что это значит?  - Она тоже впала в интригу.
- Значит, они пойдут на лыжах. – Заговорщически произнес я.
И тут мы оба рассмеялись.
- Железная логика. – Смеялась она, над домной.
- Слушай, хватит тебе. – Стал я её осекать.
- Смех смехом, а я хочу на охоту. – Продолжил я.
- И?
- Что и? Надо помаячить перед Ник-Ником. Может, возьмёт? Хоть загонщиком.
- Ну-ну, попробуй. – Сказала она, махнула  на меня рукой, и пошла к колодцу.
В этот момент я увидел, как Николаич пошёл к воротам, а путь его лежал мимо меня.
- Николаич, помощь не нужна? – Прикинувшись «шлангом»  спросил я.
Я понял, что он не рад тому, что я вижу эти приготовления и понял, что они значат. Хотя может я и неправ, лицензии по любому остаются.
- Нет, спасибо. – Отрезал он.
Я подошёл к Ире.
- И что это значит? - Встретила она меня вопросом.
- Что-что, свидетели им не нужны. – Теперь уже резко отрубил я.
- Всё забыли. – Сказала она, понимая моё состояние, и что я начинаю беситься, потому что меня не берут на охоту.
Я и сам много раз замечал  за собой это. Если так случалось, что не я добывал зверя, или вообще охота была пустая, а охота это всегда степень везения, то я чувствовал – «Что я не напился крови» (как я всегда утрировал).
Ирка, встречая меня с охоты, когда я приезжал в таком состоянии,  сразу понимала, в чём дело.
«Что не набегался пёсик?». -  Спрашивала она меня.
- Всё, ерунда. Забыли. – Сказал я.
– У каждого свои дела и глупо на это обижаться. – Разряжая обстановку сказала она.
- Значит так должно и быть. – Закончил я тему.
- Будем ждать вечера. – Не мог я успокоиться.
Она уже перестала мне отвечать и взяла ведро.
- Давай ведро, покажу городской девочке, как и откуда вода берётся, в деревне.
- Давай-давай, посмотрим. Справишься?
- Малявка, я в армии служил, в советской! Пока ты в куклы играла, я родину защищал.
- Водовозом что ли был? – Смеялась она надо мной.
- И воду таскал и уголь. Жизнь побросала, как осенний листок.
Наше ведро я поставил на удобный, специальный выступ возле колодца, после чего колодезное ведро стал опускать в колодец.
- С тобой от жажды помереть успеешь. – Продолжала она подшучивать над домной.
- Сейчас-сейчас напьёшься и умоешься ещё заодно.
Ведро опустилось все семь колец и легло на воду. Только почему-то набрав на четверть воды, оно выпрямилось и спокойненько стало плавать. 
Я приподнял ведро за цепь и, стараясь перевернуть его в воздухе, бросил в воду. Ведро черпнуло воды и настойчиво продолжало плавать. Поднимать меньше половины ведра мне не хотелось.
- Что за хрень? – Я снова повторил всю процедуру. Ведро плавало.
Смех за моей спиной уже ни кто не пытался скрыть.
- Вёдра у них не той системы, плавающие какие-то. – Смеялся я. Мне, так же как и ей становилось забавно.
Во время следующей попытки к нам подошла Наташа, жена егеря Андрея.
- Чем занимаемся? – Спросила она. – А то я давно на вас гляжу.
- Ни видишь, рыбу глушу, ухи захотелось.
По её улыбки я понял, что она всё поняла и её это веселит.
- Не знаю, как у вас в Москве воду набирают, - сказала она. - А у нас вот так.
 С этими словами она взяла ведро из хаты, нажала выключатель и подставила ведро под кран, который я не видел. Вода полилась, и ведро стало наполняться.
Смеялись мы все, даже Димка, вышедший на шум.
Я сказал Наташе спасибо и посмотрел на Диму.
- Пошли в дом. – Сказал я ему. – Решать что делать. На охоту они нас не берут.
…Вот так вспоминал я эти забавные, на мой взгляд, истории, продолжая наблюдать за полем. «А вот и енотики  – Подумал я. – Пришли меня развлекать».
*****
«Не понимаю, что со мной происходит.   С ума схожу, наверное. Такие думы думать. Нет,  это сон».
Кабан посмотрел на енотов. Вторая семья вела себя более беспокойно, перемещаясь по кормушке.
«Зерно, наверное, заканчивается. Мне-то оставят? Наверняка знают, что я тут». – Думал он.
Еноты знали, что он здесь, они даже знали и о человеке на вышке, и о волках пришлых, которые появились совсем недавно. Но енотов некто не трогал,  и они были заняты только собой, своим брюхом.
Что-то держало его на месте, какое-то внутреннее чувство говорило ему – «поваляйся ещё, куда спешить, оставят, не волнуйся». И даже голод молчал.
 Всё это вызывало у него чувство тревоги, и он взглянул на вышку. Там всё было спокойно, но беспокойство не проходило.
Сколько раз он видел еще поросёнком, как из этой тёмной тишины, окна вышки, вырывался сноп света и оглушительный удар, который сносил воздушной волной.  Потом следовал визг боли, и кто-то оставался на месте, либо падал в лесу.
«К зерну подойду с той стороны, пусть ветер будет с вышки». - Думал он,  продолжая лежать, наслаждаясь вьюгой.
Спать он не хотел, но глаза его закрывались, так что бы снежинки ни попадали в глаза. И только уши автоматически поднимались вверх, что бы контролировать обстановку вокруг.
Что ни говори, а он всю свою жизнь выживал, и один орган чувств, всегда заменял другой, бодрствовал и был на страже.
Накатили воспоминания детства:
Какая это была счастливая пора!
День начинался или ночь, без разницы, только мать решала, когда поднимать стадо и вести его на кормежку.
Но ты не о чём не думаешь и самое главное ни о чём не беспокоишься.
День начинался с возни, кто-то меня пнул, кого-то я, и начиналась общая куча-мала, с визгами и писками.
Всё время ты предоставлен сам себе, и только незримо каждый ощущал общую связку, что мы одно целое, мы стадо.   Мы чувствовали плечо друг друга, и если начиналась драка между нами, то только до момента, когда один взвизгнет.
Каждый знал, что мать это всё. Потом шли её сёстры, потом подсвинки, и потом уже мы, малыши.
 Правда ещё каждый из нас знал, что где то рядом есть ОН, наш отец. Который не зримой тенью сопровождал нас везде, свою семью.
Видели мы его редко, и, как правило, это были драки с волками. Когда мы все сбивались в кучку и истошно визжали,  а мать с сёстрами щёлкали клыками, пугая волков. И тут появлялся он, наш отец!
Он вырывался из леса как будто дуб, подкошенный молнией, падающий в юные ёлочки, и сметая их на своём пути.
Как я хотел тогда быть похожим на него, и так же бить и крушить всех и всё кто посягнёт на мою семью.
Я думаю, тестостерон уже тогда говорил во мне.
Впрочем, года через  два, когда я вырвался ему помогать, и мы прогнали волков, на следующий день меня «попросили» из стада.
Теперь-то я согласен, самец-вожак должен быть один, но тогда-то я был выброшен из стаи, и начиналась другая жизнь.
Это была жизни без мамы, жизнь полная опасности и приключений. Но она тянула меня и я ушёл.
Но где то там внутри, под грудиной, что-то иногда сдавливало и щемило. И какой-то не объяснимый ком подкатывал к горлу. Но я всегда его давил, заглушая эти чувства.
Ведь Я альфа-самец.

…Порыв ветра был настолько силён, что даже качнул кабана. Открыв глаза, он огляделся и прислушался. Всё было тихо и спокойно.
Но его лихорадило.

*****
Еноты принялись удовлетворять свои животы, набивая их зерном.
Я знал чем это кончиться, если их не трогать, то через час они уже будут ели шевелиться, от обжорства.
И нечего ты с ними не сделаешь, начни стрелять - зверей распугаешь, капканы или арбалеты запрещены, если только с «духовушки».
Но мне с ними было хорошо, всё не один, какое не какое, а развлечение.
Так и получилось. Примерно через час, другой енот заорал в лесу.
«Я, наверное, ни когда не привыкну к этому потустороннему крику». – Подумал я и поёжился.
Мои енотики не довольно фыркнули и стали удаляться в лес. Но как говорится «свято место пусто не бывает», на их место пришла другая семья из двух животных, которые, не теряя времени, принялись за пищу.
Порыв ветра так ударил в вышку, что у меня мелькнула мысль, что как бы она не рухнула вместе со мной.
Но потом всё затихло, и я стал вспоминать дальше, как  мы с Димой, как еноты, стали наливать животы шампанским, когда нас не взяли на охоту.
- Что делать, будем? – Спросил Дима.
 - Доставать шампанское и пить, что ещё делать. – Ответил я  и посмотрел на него.
- До вечера далеко, выветрится.
 Успокоил я его вопросительный взгляд.
- Почему не берут нас? - Взглянув на меня, задал он вопрос.
- Погоди, куда гонишь, дай бутылку открою, налью и всё расскажу.
Я открыл бутылку, а он в это время рубанул колбаски. Плавленый сыр и хлеб оставались ещё с завтрака, и я начал свой сказ.
- Мы для них кто? Средство для существования. – Многозначительно произнёс я, наполняя бокалы.
- Мы привозим деньги в эту глубинку, где нет другого выбора зарабатывания денег, для местного населения.
Ты посмотри вокруг. Да даже в Костроме, как в любом другом маленьком городке, нет рабочих мест. Одно предприятие на всех, за которое все и держатся. Людям некуда бежать, даже с их нищенской зарплаты. 
- Ну ты уж не расходись, - сказал Димка. – Не захмелели ещё.
- А что не расходись? Ведь правда же?
- Смотри. – Хотел продолжить я. – Но….
– А знаешь, не будем скатываться до кухонной политике. Давай про Николаеча.
- Давай. – Согласился он.
- Ведь кто-то хапает себе в карман, а кто-то вкладывает деньги в природу как он. Правильно? Правильно.
- Давай дальше. Кормушки строит? Строит. Солонцы ставит? Ставит.
- Людям зарплату платит? Платит. – Начинал я расходиться.
- Вот и возьми. Всё зависит от совести. И некто не задумывается о ней, либо она есть и подсознательно командует тобой, либо её нет. И ты живешь, радуешься.
 Первая бутылка ушла в раз, на ура, и я многозначительно посмотрел на Димку. Первая пустая заняла место в углу за диваном.
- Ну и? – Задал он извечно-философский вопрос.
- Знаешь что? Мы не будем размениваться по мелочам. Достаём борщ, который привезли, сметану, и хватит этого компота.
- Может, Ирку позовём? – Продолжал я. – Хватит ей гулять, пусть борщ разогревает.
- Да ладно  тебе  эксплуататор. Я погрею. – Сказал он, вставая, и взяв банку, с борщом пошёл на кухню.
Я тоже встал и стал доставать тарелки, на всякий случай три.
Стол в комнате был не большой, по типу журнального столика и мне пришлось на нём разобраться, навести порядок, прежде чем тарелки заняли своё место.
Можно было конечно пойти на кухню, но там было довольно прохладно, не по-домашнему.
Я достал сметану, поставил рюмки на стол, бутылку водки, и оглядел этот натюрморт.
- Красота, страшная сила, - говорил я сам с собой. – Но чего-то не хватает?
- Сало! Вот балбес. – Воскликнул я,  и направился на кухню.
Димка стоял у плиты, разогревая борщ, который налил в кастрюлю довольно много. Видно шампанское разогрело аппетит.
Услышав меня, он обернулся и спросил.
- Что пришёл?
- Ты скоро? – Задал я вопрос на вопрос.
- А что?
- Есть уже хочется. Давай быстрей. – Поторопил я его.
- Как быстрей? Я ведь под кастрюлю не сяду.
Я подошел к холодильнику, открыл его и как бы стал изучать его содержимое.
- Что хочешь? – Спросил он, помешивая борщ.
- Так просто. - Слукавил я, и, дождавшись, что он отвернулся, незаметно взял сало, горчицу и вышел из кухни.
- Хлеба подрежь. – Услышал я  вдогонку.
Я, конечно, хотел ему посоветовать, кого надо учить и чему, но не стал.
Понимая, что скоро он принесёт горяченького, я поставил на стол подставку, нарезал сало и хлеб, и откинулся на диван.
- Вот теперь картина маслом, какой же я молодец. – Сказал я, радуясь сам себе.
Дверь открыла Ира, пропуская вперёд Диму с кастрюлей.
Видно было, что он выбрал не те ухватки и уже обжигаясь, ели удерживает кастрюлю. Увидев готовое место под неё, он быстро её туда пристроил.
Тут мы все втроем оглядели стол, придраться было не к чему.
- А не рановато ли? – Указала Ира на водку.
Всё-таки у женщин это в крови, нет, что бы промолчать и не делать замечания. Нет, не смогут, обязательно к чему-то да придерутся. То зонтик почини, а ты «диван на спине держишь», то лампочку поменяй, во время очередного боевика и так далее…
Нет, мы с ними с разных планет.
- Надо что бы к вечеру выветрилось, поэтому раньше выпьем – раньше выйдет. – Пояснил я.
- А если вообще не пить? – Задала она вопрос.
Мы с Димкой переглянулись и заволновались о её душевном здоровье.
- Это как!? Ты что говоришь? – Встрепенулись мы оба.
- Понятно, я за половником пошла.
- И ложки захвати. – Крикнул я.
- Что бы вы без меня делали? - Слышно было, как она пробубнила.
Я разлил три рюмки, Ира налила борщ, и каждый положил себе в тарелку сметану.
- Ну, за охоту! – Предложил я. Все кивнули и мы чокнулись.
Надо сказать, что это был один из тех моментов, когда ты приближаешься к пониманию, для чего мы ездим на охоту.
- Мы тут без тебя про Ник-Ника говорили. – Начал я разговор, закусив салом с борщом.
- Говорили? Ира, ты знаешь, как с ним говорить, он говорит, а ты слушаешь.  – Сказал Димка, многозначительно  поглядывая на бутылку.
- Конечно, знаю, одно слово – животное. – Подтвердила она.
- Ну что? Между первой и второй…? – Прервал я их начинающийся сговор.
Я взял бутылку и наполнил Димину и свою рюмку, у Иры ещё было.
Мы ещё выпили, за то что бы вечером нам повезло. И я решил продолжить.
- Нет, Николаич молодец, - Начал я, Димка хотел что-то вставить, но я продолжал.
- Его хвалят даже его мужики, егеря, хоть в чём-то с ним и не согласны. Он взял природные ресурсы в аренду, и ухаживает за ними. А мог ведь как нефтяники высосать всё и свалить. Он делает так? Нет. Он вон затеял ещё одну базу, а это значит ещё одна территория. И сына сюда Ивана подтягивает. – Говорил я.
Все мы закусывали с такой жадностью, как будто мы и не завтракали.
- Все вы знаете, - Продолжал я. -  Кабана в гоне не стреляй, по птице и другому зверю не шуми. Лосиху, свинью расстрел на месте. Нет, пока он у руля здесь порядок и зверь будет.
- Вот ты Дим браконьер? Нет, и я нет, и Николаич нет. Он ещё и природу бережёт! Наш человек.
- Ну что ещё по одной? – Спросил я, беря пузырёк.
- Давай. – Подхватил Димка.
- А может, хватит вам? – Попыталась возразить Ира.
- Оно, конечно, может и хватит, но по две то не пьют. – Парировал я.
Мы выпили, и Ира предложила пойти погулять, на что мы сказали, что посидим ещё. Она многозначительно сказала, что ей всё понятно (правда не понятно что?) и, накинув куртку, пошла на улицу.
Прошло минут пять, не больше, как мы услышали звук снегохода. Кто-то вернулся на базу.
В дом ворвалась Ирка и с порога сказала, что Николаевич вернулся и спрашивает нас.
- Случилось ли что? – Спросил Дима. – Или как думаешь?
- Гадать не будем, сейчас узнаем.
Мы быстро одевались.
«Плохо, что мы выпили» - Думал я, трезвея. Я знал, что сейчас я должен быть трезвым и уже жалел что пил.
Мы вышли на улицу. Николай Николаевич ждал нас у снегохода.
- Стали объезжать загон, нашли входные следы волков, выходных нет, - сказал он спокойно.- Сейчас будем обкладывать. Людей не хватает, вы как?
- О чём разговор, мы ваши. – Радостно подхватили мы, поохотиться на волка, да это просто подфартило, мечта детства!
Да  и алкоголь уже давно нас подбадривал.
«Эх, надо было слушать Ирку, сто раз себе это уже говорил». Мелькнуло у меня в голове.
- Тогда быстро, надо спешить. Я беру флажки и одного из вас, за вторым приедет Иван. – Сказал он, завёл снегоход и рванул к сараям.
Здесь надо отвлечься и пояснить что такое волки для хозяйства, будь то охотничье, фермерское, лесное и так далее.
Это беда и не надо говорить, что это санитары леса, что природа сама разберётся.
Посмотрите, как волк врезается в отару овец, он режет всех и всё. Ты убей одно животное, или сколько нужно, и накорми всю стаю, как это делают львы. Нет, он режет и напивается кровью, до тех пор, пока клыки не устанут.
А как они делают, так называемые «консервы». Это когда стая режет лосиху, а лосёнку подрезают пах и отпускают его.
А он-то дурачок и не уходит далеко от мамки.
Потом, когда мясо мамаши заканчивается, они находят лосёнка по кровавому следу, свеженького, но обессилевшего.
 А какие убытки терпят домашние стада, сколько съеденных собак? Снятых прямо с цепи, в деревнях, где одни только бабушки и нет мужиков.
Поэтому если волки объявились, бросай всё и гони их в три шеи.
Так Николаевич и поступил.
Первым  собрался  Димка, вышел во двор и они с Николаевичем, на снегоходе,  умчались в лесные поля.
Впопыхах собрался и я. Схватил карабин, дневной прицел, патроны, сунул за голенище нож и вышел на улицу.
Тут же за мной приехал Иван, я прыгнул к нему за спину и мы помчались по лесной дороге.
Надо сказать, ехали мы недолго, по дороге, которую я в принципе знал, когда меня отвозили на вышку, то есть волки были недалеко.
Мы подъехали к пруду, прямо за которым начиналась высоковольтная линия, левее был лес. До него было метров сто, а между ним и дорогой стояло три больших, раскидистых березы.
- Они перешли дорогу чуть подальше и через эти берёзы вошли в лес. – Сказал мне Иван и указал на деревья. – Это входные следы и скорей всего, по ним и уходить будут.
- Ясно. – Сказал я, слезая на землю и направляясь к берёзам.
Волнительный трепет охватывал меня.      –  Я снова охочусь!
Этого Иван уже не слышал, он скрылся за поворотом.
Прислушиваясь к звукам леса, я дошёл до берез.
Они образовывали круг и в середине него, раскидав и примяв снег, я сделал себе что-то типа сидячей лежанки.
Я опустился на колени, положив под них чехол от ружья, и стал снаряжать карабин. Отодвинув затвор, вставил патрон в ствол,  пристегнул обойму. Достал прицел и собирался его установить….
- Вот балда, - Чуть не вскрикнул я. – Прицел-то от девятки, дневной! Вот что значить пить на охоте. – Тут я уже ругал себя не на шутку.
Здесь немного отвлечёмся для пояснения:
Дело в том, что мой карабин имеет три съёмных ствола, проще говоря, под пятый, седьмой и девятый калибр. И два съёмных прицела, пристреленных под два калибра.
Ночник под семёрку и дневной под девятку. Вчера ночью я был на вышке, и соответственно у меня стояла семёрка, а сейчас мы поехали днём и я автоматом схватил дневной прицел.
Конечно, виной всему была водка, но факт оставался на лицо. Я стою на ответственном участке, все знают и рассчитывают на меня, что я перекрываю определённый сектор…
А я? Стыдно.
«Что теперь делать, - Думал я, оглядывая и прикидывая дистанцию предполагаемой стрельбы. – Значит, буду стрелять по открытому прицелу, хорошо, что пристрелен».
«Ирке позвони, пусть принесёт девятку». – Мелькнула смешная мысль.
…До стрельбы так и не дошло, звери перехитрили нас.   Почуяв неладное волки не стали дожидаться полного обклада, а вышли в сторону нашей базы, там, где собирались перекрыть в последнею очередь. Когда там стали натягивать  флажки, то и увидели выходные следы. Стало понятно, что они нас опередили.

Тогда я ещё этого не знал и сидел и ждал зверя, продолжая себя ругать, за полную безответственность, безалаберность и разгильдяйство.
Примерно через час я увидел, что по дороге идёт Димка с Виталичем. Стало понятно, что облава закончена.
Я вышел из укрытия и подошёл к ним. Они-то мне всё и рассказали.
- Пешком дойдём до базы? – Спросил Виталич, один из загонщиков, охотник с большим опытом. – А то им обратно всё сматывать.
- Конечно, тем более с вами.
Его мы давно знали, и много вечеров разделывая очередной трофей, слушали поучительные истории об охоте. Исходя из этого, я задал ему вопрос.
- Виталич, а почему волк под флажки не идёт?
- Не под флажки он не идёт, а на запах человека он не идёт. – Ответил он, и, посмотрев на нас, понял, что нужно пояснить.
- Зачем как вы думаете, флажки хранятся в доме? И зимними вечерами, мы сидим и перебираем их. – Продолжал он не спеша.
- Для того что бы они запах набрали, а волк его чует и не идёт на него, думает что там человек.
- Я думал, что он красный цвет боится, - предположил Дима. – Вот и не идёт.
- Видит, не видит, не знаю, но один год повесели мы их в сарае, и забыли о них, а когда понадобились, растянули, а зверь через них и ушёл. Вот и суди.
Так мы шли не спеша, да и спешить было некуда, до вышек ещё было часа три минимум, и я задал очередной вопрос.
- Виталич, ты с Николаевичем давно знаком?
- Я здешний, вырос тут, надеюсь, и зароют здесь. – Начал он ответ-рассказ, и я поймал себя на мысли, что как мне нравиться эта местная манера глубинки, ко всему подходить обстоятельно, даже к ответу. Я бы сказал – «Да» – и мы бы шли дальше.
- А Николаич городской, с Костромы, просто тянет его на всё это, не может он, как и все мы без этого. – Махнул он головой вокруг. – В Костроме то у него дела большие.
Мы вышли из-за поворота, и вдали показалась наша охотничья база. Мы, не сговариваясь, сбросили шаг, домой не хотелось.
 Какая же ты красивая матушка Русь! Наслаждались мы красотой русской природы.
- Я до него работал егерем в соседнем хозяйстве, - Продолжал он. – И зарплата больше была, только не подумайте, и здесь я доволен. Николаич очень хорошо платит, просто там одни разговоры, кто и где сколько чалился.
- Блатные, понятно. – Предположили мы с корешем.
- Да, воровская база, так у нас их называют, не мог я там этого выдержать.  А по зверю вообще беспредел, не то что бы стреляют всех подряд, нет, просто ни кто не думает о животных. Хотя держат её люди с понятиями.
Интересно было его слушать, и здесь в этой отрасли были свои направления, свои порядки и даже свои уставы и устои, и как теперь выяснилось свои понятия.
- Здесь всё по-другому, здесь о животных думают, хотя и лупим их также, если не больше. – Продолжал он. - Там нажрутся и давай шмалять в белый свет, а здесь Николаич пьяного не пустит. Ну а так я здесь пять лет, значит, и Николаеча столько знаю.
Я понял, что на этот вопрос он ответил, и спровоцировал его дальше на разговор.
- Значит Николаич молодец?
- Молодец то молодец, но, на мой взгляд, не всегда тому вас учит, или вернее не учит.
Я обрадовался, что моя провокация прокатила.
- Это что значит?
- Значит-значит, то и значит, что перегибает он палку.
«По-моему я задел его за живое, – Подумал я. – Не перегнуть бы и мне».
- Он вам запрещает стрелять кабана в гоне. Так? Так. А не надо вас учить, как определить кабан в гоне или нет? Может он уже и не может гонять, и надо его отстреливать? Как определить? Да вот так. Смотри на шкуру, если он весь лоснится, блЯстит, холка стоит, хвост трубой и писун виден, даже без луны, всё. Не стреляй, жрать не будешь.
Это первое - если он в гоне.  Да, или нет.
Второе – а если он в гоне, а весит под триста кило?
- Что и такие кабаны бывают здесь? – Поинтересовался я, думая, что было бы не плохо такого взять, ведь тридцатое место у меня по России то уже есть, я брал кабана с длиной клыка 231 миллиметр.
- Такие!? Может и больше, но врать не буду, таких-то монстров точно видал. – Ответил он и продолжил.
- Когда такой громила залезает на молодую свинку,  - Продолжал он -  он же ей тут же хребет ломает. И что, таких переростков оставлять?  К стенке, и это будет правильно, хоть я и не Жириновский.
- Ты сперва научи, потом спрашивай. Посади вас вместо водки, и учи. – Он посмотрел на Димку и спросил. – Вот что было на тебя орать? Когда ты лосиху положил, с двумя лосятами. Он тебе сказал до этого? Что если рогов не видно, первое животное не стреляем, если они идут вереницей, это самка она всегда идёт первая. Стреляй кто за ней, это лосята, вреда мало. Я бы на месте команды лучше бы тебя обвинил.
- Это в чём? – Спросил Дима, а я понял, что надо менять разговор, хотя пусть ему мозги промоет.
- В чём, в чём, в том. Хорошо, ты ошибся и завалил лосиху, потом в горячке ещё двух. Ты бы грохнул одну и подумал бы: «сейчас всех положу, и охоту закроют. А ребята?» А так и случилось, а мы на них,   - Кивнул он на меня -  двух быков гнали, и твоих специально выпустили, подумали, пусть живут.
- Виноват, хорош уже. – Ответил ему Дима. – Сам не хочу вспоминать, тошно. Молодой был, не опытный.
- Тошно-тошно, так я к этому и виду. Не учит вас не кто, а учил бы, не накромсал бы ты тогда этот фарш.
Мы подошли к базе, и я обрадовался, что разговор закончился сам собой, и не надо его менять.
Но очередной опыт мы получили! Впрочем, и «по шеи».

…Я сидел на вышке, а воспоминания всё накатывались и накатывались на меня.
- Что это я сегодня? Старею, наверное? Раньше в засидках и мыслей не было. Только: «Ну, где ты зверь?».

*****
Секач встал и встряхнул с себя снег. Промокнуть он не боялся, мех был на столько плотный и сбитый, что у снега не было шанса растаять.
Он подошёл к рядом стоящему дереву и принялся тереться об него. Он не боялся себя обнаружить, вокруг него трещали деревья, и выла вьюга, и услышать, что-либо в такую погоду  было не реально. Да и кого ему бояться? Вот только ощущение, того что что-то должно случиться не покидало его.
Одни только еноты услышали его, а может, почувствовали, и быстренько ретировались.
«Надо бы поесть. – Мелькнуло в его голове. – Поесть и догонять своё стадо. В такую погоду надо быть к ним поближе. Мало ли что».
Думая о них он вышел из леса и двинулся в сторону зерна.
Думая о своих он поймал себя на мысли что это доставляет ему удовольствие, и продолжал: «Интересно сколько моих гавриков сейчас бродят по свету? Что ни говори, а повидал я в этом мире, жизнь побросала. Сколько волков передрал, пару раз и с медведем дорогу делил, про своих собратьев вообще молчу…
А может, хватит уже? Дать дорогу молодым? Да на покой…»
Он так ушёл в себя, с этими мыслями, что не заметил, как подошёл к зерну.
«Я же хотел обойти с другой стороны. – Подумал он. – А ладно, теперь то что».
И в этот момент ветер резко переменился в обратную сторону, такое бывает во время вьюги, и ударил его в нос, принося все запахи с той стороны.
Мысли пропали сразу и все. Кабан вытянулся, загривок встал, голова немного наклонилась как для удара клыком, а глаза стали наливаться кровью…
Это был Он, тот самый! Это был давний, но хорошо знакомый запах, запах его врага, и он враг был здесь, рядом, но его не достать.
«Не принял ты урока». - Заныла старая рана живота, как будто узнала своего обидчика.
Громадный вепрь смотрел на вышку. Он смотрел и не отдавал себе отчета, что он не может видеть охотника, но он его видел. Видел один закрытый глаз, видел второй смотрящий на него через прицел, видел  страшную, пугающею своей пустотой, чёрную дыру ствола, из которой веяло чем-то зловещим, холодным и потустороннем, видел палец,  который медленно ложится на спусковой крючок…
«Ну, вот и всё. - Мелькнуло у него в  голове напоследок. – А я всегда думал: Как это произойдёт?».

*****
«Интересно как там наша команда? – подумал я – если егерь сказал, что третью открыли, а это было в пять, а сейчас около десяти, то, наверное, им уже хорошо. Хотя, что такое третья? Если их восемь человек».
Я стал думать о том, как жизнь не предсказуемо сводит людей.
Юра – мой брат, здесь всё понятно. Он пусть и старше меня на девять лет, но на первую охоту я пошёл с ним. Причём я с его двустволкой, а он взял свой карабин, и мы пошли на кабана. Подумать только, тогда кабаны ещё ходили в Чехове.
С Димой мы сошлись на работе, и теперь все поездки вместе. Но про него довольно рассказал, только не успел сказать, что он подтянул в команду ещё троих друзей. Витю балагура и двух Виталиков. Классные мужики.
Павел, он же Пашка – друг детства. Я на шестом, а он на седьмом этаже живём. Детьми ещё в магазин «Охотник» в Черёмушки ездили. Ходили как в музей, рассматривая охотничьи ружья и номерные ножи. Как же нам всё это хотелось.
Тогда мы уже мечтали, как мы вдвоём идём на охоту. Потом жизнь, конечно, раскидала, а сейчас вот так и получилось, теперь вот вместе, и уже много лицензий закрыли вместе. Кто бы мог подумать? Что сбудутся детские мечты.
Александр, он же Сашка артист – вот это действительно случайно сошлись. Сашка был зятем моего соседа по даче, человека который особенно не отличался общительностью и потому все встречи с ним заканчивались «здрасти и до свидания» - угрюмый человек.
Всё бы так и шло, если бы один раз не застрял МАЗ, везущий тестю  утеплитель, который я и вытащил.
После разгрузки машины я с братом был приглашён на пельмени, и после этого все наши приезды  на  дачу проходили вместе с Саней, конечно после дачных дел.
Почему артист? Да потому что играет он на всём что к этому приспособлено, и поёт, а ко всему ещё пишет стихи, песни, рассказы. Один такой рассказ о нашей совместной охоте хочу предложить вам, так как он имеет непосредственное участие к охотам нашей команды.

Публикую его, при полном согласии Александра, закреплённое парой бутылок водки, и свидетелем братом Юры.

Александр  Голубев
Равновесие

Лось встретил рассвет как обычно... Утро выдалось тихим, теплым и снежным. Тихо шурша о еловые лапы, падал пушистый ласковый снег, и на сердце у лося было спокойно и радостно, а чего переживать - когда тебе уже четыре года, приличные рожки, красивый черный окрас и уже солидный вес. Коровы давно стали заглядываться на молодого быка, но он пока предпочитал нагуливать вес и наслаждаться свободой.
В общем, все было хорошо, в мире царили мир и красота, а он надеялся царить в лесу. Ничего не мешало лосю размышлять о бытие, мишки уже залегли в берлоги, проходные волки тут встречались, но не часто, у кабанов начался гон и они были заняты едой и спариванием, и только беспокойные белки прыгали с ветки на ветку, пробежит ошалевший заяц, глупые жирные тетерева спокойно дремали на сучьях, до весны никто их трогать не будет, в общем опасности ни кто не ждал, но тут...
К лесу через поле подъехала "буханка" и из нее вышли двуногие, о чем-то недолго посовещались и пошли вдоль высоковольтной линии, которая разделяла лес пополам. Время от времени один из компании двуногих отделялся и уходил в лес напротив того в котором был лось и таились в кустах.
В тоже время в его лесу тоже появились эти беспокойные существа, он их не видел, но слышал... и если первые шли тихо и пропадали в лесу напротив, то эти пёрли нагло и шумно, кричали и хрустели попавшими под ноги ветвями.
Лось лениво поднялся с ласковой и нагретой его телом земли на свои сильные ноги, и решил отойти подальше от этих шумных гостей, они его беспокоили... Коровы с телятами тоже спешили уйти поглубже в лес, а он не хотел оставлять привычный лесок, это его угодье, он в нём хозяин и никто не смеет его выгнать из его дома.
Лосихи успели увести телят, а он все перемещался вдоль линии высоковольтки, не выходя на неуютную прогалину, но шумные гости окружали его криком не давая уйти вглубь, а как будто вытесняли его на открытую полосу между двумя лесками со странными опутанными проводами громадными столбами.
Молодой бык чувствовал недоброе, запаниковал, уж больно настойчиво гнали его двуногие туда, где нельзя скрыться, где не спрятаться, и бежать туда, где скрылась другая партия двуногих...
Оттуда резко пахло чужими, не родными для леса запахами, и это пугало еще больше какой-то страшной неизвестностью!
Он старался пройти между криками, но они упорно его никуда не пускали и гнали к проклятой просеке...
Наконец-то лосю показалось, что вот местечко где он сможет выскочить и удрать от беспокойных чужаков.
Втянул ноздрями побольше воздуха, весь напружинился... и рванул к противоположному тихому леску пересекая просеку по диагонали...
И тут раздался грохот с той стороны, где только что было тихо, что-то сильное толкнуло его между лопаткой и позвоночником... он в ужасе рванул назад... и снова грохот...
Больше он ничего не услышал и не почувствовал...
Земля стремительно тянула его к себе, обрывая все мысли и чувства...
И тяжело ударившись о мерзлый грунт, он упал...
Все так же продолжал падать снег, двуногие сходились к его телу со всех сторон радостно возбужденные его гибелью.
Быка не стало и уже для кого-то другого в этом мире царили мир и красота, единственно, что было не так, так это то, что нарушился некий баланс, не стало равновесия, и одной жизнью на земле стало меньше.
А люди, те самые двуногие существа радовались удачному выстрелу, красавцу быку и пили за удачу коньяк, пока другие, те шумные, уже снимали с тела лося шкуру и, расчленяя тушу на части, уважительно называя его трофеем.
Жизнь продолжалась, но без него.

23.11.2015г.

*****
…«Еноты ушли. – Обратил я внимания, прерывая свою историю. – Что-то быстро поели, или почувствовали кого. Будем готовы».
И тут появился Он. К зерну медленно, как будто о чём-то думая подходил громадный секач. Он был настолько большой, что сперва я подумал, что я сплю и мне сниться сон. Такого не может быть.
- Слушай, такого быть не может! – зашептал я себе под нос. – Вот это трофей! Вот он настоящий Вепрь! Да здесь если не первое место, то уж в тройке точно буду.
Пользуясь тем, что кабан шел, опустив голову, я спокойно, но очень аккуратно поднял карабин с колен. Включил запись, «взвёл курок» и совместил красную точку с его лопаткой, и подумал «Такого лучше стрелять в голову».
- Стоп, - сказал я себе, и прям, тряхнул головой. – Такое уже было. Бог ты мой! – Вспомнил я.
- Да это же Он! – Мне показалась, это сказала моя травмированная нога.
Ветер ударил мне в спину. Я ещё подумал – «Хорошо, что не раньше».
Вепрь замер, как будто упёрся в невидимую стену и поднял голову в мою сторону. И стал ещё больше.
Держа прицел на лопатке, а я больше не хотел наступать нате же грабли, я посмотрел ему в глаза.
Он меня видел. Это я знал точно, и мне показалось, что я читаю его мысли. Он прикидывал расстояние и высоту вышки, что бы до меня добраться и именно в этот момент, на какие-то доли секунды мне стало страшно…
А ещё я услышал в голове голос, но он был не мой, чужой: «Он, тот самый!»…
Потом…
Он не стал меньше, просто не много у кабана опустилась холка, и у двоих у нас в голове стало тихо.
 Он смотрел, мне в глаза, молча. Не было ни голосов, ни мыслей.
Я спокойно положил указательный палец на спусковой курок…
Одновременно с этим в голове мелькнуло – «…»

*****
Утром солнце буквально растолкало тучи, прогнало пургу, и не привычно быстро всходило над горизонтом. Казалось, что оно соскучилось за ночь, по своим дорогим и любимым своим существам. Оно не делило их на людей и животных, они все были для него одним целым, родным и близким.
 Разве может солнце как-то по-разному обогревать? Кого-то да, а другого нет.
Нет, не может.
Оно любит нас всех и несёт нам жизнь!
…Солнце поднялось ещё выше и всё-таки пробилось своим лучиком через густые ветви сосны, осветив знакомую кабанью лежанку.
На лежанке…



Эпилог

С небольшим преувеличением, всё это было со мной, и надеюсь ещё приключится не раз, но почему-то стали мелькать мысли:
«Не понимаю, что со мной происходит.   С ума схожу, наверное. Такие думы думать. …».
А может это и не мои мысли…

Задумано сидя на вышке: 21.02.17
Начато писать: 01.03.17
Закончено: 20.03.17

Да и для критиков:
Этот рассказ не претендует на утверждения по охоте, это просто мои наблюдения и моё личное мнение.