Сага о Харальде Прекрасноволосом, конунге Норвегии

В землях северных и бедных,
У норвежских диких скал
Эту древнюю легенду
Я однажды услыхал...

Жил у фьордов, что к закату,
Ярл с дружиною своей,
Звался Харальдом Косматым,
Чуть ли не с младых ногтей.

Дело в том, что этот викинг
От душевной простоты,
Свыше меры пива выпив,
Как-то раз включил понты.

Начал хвастать перед хирдом,
Т.е. шайкою своей,
То, что здесь он самый хитрый,
Всех умней и всех сильней.

И, рыгнув, ещё добавил,
Снова пиво пригубив,
То, что конунгом он станет,
Всю страну объединив.

Ну а ярлы в этих землях
Все должны признать его
И в гробу видал он всех их
Или через одного.

А потом, хлебнув за это,
Абсолютную нёс дичь,
Заявив, что в честь обета
Волосы не будет стричь.

В общем, наболтал дурного,
Но чего уж тут скрывать,
Викинг твёрдо держит слово,
Если всё же смог сказать.

И пришлось ему, конечно,
О расчёске позабыть,
Чтоб в истории навечно
Пустозвоном не прослыть.

Дальше всё предельно ясно,
Ярлы встали на борьбу,
Так как были не согласны
Просто так  лежать в гробу.

День за днём года летели,
Харальд вел свою войну
То кого-то отметелит,
То навешают ему.

Только надобно заметить,
Что на воинском пути,
Так оброс, что в целом свете
Волосатей не найти.

И себя довёл он просто
До кондиции такой,
Что и вши такие космы
Обходили стороной.

А ещё добавлю в тему,
Что, поскольку край суров,
Скандинавы гигиену
Чтили испокон веков.

Чтобы убедиться точно,
Кто как моется, смотри -
Русич в бане, немец в бочке,
Викинг — пивом изнутри.

Это я веду вас к мысли
Той, что Харальда-вождя
Если где, когда и мыли,
Только струями дождя.

От того силён стал духом,
Что примерно за версту,
Пролетая даже мухи
Умирали на лету.

И по сей причине явной,
Он здоровым был весьма,
Ибо брезговали ярлом
Дифтерия и чума.

Ведь, скажу вам по секрету,
Тем, кто пахнет словно зверь,
Ни в Вальхалле места нету,
Ни в подземном царстве Хель.

Так и бранное железо
Перестало его брать,
Что, конечно же, полезно,
Если ты любитель драк.

Но, замечу не для смеха,
Харальд злющим был до битв.
Будешь злым, коль под доспехом
Тело грязное свербит.

И хоть бился враг отважно,
Всё же наступил финал
При Хафрсфьорде, он однажды
Ярлам всем накостылял.

А потом заставил силой
Конунгом себя почтить,
Так в итоге захватил он
Всю Норвегию… почти.

Но «почти», такое слово,
Означает «не совсем»,
Ведь на севере суровом
Был ещё свободным лен.

Там, где вечных льдов граница
И земля кончается,
Ярлом числилась девица,
За отсутствием отца.

Значит наш, почти что конунг,
Должен был пуститься в путь,
Чтоб заставить непокорный
Север тоже присягнуть.

А пока он по болотам
Кормит злющих комаров
Рассказать хочу вам что-то
О последнем из врагов:

Говорят что папа Гиты
Был изрядный экстремал,
То порой кошмарил бриттов,
То французов напрягал.

Кто его на Рейне видел,
Кто на кручах над Днепром,
И не часто храбрый викинг
Посещал родимый дом.

По такой причине веской,
То есть вовсе не со зла,
Дочка ярла крайне дерзкой
Безотцовщиной росла.

Если ты одна на свете,
Знамо дело, жди проблем
То предложат замуж выйти,
То продать отцовский лен.

Но девчонка научилась
По рогам давать врагам,
И причём брала не силой,
А благодаря мозгам.

Помогала деве хитрость
Побеждать в любом бою…
В общем, я про эту Гиту
Как-нибудь потом спою.

Ну, а слухи повсеместно,
Расползались по стране,
Что она всех дев прелестней,
Да к тому же и умней.

И когда в недобрый вечер
Харальд хирд свой подогнал,
Гита вышла им навстречу
И причём совсем одна.

Встала перед ратным строем,
С головы стащила шлем
И спросила: «Эй, герои,
Вы припёрлись-то зачем?

Принесли с собой товары,
Чтобы с нами торговать,
Или же мечи для свары,
Чтобы нас завоевать?»

Харальд снял свой шлем рогатый
И повёл такую речь:
«Харальд - я, зовут Косматым,
А принёс тебе я меч.

Здесь, со мной моя дружина
Все, как есть, богатыри.
Так что мне сдавайся живо
Или здесь же и умри!»

А она в ответ: «Я – Гита,
Дочка своего отца,
Мне почётно быть убитой
От такого молодца,

Но, скажу тебе без лести,
Ты, конечно, полон сил,
Только много ль будет чести,
Что девицу зарубил?

Ну а если, для прикола,
Вдруг захочется Богам
Чтоб тебя я заколола?
Будет просто стыд и срам!

Предлагаю наши споры
Разрешить, но не сейчас.
Есть тут в скалах грот, который
Скрыт от посторонних глаз.

И вот в это-то пещере,
Ты да я, да мы с тобой,
Выясним, по крайней мере,
Кто слабак, а кто герой».

Отвечал ей Харальд прямо:
«Не безумна твоя речь,
Только мне по барабану,
Где башку тебе отсечь.

Но в единоборстве тайном
Есть один резонный факт –
Скальды, правды всей не зная,
Красивее сочинят».

Так они и порешили,
Больше не ведя речей,
И в пещеру поспешили,
Из которой тёк ручей.

Но едва лишь свод гранитный
Заменил им небосвод,
Словно бы споткнулась Гита,
Ярла пропустив вперёд,

А потом весьма умело,
Свою хитрость применя,
По башке мечом огрела,
Правда, всё-таки плашмя.

И пока он мёртвым кулем
Прессовал собой песок
Гита вымыла грязнулю
С головы до самых ног.

Ярл очнулся очень скоро,
Даже где-то не просох.
Понял, что лежит он голый,
Под спиной пушистый мох,

Что впервые его тело
Не зудит и не свербит,
Да и злость куда-то делась,
Коей был он знаменит.

И не так уже сердито,
Деву оглядев едва,
Осознал то, что про Гиту
Не врала ему молва.

И что он уже не может
Быть красавице врагом,
Но обету верный, всё же
Потянулся за мечом.

Гита же из старых ножен
Не достала верный меч,
А с улыбкой осторожной
Повела такую речь:

«Экий ты неловкий, викинг,
Поскользнулся, дуралей…
Видно ты немало выпил,
Что решил упасть в ручей.

Хорошо ещё не помер,
Не утоп, а значит жив.
Только это всё не повод
Поединок отложить.

Предложение простое
Выдвигаю я теперь,
Пусть нам станет полем боя
Из душистых трав постель.

Но в одном мне разобраться
Кто бы всё-таки помог -
Как же будешь ты сражаться,
Извиняюсь, без порток?

Ведь пришлось с тебя мне прежде
Мокрые доспехи снять,
Вот и я сниму одежду,
Чтобы шансы уровнять».

И под взглядом ошалелым
Офигевшего вождя,
Обнажила дева тело,
Словно бы и не хотя.

Предъявив изящность ножек,
Стана стройностью пленив,
Возлегла к нему на ложе,
Наготою ослепив.

Тут её понятна хитрость,
Слаб пред женской красотой
И герой кровавой битвы,
И ремесленник простой.

Ведь известно же, что Фрейя
Средь Богов сильнее всех,
Так и девы нас сильнее
На полях земных утех.

А поскольку наш Косматый,
Не в бездействии лежал,
То примерно раз на пятый
Обессиленным упал.

Облик вялый, взгляд туманный
И поникло естество,
Ну а Гита, как не странно,
Не зарезала его.

А с улыбкой положила
Голову ему на грудь
И сказала: « Ладно, милый,
Я сдаюсь…
                Не обессудь…»


Так вот Харальд наш, ребята,
Конунгом норвежским стал
И с тех пор его Косматым
Звать никто не рисковал.

Ну а Гита же, в итоге
Стала конунгу женой,
Так что непонятно многим
Кто же правит их страной...