Два имени книга стихов

1
Валерий
Валиулин
«Россия, Русь! Храни себя, храни!»
(Николай Рубцов)
ДВА ИМЕНИ
Стихи Тексты песен Поэма
г. Рязань — 2005 г.
2
БКК 84
В 15
Валиулин Х.Х.
В 15 Два имени: Стихи. Тексты песен. Поэма. —
Рязань: Издательство «Поверенный», 2005. —
256 с.
ISBN 5-93550-100-7
Самодеятельный поэт, исполнитель своих песен, Валерий Валиулин родился в Челябинске в 1953 г. Выпускник
ЧВВАКУШ 1974 г. Характер лётной профессии наложил отпечаток на его стихи и песни.
Это имя открыл «Рязанскй комсомолец» в 1984 году. Надеемся, те, кто знаком с его книгой «Судьба нам лётная досталась», будут рады встрече с новыми работами автора.
ISBN 5-93550-100-7
© Валиулин Х.Х. 2005
3
После успешного полёта, авиабаза Белая,
1982 г.
4
* * *
Два имени ношу в одном лице.
Хамидулла — мне память об отце.
Его на ухо прокричал мулла.
Валерий — так эпоха назвала.
”Стань, как и Чкалов, —
Брат твердил, — пилотом“.
И я пропах крутым небесным потом.
Отец мечтал — сын вырастет муллой!
Стихи-молитвы пел я как святой.
Не жаль, что стал пилотом и поэтом,
Сам самолёт служил мне минаретом.
Несут меня по жизни две реки,
Я Агидели сын и сын Оки.
На сабантуй, что конь, лечу в Казань,
На Дни Есенина — в осеннюю Рязань.
Многоязыка многоликая страна.
Рязань... Казань... а Родина — одна.
Скрестил я Магомета и Христа,
Умру — ни месяца не ставьте, ни креста.
По-лётному мой памятник простой
Украсьте пятикрылою звездой.
Я, от двуликого в отличье подлеца,
Два имени ношу, не два лица.
”Два имени мои признай, Россия“, —
Так, уходя, её бы попросил я.
5
БЕЗЗАЩИТНАЯ ПЕСНЯ
У меня жена не чтит корана,
Добрая российская душа.
По любви за мною—без аркана.
Третьего голубит малыша.
Эти удивительные строки наполнены такой искренностью
поэта Валерия Валиулина, рязанца, что, прочитав
их, ты навсегда запомнишь их смысл и через годы пронесёшь их свет... Вправду—русские и татары из единого
корня наших рек и озёр, сосен и яблонь, берёз и сиреней
наших. А корень тот—солнечный и вечный родник России, синь её звёздная над холмами и долинами необъятными.
У Оки, под Старою Рязанью,
Собирал я терпкий дикий тёрн.
Или:
Обожгло мне сердце, будто сталью,
Горькой правдой варварских времён.
Валерий Валиулин—татарин, но он прямой наследник
есенинской любви и верности славе России, прямой
продолжатель есенинского порыва, когда перед ним—кресты и обелиски, когда перед ним—древние и новые
могилы: вехи исторического пути народов России, судьбы России.
У певцов народных—найдёшь немало несовершенств
или неточностей в строфе, но тем он, певец, и велик,
что разговаривает с нами из гущи народа, из недр народа,
и разговаривает ни горя, ни лжи, ни трагедий, ни радости, хотя и очень редкой, не искажая. Поэт—голос времени, поэт — беспощадная совесть народа:
Может, я—потомок Тамерлана,
Может, пра-пра-пращур мне Батый,
А далее:
Только я в есенинской Рязани
Всеми принят и везде на «ты».
Рязанские татары насмерть дрались с тамерлановцами
и с батыевцами, с поляками дрались и с литовцами, шли рядом с русскими до Берлина в 1945 году. Валерий Валиулин—сын России, крестьянский мальчишка, краснозвёздный
пилот СССР, распростёрший крылья над Ура6
лом и Поволжьем, над Москвой и над Рязанью:
Когда-то мы были красивы
И сил молодецких полны,
Как резвые кони, игривы,
Как смелые птицы, вольны.
У поэта нет плохого народа в Отечестве. У поэта нет нелюбимого края в России. Валерий Валиулин—рассказчик,
повествователь, рисовальщик, запечатлитель увиденного и пережитого. Грешно копаться в его песнях, стихотворениях с карандашом в руке: выискивать недостатки
и огрехи. Их много! Но и они—искупаемы несравненной
наблюдательностью и абсолютно беззащитной, повторяю, честностью:
Сквозь сугробы, мимо дома,
Пробирается старик.
Показался мне знакомым
С бородой седющей лик.
Валерий Валиулин не юлит перед прорабами приватизаторами
и хапалами, продающими Россию: Валерий
Валиулин, не щадит предателей. Не ищет кротиной ниши: мне, мол, уютно, а вы—как хотите, так и живите!..
Книга—жизнь. Книга—красота. Книга—любовь. Грустная и колючая, смешная и нежная—книга читается и осмысливается на пользу душе и разуму человека, зоркого и действующего. Поэт—молодец, уралец рязанский!..
Валентин Сорокин,
Лауреат премий—Ленинского Комсомола,
Государственной РСФСР им. А.М. Горького,
Международной им. М.А. Шолохова.
Март 2005 г.
Москва.
7
ИЗ МИРА
МНОГОЛИКОГО
8
Такой я повстречал Ольгу Георгиевну Першикову.
9
* * *
Из мира многоликого
Глаза твои я выглядел.
Любовь твою я выстрадал
В удушье прежних дней.
Никто губами к сердцу мне
Не прикасался искренней,
Никто своей сердечностью
Не обнимал нежней.
Люби меня, любимая,
Не спрашивая с прошлого.
Храни меня, любовь моя,
От низкого и пошлого.
Храни от хвори горестной,
От вражьей лжи завистливой.
Будь в нежности неистовой,
Единственной,
единственной.
10
ЛЮБИМОЙ
Хочешь,
Песней к тебе прилечу?!
Хочешь,
Стану звенящей капелью?!
Хочешь,
Солнечным зайчиком проскачу
По лицу
И ресницам печальным?
Я — весенняя радость
И утренний свет.
Я — в саду потеплевшем тропинка.
И крикливый скворец,
И сиреневый цвет,
Над рекой оживающей дымка.
Я и первым дождём
Застучу по стеклу,
И трамвайным звонком
Разольюсь над дорогой,
Стану ранней листвой
И цветочной грядой,
Мыслью в книжной строке
Удивительно строгой.
Я — травинка
В твоих лепестковых губах,
Горизонт,
Увлекающей рощами дали.
Я — парящая птица
В седых облаках
И тепло
Твоей вязаной шали.
Мне являться к тебе
В виде добрых причуд —
Это радость
И вечное счастье.
В юной жизни твоей
Я, души чародей,
Принимаю живое участье.
11
У ОКНА
Искорка надежды на любовь твою.
Я её как радость вечную ловлю.
Старый снег под солнцем, старая трава.
Тополь ненабухший, где твоя листва?
Кто-то мерным шагом под окном прошёл.
Может быть, не поздно я тебя нашёл?
Мыслям безутешным не видать конца.
Из себя не выжечь твоего лица.
Где твой смех беспечный, с кем твоя печаль?
Я во сне сегодня смерть свою встречал.
Жизнь моя предстала полною луной —
Смерть в неё упала каплей кровяной.Так и смерть осталась каплей на луне,
От меня живого в дальней стороне.
Разбудило солнце поутру меня.Я ищу живого, вечного огня.
12
МЕДСЕСТРЁНКА
Ирине Урбах
Медсестра ты моя — Медсестрёнка!
Над безжизненным тельцем ребёнка
Ты до зореньки билась смело —
Щёчка детская заалела,
Жизни цвет набирает тело.
Вероника, Ванёк, Алёнка...
Сколько жизней спасла
Медсестрёнка!
Не за нежность и не от скуки
Я целую сухие руки.
Сладкий запах паров эфира
Носит в них медсестрёнка Ира.
То с улыбкой глядит,
То с грустинкой,
То Ванюшею, то Вероникой.
Мне в любви ей признаться — сложно.
Не любить её — невозможно.
13
ПОДЛУННОЕ ДИВО
Голубая моя! Голубая!
Вся — сиянье луны молодой.
Дивны косы волной рассыпая,
Обнажённой пленишь красотой.
Вольно-вольно раскинув тело,
Ты лежишь у меня на виду.
Ах, дивчина на простыни белой,Птица-лебедь на тихом пруду.
В поцелуе сомкнулись веки,
Спрятав блеск твоих пепельных глаз.
Робко к окнам крадётся месяц,
В эту ночь, зародившись для нас.
Детским личиком милым-милым
Ты пленила меня давно,
А сегодня сгореть от страсти
Мне счастливой судьбою дано.
Шёлк ли нежный, атлас ли гладкий,
Тело ль чистое предо мной?
В ожидании первой ласки
Грудки полнятся над душой.
Не объемлю я стан твой хрупкий,
Влажных губ теплоты не беру,
Осыпая тебя ромашкой,
Я желанья свои борю.
Не шепчи мне припухлыми губками,
Не моли меня быть смелей.
Сколь берёг тебя дней, моя милая,
Столько ж буду беречь ночей.
Красоты ненаглядной не трону,
Чувства в сердце моём святы.Голубое, подлунное диво,
Пусть ласкают тебя цветы.
Голубая моя! Голубая!
14
КАНИКУЛЫ
Какое оно, Уксянское,
Родное тебе село,
Что душу мою не крестьянскую —
С тобой — на себе свело?
Задумчиво, молчаливо
Вздыхают дымами дома.
Гостит одиноко, сонливо
В Уксянке твоей зима.
В махровом снегу сосёнки
Скучают в лесу за селом.
И только бездомной позёмке
Не спится в унынье таком.
Возможно оно иное —
Я не жил в твоих краях.То близость разлуки виною
Скуки в слепых строках.
Каникулы! И свобода
Тебя у меня крадёт.
Торопишься. Знаю, с восхода
Мама в Уксянке ждёт.
Пригородный автобус
Фыркнет, сердясь на меня.
Я бы сейчас без боли
Всё на Уксянку сменял.
Какое оно, Уксянское,
Родное тебе село,
Что душу мою не крестьянскую —
С тобой — на себе свело?
15
СТЕНЫ
Молчаливые, чуждые стены.
Стен хозяин — подлец большой:
Вам вчера торговал ключами,
Мне сегодня — торгует вами,
Он торгует дружком и тобой.
Стены эти тебе знакомы,
С вензелями чужая кровать...
Ты была ему просто знакомой,
Моей дочери строгая мать.
Ты была ему просто знакомой,
Мне любимою и законной.
Нет законного,
Нет знакомого.
Дочь да ночь,
Да тоска заоконная.
16
ПРОЩАЙ
Прощай! Исхлёстана душа
Твоими хлёсткими словами.
Себя свободой утешай,
Сгорает прошлое меж нами.
Сгорают дни и вечера,
Сгорают праздники и будни,
Твои бесцветные глаза,
Что восемь лет всё лгут
и лгут мне.
Распахнуты душа, пальто,
Передо мною настежь двери.
За ними мир —
большой-большой,
Я в нём хочу
кому-то верить.
17
ХОЛОСТЯЦКОЕ
Ах, бессонница —
моя поклонница.
Ты одна мне и жена,
и любовница.
Не войдёт в мой дом,
в н;чи крадучись,
Ни зам;жняя
и нез;мужняя.
Измотала ты,
окаянная,
Плоть мужицкую,
холостяцкую.
Доберусь в ноч;
коль до какой-нибудь,
Уж, бессонница,
меня ты не забудь!
Обожгла любовь
губы пламенем.
Уплыла с другим —
сердце ранено.
Снова надолго,
ах, бессонница,
И жена ты мне,
и любовница.
18
ИГРА В ЧЕТЫРЕ РУКИ
Между нами четыре часа.
Между нами четыре строки.
Между нами вся прошлая жизнь
И игра в четыре руки.
Я не верю в весну без любви.
Я не верю в любовь без тепла.
Между нами октавой «фано»*
Чья-то третья судьба пролегла.
Не спешить мне четыре часа.
Не пропеть мне четыре строки.
Никогда. Никогда. Никогда
Не играть нам в четыре руки.
19
ДОЛГО ДУМАЛ
Долго думал, всё ж решился.
От подружек отрешился,
Попрощался с Валей, Галей...
Долей сахарной своей.
Взял «Рязанскую неделю»,
Что ж живу я, в самом деле,
В коммуналке, будто в келье,
Без жены и без детей.
На страничке, где: «... меняю...
Продаю... и ...покупаю...»,
Отыскал я адрес с краю
Клуба местного знакомств.
Без цветов и шоколада
Обрету, какую надо.
Как же предки обходились
Без компьютерных удобств?
Оторвал от сердца сумму —
Форцанул её у ЦУМ-у.
О себе вписал в анкету,
Даж чего и сколько пью.
Там у них всё как в аптеке —
Тысяч десять в картотеке.
Пусть отыщут вот такую
Мне желанную мою.
Чтоб была она красива
И стройна, и несварлива,
Пышный волос и, при этом,
Бюст не меньше — номер пять.
Чтоб умела жить по средствам,
Лишена была кокетства,
Да способна трёх детишек
Народить и воспитать.
Вот «Неделька». Без сомненья,
Обо мне есть «объявленья»!
Я теперь не Пётр Громов —
Абонент «пять тысяч шесть»:
«Рост сто семьдесят, цветущий,
Тридцать лет, совсем не пьющий...»
20
Ну, теперь сочтёт любая
Стать женой моей за честь!
Ждал, томился две недели.
Письма скопом прилетели.
В каждом фото и, объёмно,
Откровение души.
Только, стоп! Пардон! Увольте!
Отказать им всем дозвольте.
То ж знакомые мне лица,
Хоть, бесспорно, хороши.
Абонентка «пять ноль двадцать» —
Знал её ещё в шестнадцать.
Хипповали с ней в подъездах,
Накурившись табаку.
Распрекрасной жизни ради
Упорхнула с тучным дядей,
Дядю ж бросила с ребёнком
То ль в Тбилиси, то ль в Баку.
Грета. Нет у Греты шансов.
После выпивки и танцев
Уводила иностранцев,
Мать в психушку загнала.
А теперь читай: «С квартирой,
Спорт люблю и в дружбе с лирой...»
Стала ангел Генриета —
Это что же за дела?
Эта пьёт хоть растворитель,
Не берёт и вытрезвитель.
Катя? Катьку ж Федя бросил
Как беспутную жену.
Эта — порнокоролева,
Эту — в «Ловеч» водит Сева.*
Что ни Ева, то ни дева.
Картотечка, ну и ну!
Не доволен вами, сводни.
Шлёте мне товар негодний.
Чертыхнулся ваш компьютер
Иль не выискал свежей?
21
Вы играете там в шутки?
Не со мной. Извольте. Дудки!
Прощавайте, возверните
Шестьдесят моих рублей!
22
ВЗГЛЯД
Взгляд
пленительно ясный.
И
отхлынули вспять
Боли
жгучих ошибок,
Годы
горьких утрат.
Значит,
в срок нам и в сорок,
Позабыв
про себя,
в голубень под бровями
Заглядеться
любя.
23
ТАНЕЦ ЛЮБВИ
Золото — серьги любимой.
Золото — вихри волос.
Танцуй свой магический танец
— Встретиться нам довелось!
Гибкость пленящая тела.
Дрожь оголённая плеч.
Взглядом, счастливым и смелым,
Душу способна ты сжечь.
Пляшут ожившие тени.
Ритмы! Всё прочее — прочь!
Сердце взрывается страстью,
Ночь предвкушая,
Ночь.
24
ОДНА
В мире квартирном,
пустынном,
Одна.
Неисцелимо
тобой я больна.
В свете
случайно ворвавшихся фар,
В смехе
беспечно гуляющих пар,
В ветреном стуке
подъездной двери,В шорохе всяком
извне и внутри
Шаг запоздалый
в бессонность мою
Я,
замиранием сердца,
ловлю.
Были ведь ночи
радостней дня.
Чем я обидела, милый,
тебя?
Пряди сжигают мне
плечи и грудь.
Я заклинаю
любовью
твой путь!
Жгучего чувства
щедро полна,
Неисцелимо
тобой я больна.
В мире
квартирном,
пустынном,
Одна.
25
Татьяна Кушнер,
1979 г.
26
ТАТЬЯНЕ КУШНЕР
Золотой
Ты являешься мне,
Мёд веснушек на белой спине,
Блеск серёжек и бисер цветной
Кос распущенных прячешь игрой
золотой.
Голубой
Ты являешься мне.
Мы одни в голубой тишине.
И приводит меня в непокой
Смелый платья покрой
голубой.
В голубом
Золотую мою
В сердце нежном, любя, сохраню.
Ты навеки осталась такой:
Молодой,
Голубой,
Золотой.
27
«МОЛОДЫЕ»
Мне плачется любимая:
«Ах, поздно, Вань,
Мы встретились.
Слыхала я чё, в Греции,
Священный есть ручей.
В ево войдёшь по талию,
Помянешь Матерь божию
И выйдешь девой наново,
Не бывшею ничьей».
«По мне он, хоть в Италии,
Хоть в Персии, хоть в Дании.
Тебя, таку красивую,
Куды ж я отпущу?!
Поди, монахи грецкие
Нарочно то придумали —
Дурёх, как ты, заманивать.
Я энто нюхом чу!
Всё, что с трудом скопила ты,
За процедурку выманют.
К тому ж омыновение
Защёлкают в кино.
Затащат в келью святоши,
На девственность изведают
И выпишут те грамотку —
Де, цело-мудренно!
Сыми-ка лучше с книжечки.
Дойдём до ГУМ-а нового.
Там Федька Надькин грузчиком,
У Федьки глаз востёр.
Он приглядел и притаил,
Ещё вчерась, с открытия,
За двести, с длинным воросом,
Нам греческий ковёр.
Софу застелем в спальнии,
Обмоем с Федькой, с Надькою.
Хоть поздно полюбилось нам,
Под сорок, ну и что ж!
28
Повыкинь дурь — девичиться,
Ты грешная мне сладостней.
Поди-ка, расцелуемся —
Мне жутко невтерпёж».
29
ЖЕНЕ
Вместе мы живём немало,
Но душе покоя нет.
Вновь ты глупость наболтала —
Я не стал твой есть обед.
Для чего, не понимаю,
Всё ты ссоришься со мной?
Ты страдаешь, я страдаю,
Вновь испорчен выходной.
После каждого скандала
Мне не мил весь белый свет.
Ну, зачем приревновала
К той, которой вовсе нет?
У любви капризы мая —
Недолга её гроза.
Зацелую, обнимая,
Загляну в твои глаза.
Позабудутся печали
И тревоги этих дней.
Что друг другу не прощали,
Мы смахнём с души своей.
30
ОКНО
Меж оконных рам, в стекле,
Вата белая как снег,
Да рябиновые кисти
В знак о пище и тепле.
Обнесённый снегом дом.
Вот за этим вот окном
Мы с моей хозяйкой дома
В зиму белую живём.
Варим суп и топим печь —
Дел простых не перечесть.
Много хитрости не надо,
Чтоб любви очаг беречь.
Много лет и много дней
Вместе мы растим детей,
Ну, а если в доме праздник,
Принимаем в нём гостей.
В сумрак синий, поутру,Покидаем «конуру»:
На работу, в школу, в садик,
С хрустом снежным, по двору.А пока семья придёт,
Сбросив груз дневных забот,
В доме есть душа живая —
Там хозяйничает кот.
Меж оконных рам, в стекле,
Вата белая как снег,
Да рябиновые кисти
В знак о пище и тепле.
Обнесённый снегом дом.
Вот за этим вот окном
Мы с женой, котом, потомством
Ладно, вроде бы, живём.
31
БУДЕТ
Будет чисто в комнате твоей,
И никто не разбросает книги.
Тихо будет. Никакой интриги
В жизни для себя и для детей.
Будет тихо в комнате твоей.
Ни гитарных стонов, ни стихов,
Ни тревог ночных, ни поцелуев.
Ни моих безумных поцелуев,
Ни обидных и ни нежных слов.
Разве кто заглянет невзначай
В поисках исчезнувшего друга.
Да с бедой своей зайдёт подруга.
Их, как я, приветливо встречай!
Разве кто заглянет невзначай.
Станет ночь разматывать клубок
За твоим причудливым вязанием.
Как ты недоверчива признаниям...
Ах! Каким счастливым быть я мог.
Станет ночь разматывать клубок.
Промелькнут обиды, словно тени.
Всё поймёшь и кинешься за мной,
В ночь, когда я буду у другой
Целовать холодные колени.
32
ПРОЩАЛЬНЫЙ ВАЛЬС
1
Вальс прощальный —
Не венчальный,
Горький мёд любви печальной.
Ахи, вздохи и улыбки
В недоступном и былом.
Крах несбыточных мечтаний,
Легкодумность обещаний,
Боль и горечь комом, комом
Закружило в вихре том.
Припев;
Летим... летим... летим,
Вальсируя по кругу.
Простимся и простим
Обидное друг другу.
Не укоряй меня —
Нет повода к злословью.
Как с кратким, сладким сном,
Расстанемся с любовью.
2
Что любилось, — только мнилось,—
Обошла нас божья милость.
Видно, в юности лишь, слепо,
Верить в счастье нам дано.
Осторожное такое,
Недоверчиво-скупое
Нас не допьяна пьянилоЭто чувство всё равно.
Припев;
Летим... летим... летим...
33
НА УРАЛ
Очень скорый, очень красный,
Мчится поезд на Урал,
Где в глазах твоих напрасно
Я навек любовь искал.
Где над речкой виснут ивы,
Где ночами — соловьи,
Я бродил с тобой счастливый.
Я бродил с тобой счастливый,
Только не было любви.
Оказалась зыбкой-зыбкой
Робких рук немая связь.
Как-то с грустною улыбкой,
Вдруг, ушла ты не простясь.
Слёзы в воду лили ивы,
Сердце рвали соловьи.
И бросал я несчастливый.
И бросал я несчастливый
В быстрину цветы свои.
На Уссури и на Вые
Не сыскал покоя я.
Сердцу грезились родные,
С детства милые, края.
Где над речкой виснут ивы,
Где ночами — соловьи,
Я бродил с другой красивой.
Я бродил с другой красивой,
А искал глаза твои.
34
ПЕРВОЙ ЛЮБВИ
Мне б подойти к тебе походкой очень робкой,
Закрыть ладонями глаза, давно забывшие меня.
Но я боюсь, ты назовёшь другое имя,
Что в сердце вольном носишь, бережно храня.
Как получилось так, что мы с тобой расстались?
Как вышло так, что вдруг тебе я стал немил?
Ведь я любил, ведь я любил настолько сильно,
Что до седин в себе твой образ сохранил.
Ах, мне б не петь тебе сегодня этой песни,
Не волновать, давно уснувших, старых струн.
Я, по словам твоим,
всю жизнь двуличным буду.
Я для тебя до сей поры — бездарный лгун.
Но я не лгу, поверь сегодня мне на слово.И не прошу, уже давно, твоей руки.
Мы друг от друга далеки, как эти годы,
Как камни с водами повысохшей реки.
35
АЛОЕ
Алый клён. И губы Аллы — алы.
Ягодой, пригубленной в соку,
Поцелуй, дурманящий и талый,
Окропил мне алостью строку.
Свет-любовь!
Твой алый час не долог.
Взмах руки — и нет тебя со мной.
Под зари вечерней алый полог
Уплыла ты алою рекой.
36
ЦВЕТЫ БЕЗ СЛОВ
Светлане Козловой
Не смея в дом явиться мой,
Преподнести букет живой,
Три алых розы на стекле,
В подарок мне.
Три алых розы на стекле —
Нарисовал в подарок мне.
Что за чудак? —
Не догадаюсь я никак.
Смывая со стекла гуашь,
Дожди твердили: «Выкинь блажь!
Любовь в пятнадцать детских лет —
Наивный бред».
Но, только солнца смелый луч
Пробился сквозь заслоны туч,
На радость мне,
Ожили розы на стекле!
Не прячься, глупый и смешной,
Моя душа давно с тобой,
Подарок твой красноречив,
Откройся, див!
Подарок твой красноречив,
Хоть ты незрим и молчалив,
Цветы, без слов, —
Надежда,
Вера
и
Любовь!
37
ПРЕЛЕСТНАЯ ЛЕДИ
Прелестная леди, Ирэна!
Жизнь — это жизнь, не арена.
Был бы, как ты, огневой, —
В жизнь не расстался с тобой.
Но между нами года.
Ты, как весна, молода.
Доброе чувство любви
Заполыхало в крови!
Я бы, из тысяч вокруг,
Выбрал тебя, юный друг!
Мне бы тебя золотить,
Боготворить да любить!
Старость — не радость, беда,
Любишь, а давят года...
Был бы крутым богачом,
Было б всё нам нипочём.
38
ОСЕНЬ
Недозрелый плод — жестковат.
Перезрелый плод — гниловат.
Выбирай в соку — серединочку —
Хоть вкушай его, хоть в корзиночку.
С молодою жить — ревновать.
Со старухою — горевать.
Я один живу — наплевать! —
С говорливой жить — сущий ад.
39
МЫ С ТОБОЮ
Мы с тобою — две майских сирени:
Я — сиреневый, белая — ты.
Как жестоко, порою весенней
С нас, живых, оборвали цветы!
Зацвели, докоснувшись друг друга,
Бело ты и сиренево я.
На ветвях, до зари, без испуга,
Пели, трепетно, два соловья.
Как царил наш сиренево-бело,
Мир дурманя, сиреневый дух!
Где цветы, наши чудные перла,
Где те птицы, что ластили слух?
Жаль, любовь не желала таиться,
Простодушно цвела на виду,
Не скрывая счастливые лица,
Всем на зависть, себе на беду.
Пусть жестоко, порою весенней,
С нас, живых, оборвали цветы, —
Всё равно, мы — две майских сирени:
Я — сиреневый, белая — ты.
40
ОЛЬГЕ
Друг мой нежный, прости за бедность.
Неизбежность могилы близка.
Поздновато я принял трезвость,
От того и строка коротка.
Мыслей море, души безбрежность
Не успею вылить в стихи.
Мне и трёх не хватило б жизней —
Замолить земные грехи,
Стать богатым, тобой налюбиться,
Всем помочь, кому тяжело...
А кому, в русском хаосе жизни,Всё свершив, умереть повезло?
41
БАБЬЕ ЛЕТО - 99
песня
Что случилось с природой? — рехнулась!
В октябре в город лето вернулось!
В краски солнца и неба одето,
Бабье лето бредёт, бабье лето!
Улыбаясь, бредёт бабье лето,
Словно женщина в праздник, одето.
Золотой парчою в ноги осень стелется.
Бабьим летом пусть душа с душою
встре-тят-ся!
Память сладкая по следу робко кр;дется.Не расправиться мне с прошлым,
не расправиться.
Не расправиться с любовью, не расправиться,
Память сладкая по следу робко крадется.
Подхвачу принцессу-Осень, нежно, на руки,
Да Любовию последней на-ре-ку.Пусть ревнивица зима злобно взбесится,
Замести следы любви понадеется.
Наши выстудить сердца понадеется,
Пусть побесится ревнивица, побесится!
Что случилось с природой? — рехнулась!
В октябре в город лето вернулось!
Словно женщина, в праздник, одето —
Бабье лето, друзья, бабье лето.
42
Я КРАСИВОЙ БЫЛА
романс
Я красивой была, как гитара,
Блеск! — «испанка» — в руках у тебя.*
«Мы с тобой подходящая пара!» —
Вторишь, душу мою теребя.
То ласкаешь мой локон, как струны,
То прикроешь рукой голосник.
Торопливый, безумный и лунный,
Сладкой песней мне в сердце проник.
Обжигают бедро обечайки
Музыкальные пальцы твои.
Мы — две белые, вольные, чайки,
В брызгах лунных блаженно парим.
Я сегодня пою милозвучно —
Распахнулась от ласки душа.
Мне не скучно, не скучно, не скучно...
Влюблена и. опять, — хороша!
Я красивой была, как гитара,
В незабвенные сердцу года.
Плачь, гитара, гитара, гитара:
«Как давно я была молода...»
Прелесть тела, с летами, литая,
Потускнела, что с возрастом лак.
Но живу, словно в прошлом, летая,
Не смирюсь с увяданьем никак!
43
Первый офицерский отпуск,
1974 г. Село Уксянское, Курганской обл.
44
СНЕГА
45
СНЕГА
вальс
Не зазывай меня к южным морям — греться.
С детства привязано к светлым снегам — сердце.Не вымерзают во льдах родники в стужу.
Греют мне песни белых снегов душу.
В алое кружево вяжет зима
зори.
Солнцем играющих, днём, жемчугов —
море.
Крупные кружатся звёзды в ночи — снежно.Кутает иней в синь дерева нежно.
Чистые в сумерках вспыхнут снега, как чудо!
Разве захочешь уехать — куда? — отсюда.
Ожеледь ляжет на плечи лесов грузно.
Всюду мне будет без этих снегов — грустно.
Не вымерзают во льдах родники в стужу.
Греют мне песни белых снегов — душу.Всем одарили снега, что от жизни просил я.
Имя высокое белым снегам — Россия!
46
ДОРОЖНЫЙ ЭКСПРОМТ
От поворота до поворота
Носит меня «шоферск;я» работа.Тянется трасса от Бреста до краешка,
Вдоль чернозёма и скального камешка.
Сизые дали, леса голубые...
В сердце запали просторы родные:
Зимы сугробные, белая-белая,
Берегом Белой, тайга индевелая.
В просинях осени чистые рощицы.
Сказкой — туманы в озёрах полощутся.
Русской души подглядел я секрет —
Каждый попутчик, в дороге, — поэт!
Вся ты, Россия, от края до края,
Просишься в сердце как песня простая.
Ветры поют бесконечное что-то...
Мне по душе «шоферск;я» работа!
47
СТАРЫЙ ДОМ
Люблю неухоженность нашего сада,
Крапивную грусть, цветы да сорняк,
Забывшие возраст, высокие липы
С незримою тайной в глубоких корнях.
Воюет над грядкой жена с сорняками —
Ни тени упрёка за леность мою.
С щемящей тоской обо всём уходящем,
Я, молча, под вишней отцветшей стою.
Прищурился старчески окнами домик
На свой, может, самый последний закат.
Высокие липы роняют... роняют ...
Медовые слёзы на низенький скат.
Как скоро, в печали покинутый, домик
Замшелою кровлей уткнётся в траву.
В соседнем саду, за никчёмной оградой,
Я всё это видел уже наяву.
Подкатит тот день на авто трансагентства.
Водитель с погрузкой начнёт торопить.
Гадай, не гадай, — не придумаешь средства,
Чтоб жизнь обветшалому дому продлить.
С узлами забегают радостно дети,
И только жена, вся в нежданных слезах,
Застынет недвижно на старом пороге
Со снятой подковой в бессильных руках.
48
КИБИТКА
песня
1
Давно, на просторах Рязанских,
Не встретишь кибиток цыганских.
Но вот, словно парус, у дома
Качнулась кибитка знакомо.
Припев:
Цок-цок, цок-цок... по мостовой...
И дети бегут за кибиткой гурьбой.
Цок-цок, цок-цок... по мостовой...
И дети бегут за кибиткой гурьбой.
Правит лошадкой, как ночь, вороной,
Кудрявый, украшенный весь сединой,
Старый цыган с душой молодой.
И листья кружат над его головой.
2
Припомнилась, видно, лихая
Юность ему кочевая.
Пропахшая дымом и лесом,
Грустила она под навесом.
Припев
3
Я тоже, когда-то мальчишкой,
Бежал за цыганской кибиткой.
И снились мне дальние страны,
Костры и речные туманы.
Припев
49
В СЕНТЯБРЕ
Ненастной грибной порою,
Нырнув в дождевую росу,
С кошёлкою за спиною,
Люблю заблудиться в лесу.
Плутать несуетно, сиро,
Как безымянный ручей,
На день отречённый от мира,
Без зычных «Ау-у!... Э-ге-гей!»
Прочувствовать, с детским испугом,
Поганый, таинственный взор,
Когда меня ведьминым кругом
Окружит в глуши мухомор.
Устав, обезношить плечи,
Присесть на поваленный ствол.
В безлюдном, дремучем далече
Собрать свой скитальческий стол.
Швырнуть отсыревшие спички.
Курнул? Что ж, вставай, поделом.
К последней спешить электричке,
Сквозь заросли, напролом.
Что узник вчерашний на воле,
Запеть, как расступится лес,
Увидев знакомое поле
Под тучным движеньем небес.
А дальше — на звук, через пашни,
Смакуя: «Вот, ахнет жена!
Когда заявлюсь — не домашний,
Грибами кошёлка полна!»
50
ЗОЛОТАЯ ПОРА
Крыши низких домов
Кроет золотом осень.
Золотые парят
Купола в вышине.
Воды тихой реки
Нежат зыбкую просинь.
Кротко встречные люди
Улыбаются мне.
Есть такая пора,
Есть пора золотая.
Чуткий воздух прозрачен,
Недвижим и сух.Тишина над землёй,
Белой птицей летая,
Чью-то песню приносит,
Ласкает мой слух.
Высоко-высоко
Солнце замерло сонно.
Где-то там, за лесами,
Притаилась зима.
Из-под золота крыш
Смотрят в осень влюблённо,
Окна настежь раскрыв,
Старых улиц дома.
Догорит этот день
В стёклах алым закатом.
В город ветры победно
Ворвутся с утра.
И, срывая листву,
Пронесутся по скатам.
Чудным сном промелькнёт
Золотая пора.
51
ДОЛЮШКА
«Чья память в моей памяти живёт,
Связуя времена и расстоянья».
(В. Шостко)
Я проснулся, подошёл к окну. Из глаз моих потекли
невольные слёзы. Чья душа проснулась во мне? Наверное,
моей покойной бабушки. Слова рождались сами, без вмешательства моего разума, под тягучую, древнюю, мелодию. Слёзы текли и текли, пока я не записал песню на бумагу:
Горе горькое рано выпито,
Ни души родной ко семнадцати.
Не видать, видать, счастье девичье.Видно, кланяться горю вечно ей.
Ой, куда пойти сиротинушке?
Ой, кому отдать сладу сладкую?
Отняла война любо-молодца,Как глянул с коня... да и помнится.
Ох, и есть всего, что коса руса,
Ручки ловоньки, раскрасна краса.
Кто возьмёт красу бесприданную —
Ласку не сыскать безобманную.
По-над речкою, где кресты... кресты...
Слёзной горечью глазки выпиты.
Поклонилася всему родномуИ сестра, и дочь Богу одному.
Горе горькое, узелок в руке,
К босым ноженькам травы ластятся.
Далеко вперёд — трубы дымные,
Позади село — дни не сытные.
52
ДУМЫ ГУЖЕВОГО КОНЯ
Мы стоим с сестрой Руфой на балконе её квартиры.
По дороге тащится старый-престарый конь, посеревший
от автомобильных выхлопных газов... Мои мысли уже сосредоточились на нём:
Кабы был я конь, ой-да, вольный,
Полюбил бы я лошадь белую.
Я б ходил за ней, за гривастою...
Кабы был я конь, ой-да, вольный.
Каждой жилкою, в жизни, жилюсь я,
Чуждой волею охомученный.
Мой хозяин груб — пьяный мат да плеть,
Хоть и стар, как я, в пору околеть.
В ковылях по грудь лошадь белая,
Шал и резв при ней жеребёночек...
То — мечта моя — степь раздольная,
То — всей жизни сон — воля вольная.
53
«ВИТЯЗЬ»
Через дружка, соседа по «общаге»,
Достал себе будильник, дефицит.
Теперь никто не взыщет с бедолаги —
Мой мозг, уставший, службу не проспит!
Будильник — блеск,
С названьем гордым «Витязь».
И стоит-то, всего лишь, пятерик.
Сработает — подпрыгнув, сматеритесь!
Готов будить хоть целый материк.
Со знаком качества мой «Витязь»,
Экстра-класса,
Не механизм — сплошные чудеса:
Сбежит вперёд, за час, на четверть часа,
Потом стоит, икает полчаса.
Сойдёшь с ума от витязя такого!
Звенит когда захочет, паразит:
Закажешь на день звон, на полвторого, —
Он, леший, только ночью загремит!
Сегодня, вместо в семь утра, в час ночи
Проснулся я, как только задремал.
Но на него обиделся не очень —
Внеплановую песню написал.
В субботу с ним пойду я в мастерскую,
Спущу ещё пятёрку на ремонт.
Я новый брать будильник не рискую —
Вдруг хлеще попадётся обормот.
1984 г.
54
ТИМОШКЕ
Мы в друг дружке души не чаем.
Я — за чаем, ты — у колен.
Ах, как трогательно встречаешь
Ты меня после суточных смен!
Светлой искренности собачей
Восторгаюсь я всякий раз.
Меж людьми, мой лохматый, ин;че.Поучиться радушью — у вас.
По-собачьему, по-простому,
Не коснувшись оставленных щей,
Ты умеешь скулить по живому
Средь бездушных квартирных вещей.
Мы, в последнем, с тобою схожи.
Только всё же, тебя поласкав,
Я к гитаре бегу из прихожей,
Даже шляпы, порой, не сняв.
Лишь баски под рукою заноют,Бросив влажно-печальный взгляд,
Ты уходишь и дверь за собою
Закрываешь за так, без наград.
То-ли ревность съедает? Не знаю.
То-ли звуки по нервам скребут?
Я во всём тебя понимаю,
А вот в этом понять не могу.
Может, нам завести гармошку,
Коль в гитаре собачья грусть?
Ты б подлаивал ей немножко.
Я упрямый, возьму — научусь!
Нет, прости меня, друг Тимошка,
Сходит эта затея к нулю.
Без гитары, под эту гармошку,
Я, как ты без меня, заскулю.
55
СОБАЧЬЯ СВАДЬБА
Чапа — сучка, Чапа — собака,
Не поймёшь, породы какой,
Но её опекает бабка
Из квартиры сорок восьмой.
Из-за Чапы такие драки,
Кобелиные, под окном.
Из-за Чапиной грязной с….
Будоражит ночами наш дом.
Что такое собачья свадьба? —
Влезь чужак, — размотают кишки!
Кобелить по соседским усадьбам —
Это лишь человечьи грешки.
Люди, люди, и мы — природа,
Нам никак не уйти от драк:
Вон Петро, при честном народе,
Наскочил на ревнивый кулак!
Погляжу на разумное племя —
Чем мы лучше дворовых псов?
Всё отличье — в страстное времяЗапираемся на засов.
У природы свои законы —
В год голодный и на войне,
Обходя любые препоны,
Отдавались любви вдвойне.
56
ЭКСЦЕНТРИК
Эх! Мне с родни такая удаль!
За циклом цикл, на форсаже,Как МИГ, летает мотоцикл
По вертикали, в вираже.
Рванул второй, вдогонку — третий.
Так прост несущий их закон!
Но сколько сыплет междометий,
В восторге, зрителей балкон.
Под нами ходуном постройка —
Арена храбрых удальцов.
Как вихрь, стремительная тройка
Замкнула тесное кольцо.
Не слышно что кричит соседка, —
Азарт кипит в её глазах!
Прочь тянет мать свою трёхлетка, —
Девчушка, в страхе и слезах.
Не звёздная, но всё ж, — орбита.
Вниз мягко падают цветы.
И спросишь сам себя открыто:
— А смог бы ты?!
— А смог бы ты?!
57
ГОРОЖАНИН
Виктору Тарасову,
другу детства,
боксёру и
лихому таксисту.
Жизнь бросает мостовую
Мне под ноги жёстко - жёстко.В седоках судьбу несу я —
Ох, как лихо! Ох, как броско!
Весь, как взмыленная лошадь,
В пене пота и нахлёстах.
Сердце — сбитое копыто —
Всё в мозолистых наростах.
С плеч судьбу свою не сбросить —
Вечно жилиться боками.
Никогда не обменяться,
Мне с другими, седоками.
В пене пота и нахлёстах
Мчаться лихо, мчаться броско,
Никому не уступая
На житейских перекрёстках!
58
ШАНДЕРУ В.Ф.
Шандер! Я мечтал об этом дне.
Встретиться с твоим горящим взглядом,
Медленно пройти по тишине,
Чувствуя, что друг со мною рядом.
Юности походные костры.
Сколько мы огня из них вобрали!
Ночь падёт, до утренней поры
Мысли вслух вдвоём перебирали.
На скаку врезались в старину —
Сабель звон, орудий канонады...
Каждому «удару по врагу»
И сейчас, до опьяненья, рады.
Вишера, холодная река,
Жжёт вода мозолистые пятки.
И опять на гребь легла рука.
Вновь в закат впечатались палатки.
Убегали горизонты вдаль,
Строгие вершины вслед глядели,
В нашу грудь, как в броневую сталь,
Бились в злом бессилии метели.
Песни! В наши юные года
Сколько их разнёс буяный ветер!
Думалось ли нам с тобой тогда,
Что они вернутся в этот вечер.
Медленно идём по тишине...
Сколько нам ещё шагать осталось?
Как я рад, что в этой жизни мне
И мужать, и петь с тобой досталось!
59
БОЛЬ
Когда на сердце боль,
Когда на сердце — боль.
Его ты, строгой волей, не неволь.
Пускай бредёт неведомо куда.
Ему так надо отдышаться иногда.
Побыть с самим собой вдали от суеты.
Взглянуть на жизнь, как птице, с высоты.
Глотнуть свободно синевы хоть раз,
Не ощущая на себе пытливых глаз.
Мужское сердце и в мужских делах
Живет, рискуя, презирая страх.
Так не пытай, любовь, его в тисках.
Всегда твоё!
Всегда в мужских руках.
Молчит подолгу про себя оно.Приходит миг — и всё — до краешка полно!Мужское сердце тоже знает боль.
Дозволь ему побыть с самим собой.
Дозволь!
60
* * *
Как много повторилось вёсен,
Дождей при солнце и снегов.
В глаза глядит безмолвно осень
Прощальной нежностью цветов.
Вращая полог небосвода,
Зарю сменяя за зарёй,
Играя внешностью, природа
Лишь прошлый облик вторит свой.
И в разговоре, вроде б, новом
Вдруг память ловит жизнь на том,
Что ей до вздоха, жеста, слова
Сценарий - диалог знаком.
Душа недетская устала
Любить земную твердь и высь.
Недорогой казаться стала
И трижды прожитою жизнь.
Да, так. Но как же защемило,
Сдавило болью сердце мне,
Когда родная вишня мило
Не забелела по весне.
Ведь и моя неотвратимо
Придёт последняя зима.
Всё в этой жизни повторимо —
Неповторима жизнь сама.
61
Наша мама прожила 90 лет.
62
НОЧЬ
Когда я один остаюсь, в полусне,
Какая-то женщина плачет во мне.
Бессильно уткнула в ладони лицо,
На пальце, от слёз, потускнело кольцо.
То, может, моя постаревшая мать,
Уставшая сына на родине ждать?
То, может, сестра ждёт, чтоб я горячо,
По-братски, ладонь опустил на плечо?
Быть может, ту женщину, что предала,
Отставшая совесть в пути нагнала?
Иль годы любившая тайно меня,
За робость признаться терзает себя?
То, может, моя повзрослевшая дочь —
Вдруг стало, по-детски, ей боязно в ночь?
Не спится. Не спится. И тихо, во тьме,
Печальная женщина плачет во мне.
63
В ТУМУ
Автобус из Рязани катит в Туму,
В нём каждый думу думает свою.
Старушка — с рынка,
Сводит деньги в сумму,
Да, видно, не выходит по уму:
— Уважь, милок, сколь —
Осемь раз по сорок?
И тридцать, по полтинник за кило?
Подбил.
— Всё, мать? Гляжу я, торг не дорог —
Чего ж тебя на рынок понесло?
— И хде ж их взять? Су всех сторон одна я,
Не дал господь быть счастью моему.
А пензия, сынок, у мне такая —
Хошь — в рай з иё,
Хошь — на плечо суму.
Уж я молюсь, чтоб опочить так сходу,
Гудут в бессонье ноги по ночам.
И так добра видала от народу —
Ни в бремя б слечь суседям, да врачам.
Натруженные, старческие руки,
На левой — вдовье тусклое кольцо.
Как хочется порвать кольцо разлуки
Мне с краем детства, мамой и отцом.
Дела, заботы... Всё как будто вечно.
Вновь ухожу в задумчивость свою.
Девчушка за спиной светло, беспечно
Поёт, поёт, подобно соловью.
64
ПЕСНЯ
За окном беспечную гулянку
Затевает хмельная весна.
Разверну я душу, как тальянку,
Вылью в песню всю её до дна.
Не собрать друзей моих по свету.Далеко от стороны родной
Сам себе пою я песню эту,
Лишь тальянка верная со мной.
В юности цыганка нагадала —
Жить мне в грусти восемьдесят лет.
«На чужбине встретишь,— уверяла, —
Свой последний, пасмурный, рассвет».
Всё, как есть, предвидела цыганка:
Бьётся песня в низкий потолок.
Знает только грустная тальянка,
Как я, в этот вечер, одинок.
Снится сердцу, снится край любимый,
Взгляд отца и детских лет друзья.
Понял я — без родины, и с милой,
До конца счастливым быть нельзя.
65
ПОМНЮ
Помню лёгкую поступь зимы молодой
Над Уралом, над синей притихшей тайгой.
Помню юность, она, словно песня, жива,
У которой едва ли забудешь слова.
Помню. Помню тебя, мой высокий Урал!
На твоих перевалах я рос и мужал.
Ты — сосняк, что над зыбкою пел мне светло,
Кто с надеждой меня становил на крыло.
Пусть кружил я вдали от родных берегов,
Только сердцем всегда слышал зов сосняков.
Возвращался к тебе, сколько б ни колесил,
Ты мне песнями матери душу лечил.
Провожал непогодой, нахмурен и зол.
Ревновал. Верь, я лучше земли не нашёл!
Кто свой берег, как юности песню, впитал,
Возвратится домой на последний привал.
66
С папой. Ключёвка, 195? г.
67
ОТЦУ
Спи, отец. Тиха твоя могила.
Семь берёз, как семь твоих детей,
Головы склонив к тебе уныло,
Льют печаль осеннюю с ветвей.
Золотое время, золотое.
Так закат задумчивый красив.
Дарит и берёт земля земное,
Никого об этом не спросив.
Вон по той вон тропке над рекою,
Молодой, певучий, полон сил,
Ты меня, как счастье дорогое,
На плечах ребёнком проносил.
Многое забвенья скрыла снежность,
Только зримей стала и ясней
Синих глаз отеческая нежность
Под разлётом чёрных крыл бровей.
Всех оплачут нас, разветрив косы,
Скорбные берёзоньки в свой срок.
Где звезда упала тихо в росы,
Каждому, с рождения, — росток.
Отпоёт в губах моих берёстка.
Я уйду, не сделав в мире зла.
И моя заветная берёзка
Уж давно под небом подросла.
Не страшна мне смерти неизбежность.
Сердцу сына видится за ней
Синих глаз отеческая нежность
Под разлётом чёрных крыл бровей.
1987 г.
68
СТАРЫЙ ДВОР
Старый двор, тихий двор,
Синева глубинная.
В синеве — белая
Стайка голубиная.
Там под каждым окном
Красные рябины,
Да стучат в домино
В маечках мужчины.
У поленницы дров
Ребятня с гитарой.
Слышу песню без слов,
Да мотивчик старый.
Притулилась плечом
Яблонька к сараю.
Где-то в детство своё
Там и я играю.
Вон, в раскрытом окне,
Мама молодая
Улыбается мне, головой качая.
Жёлтый примус.
Давность дней.
Весь в древесной стружке,
Папа варит чёрный клей
В старой медной кружке.
Тихий двор, добрый двор,
Нам не повстречаться.
Мне в высокое окно
Голубки стучатся.Как хочу я туда,
Память ножевая,
Где отец мой живой,
Мама молодая.
69
* * *
О чём поёшь, бездомный ветер,
За долей призрачной маня?
Не за тобой ли в грустный вечер
Метнулась молодость моя?
Ты так взвывал над хмурью стылой.
Ты так взывал покинуть дом.
Напел душе моей унылой
Мечты о дальнем, голубом.
Тоской отца, печалью мамы
Глядит в глаза пустынный сад.
Каким слепым, каким упрямым
Я был так много лет назад.
И прожил, словно жизнь чужую,Чужую женщину любя.
А ту, единственно родную,
Лишил любви, лишил себя.
Познало сердце запоздало —
Нет счастья в дальнем, голубом.
Оно в саду моём увяло
Никем не сорванным цветком.
70
МОЛОДОСТЬ
Плачет вишня белыми слезами.
Гасит май последнюю зарю.
Как весну, печальными глазами,
Провожаю молодость мою.
Вот и мне пора — вздыхать о прошлом,
С грустною утратою мирясь.
Быстро тает в сумраке тревожном
Облаков малиновая вязь.
Не продлить весеннего цветенья,
Молодость в руках не удержать.
Вроде б и немного от рожденья,
А морщин уже на сорок пять.
В жизнь - пучину канув с головою,
Не щадя ни тела, ни души,
Молодость смеялась над судьбою,
Не скребла на старость лет гроши.
Вот она мелькнула безвозвратно,
Чернь волос украсив добела.
Отцвела. А всё-таки отрадно —
Ах, какою молодость была!
71
У БАБЫ ЗИНЫ
У бабы Зины древние гардины
И плюшевые шторки на дверях.
С ней возвращаешься в далёкие годины,
Когда, мальчишкой, бегал по двору в соплях.
Днём баба Зина сидит у магазина,
Торгует семечками, а под подолом,
Для душ больных, всегда найдётся четвертина,
За что мужчины любят Зину всем двором.
Дивчина Зина была — картина,
Полтинник в прошлом — хоть на сцену,
хоть в кино…
Терял рассудок любой мужчина,
Представив Зину без кимоно.
Мы с бабой Зиной родственные души —
Играла, пела немало лет.
Но семиструнку сменила сумка,
В которой семечки, кулёчки из газет.
Сижу и «грею» стопарь гранёный.
Грибок солёный под первачок.
Пою влюблённый в портрет встеклённый.
Жаль, был в их юность я соплячок.
Фингал под глазом, как есть бродяга.
Нужна бодяга, в аптеках нет.
Сто трав целебных, другим во благо,
Сокрыл старинный резной буфет.
Вот отыскала баба Зина средство,
Глаза лучатся ласковым теплом.
Мне помогает её соседство
Вернуться в детство и в отчий дом.
72
ЧЁРНАЯ СТРЕЛА
У Оки, под Старою Рязанью,
Собирал я терпкий дикий тёрн.
Обожгло мне сердце, будто сталью,
Горькой правдой варварских времён.
Может, я — потомок Тамерлана,
Может, пра-пра-пращур мне Батый,
Только я в есенинской Рязани
Всеми принят, и везде на «ты».
У меня жена не чтит Корана,
Добрая российская душа.
По любви за мною — без аркана.
Третьего голубит малыша.
Отпылили грузные копыта
Скакунов воинственных племён.
Скрыл следы пожарищ и убитых
Под корнями цепкий русский тёрн.
Оттого и ягоды, как слёзы,
Дымчатые, терпкие на вкус,
Что питает память горькой прозы
Из глубин российских каждый куст.
Нет, не меч священный Коловрата,
То Батыя чёрная стрела,
Пущенная в древности когда-то,
Мне сегодня сердце обожгла.
73
ФИЛОСОФСКИЙ ЭТЮД
Кому-то жизни — миг, кому-то — век.
Лишь время и пространство бесконечны.
Ты разумом бессмертен, человек,
Когда и Солнце и Земля не вечны.
Как угли отпылавшего костра,
Угаснет благодатное светило.
Земная льдом покроется кора,
Что временно твой разум приютила.
О, человек! Как для Земли Адам,
В земном раю рождён ты для Вселенной!
Не доверяйся слепо всем плодам
В век ядерной угрозы повседневной.
Я в дарвинизме не ищу изъян,
Но, в жутких джунглях прыгая по веткам,
Среди подобных людям обезьян
Не жаждет ни одна стать человеком.
В незримое твой разум заглянул.
К землянам звёзды обернулись ликом.
А ты ещё «аулом на аул»
Идёшь в грабёж в остервененье диком.
За соли горсть, за золото и власть —
Безумство! — упиваться братской кровью.
В одной душе (что это за напасть)
Злодейство уживается с любовью?
Как можешь ты того не уяснить,
Взлетев умом в космическую эру,
Калекам и векам не возродить
Обугленную взрывом биосферу.
Не воцари безумство над умом!
Разумному — величие и вечность!
Не сгинь, Земля Адамова, — мой дом,
В пространстве и во времени
В забвенность.
74
РЯЗАНЬ — МОСКВА
В Москве всегда есть мясо и цветы.
В Рязани куры синие да песни.
Вот вновь в Москву за весом колбасы
Качу в свой драгоценный день воскресный.
Народ дивится планобестолковке.
Сидит в Мяс-Мине враг иль просто дрянь.
Опять наш план по мясозаготовке
Свезли в Москву, а мы везём в Рязань.
Не лучше ль было б разделить по чести
Продукт, что создал мой рязанский брат?
Нет, всё туда, как будто там под песни
Столует весь наш пролетариат.
Оно, наверно, так и есть — с мешками
Бегут Москвой казанцы, туляки...
Их москвичи приветствуют смешками —
Глаза с пятак, в ладонях — пятаки.
В очередях народно и нервозно.
В них бродит нездоровый разговор.
Быть может, петь об этом несерьёзно,
Но я с натуры, я — не фантазёр.
Лицо — забота женщин и девиц,
У них всегда припудренные мины.
А у столиц, как видно, вместо лиц, —
Искусно размалёваны витрины.
1983 г.
75
ЛЕВОЙ – ПРАВОЙ
марш
Рота! С места, строевым, шаго-ом-м-арш!
Раз-два! Левой! Раз-два! Левой! Запе-вай!
1
Я был здоровый капитан, хотя не здоровенный.
Прошёл в боях Афган без ран,
десяток лет военный.
Мне до майора — пять шагов —
без армии — не жить! —
Тут заартачилась нога, не хочет, блин, служить.
Прыг-скок…прыг-скок…прыг-скок…прыг-скок…
Не хочет левая нога Россиюшке служить.
2
Прыг-скок на пра…, к врачам на пра…
Без них, ведь, пропадёшь:
«Не хочет левая нога служить, ядрёна вошь!».
Военврачи, профессора, судили да рядили,
И к ампутации, судом, ногу приговорили.
Родную, левую ногу — «Пилить!» — приговорили.
Джик-джик, джик-джик, джик-джик… Готово!
3
Очнулся ночью, заорал, безумствовал сверхзлой:
«Какой премудрый Пирогов орудовал пилой?!
Где правая моя нога?! — пустая простыня…
Эй, мужики! Эй, медсестра!Что это за фигня?!»
Джик-буль, джик-буль, буль-буль-буль-буль...
«Какой нетрезвый эскулап уродовал меня?!»
4
Вот встану твёрдо на протез,
раздам врачам пилюль.
Пока страдал, насобирал,
для них, мешок и куль.
Салага-фельдшер «прописал» мне:
«Кэпман,* кушай мел!»
Я этот мел и пил, и ел. И, гляньте, — исцелел!
Пиф-паф! Пиф-паф! Тра-та-та-та-та…
Мудрёных тех профессоров,
к стене, и на прицел!
76
5
Жаль, до министра не дойду,
я б враз — приказ, и бац!
Все эскулапы у меня потопали б на плац,
Чтоб анатомии врачей учили на плацу!
На пра! На ле! На пра! На ле! —
положено бойцу.
Раз-два! Левой! Раз-два! Левой!
Кто левой-правой, у того башка бойца —
не пень.
Пусть эскулапы на плацу
«танцуют» каждый день!
Раз-два! Левой! Раз-два! Левой! Рота, стой! Раз, два.
77
ХАНДРА
1
Мост над Китоем. Лес на воде.
Я тоже — бревно в течении жизни.
Станет река подвластна зиме.
Стану и я мясокостною льдиной.
Вздыбит весна ледоход, и рекой
Тронется лес, оживая, до устья.
Телом бездушным сгнивая в земле,
В солнечный мир никогда не вернусь я.
2
Перешагну я красную черту.
Скользну на свет запретный светофора.
Я жив ещё, но на мою беду
Уж воронья кружит немая свора.Устал от суетного бытия.Мне лживый мир
как склеп бездушно - смрадный.
Покой потусторонний забытья
Не лучше ль этой жизни безотрадной?
3
Подумал так. Потом остановился.
Врагам на смех? Что завтра, без меня?
Как дочь? Как мать? А вся моя родня?..
Уйти бессмысленно — зачем тогда родился.
Нет-нет, я буду жить! Я буду петь!
Упорствовать, неистовать и злиться!
Уж если смерть, так в схватке умереть,
Лишь только б верить — правда совершится.
78
* * *
Я люблю людей, но ненавижу
Тех, кто чином бог, душою — раб.
Раб карьеры и слепой наживы
И по жизни скрябает как краб.
Он твою нелепую ошибку
Со злорадством выставит на вид.
Шефу «зад оближет» за улыбку
Лжепатриотичный индивид.
Не с руки с такими в одиночку.
У него в начальствах кум и сват.
А вчера он пышно выдал дочку —
Сам Сан Саныч был там, говорят.
Ничего, недавнею весною
Стали добираться до таких.
Тот, что не здоровался со мною,
Заму сдал портфель да приутих.
Бездарь чтим, дельцам подносим взятки...
Кто ж в расплоде мразей виноват?!
Если б миром встали против гадких,
Извели бы, бьюсь я об заклад!
79
ПИСЬМО ИВАНА ТАЛОВА
из психиатрической больницы
своей неверной жене.
Ну, что ж ты, полудурочка, наделала? Ведь ни на йоту зла тебе не сделал я. Был глубоко растроганный душой
и от того отправился в запой. Спьяна, не мог не то чтоб «в рог», да ж сматериться я. Зачем царапала себя, звала: «Милиция!» Меня ж те, в сером, змии-Горынычи, связали и свезли в Галиничи.
Здесь вместо стёкол — сталинит. Забор — бетонный
монолит. Врач сам кретин, у нас ворует инсулин. Здесь без свободы, без питья томится психобратия. Кого тут нет! Хошь — создавай кордебалет.
Тут корефан решил в Афган. Убёг, в музее скрал наган, да перегнул, нет, чтобы прямиком в Кабул — притопал
в райвоенкомат, просил патроны, автомат... Но военком
забрал наган и — в дверь — пинком.
Он снова здесь. Не ест, хандрит. Медперсонал при ём дрожит. Не доиграл, зато — стал лидер неформал. Весь корпус наш к ему примкнул. «СА» покинула Кабул, Но он сказал: «Душманов за стеной — завал!»
Как вы, тепереча, мы перестроились. Ох, и собранились!
Ох, мы и ссорились! В финале всё ж таки родили хартию — наш вклад в борьбу за демократию.
У нас доцент, так аж, свихнулся за политику. Ещё до гласности вживлял он критику. А адвокат один, борец за нацию, скооперировал юрконсультацию.
У нас программа и устав, бюро. Вхожу в его состав.
Работы — тьма! Ка б не сойти с её с ума. То обсуждаем
Чернобыль — проникла ль к нам радиапыль? То судим тех, кто запечатал нас тут всех.
Свой подлый план вы с хахалем состряпали, мешал
я вам — в Галиничи упрятали. Дурилки в бражку плесканули
мне, с её и стал я не в своём уме. С тобою он мой пенсион изводит начисто. Ох, отомстит вам наш союз за все чудачества! Постановила неформалия — душманы вы и аморалия!
Тебе мы, нечисть, начистим рыло! Ты, чифиристка,
то заслужила. Акт будет нежным, без терроризма, в пределах рамок гуманизма. А дармоеда твоего, Алкаш-
80
Василия, со-облазнят и — и под статью насилия. Мы с женским корпусом перезнакомились, сквозь сталиниты ссемафорились.
Я отоспался, отрезвел. Чуток сознанием прозрел. Наш неформал мне кое-что растолковал. Пока дружил я с бормотой, страну охватывал застой, было б хужей, да мор свалился на вождей.
Теперь я понял: жить как жил, так жить —не стоило.
Нам злонамеренно, за грош, сбывали поило. Мозга туманила
всем иерархия, внутрипартийная цвела монархия.
Все, как один, решили выйти мы здоровыми. Нужда
отпала дурь валять с вождями новыми. Наш неформал вести контроль во всём торопится. Кто нас левей, кто нас правей — не поздоровится!
Талов Иван.
29 мая 1986 г.
81
* * *
«Жена-татарка, мать-еврейка, батя-немец,
А сам я — вроде русская душа».
Живу в Рязани, мне ни холодно ни жарко,
Вот только денег не хватает ни шиша.
Друзей полно, хорошие ребята.Мне всё равно, каких они кровей.
Такие есть — родней родного брата,
Их паспортов не видел, хоть убей.
Узбеки заживо сожгли намедни турка.
Душа и разум их во власти сатаны.
Мне на вокзале рассказал об этом урка,
Бежавший с турками в Рязань из Ферганы.
В Тбилиси чёрт загнал помыться в баню —
Как турок, сам из Грузии бежал.
Я ж в детстве был подвергнут обрезанью —
Отрезали б, коль в бане был кинжал.
И плакал ночь, и трясся на перроне.
Кумекал, кушая рублёвый их лаваш.
Сын пахаря, в мозолях все ладони,
По вкусу чувствовал — в лаваше хлеб-то наш.
По мне долой все денежные знаки!
Меняешь килограмм на килограмм?!
У нас на тыщах га в России злаки,
А что у вас и сколько — знаешь сам.
Вот килограмм гвоздей, они с Урала.
Тебе, грузин, обширный строить дом!
Давай-ка, из коньячного подвала
Неси кило, там сговоримся о другом.
Не верую ни в Бога, ни в Аллаха.
И далеко, увы, не иудей.
Залитый кровью камень Карабаха
Бросаю в оболваненность людей.
Когда же ты зашевелишь мозгами,
Многострадальный мой народ простой?
Бугры дерутся нашими руками
За жирный куш, за ложный титул свой.
82
Россия — мать, кормилица и прачка,
Вновь у сынов твоих на языке
Кровавые слова — «свобода! стачка!»
Каким-то будет знамя на древке?
198? г.
83
ЗДРАВСТВУЙ, СТАРОСТЬ
Здравствуй, старость, с клюкою и дрожью
В дряхлых ляжках и тощих руках.
Повстречал я избранницу божью,
Предмогильный прочувствовал страх.
Полуслепо шла, вытянув ручку,
Шепелявя, другою — крестясь.
Ошарашен — вложил всю получку.
«Сгинь!» — подумал, в душе помолясь.
В драно - древнем измятом пальтишке
Потащилась, в калошах пимы.*Мяч футбольный гоняли мальчишки —
Долго было ещё до зимы.
Вслед тебе, уходя — приходящей,
Грустно - грустно глядел и молчал.
Где за городом ветер скорбящий,
Твой безлюдный, безмолвный причал.
84
85
В «ЧУДОВКЕ»
— Жизь пошла — сплошная невезуха:
Запил сын, отравлен кем-то пёс... —
Завывая, плакалась старуха.
Было бабам жаль её до слёз.
— Лечь, уснуть и боле не проснуться.
Рази это жизь — сплошной абсурд.
У кавой-то бройлерки несутся,
А у нас несушки не несут.
Дети лгут. Всё прямо опостыло.
Дочь, за сорок, забрюхатила с каго?
Никоды мужьёв у ей ни было,
Рази чё, от чёрта самаво.
Сын-ка, гад, уккумулятр ЗИЛ-ов
Пёр до станции, там задарма пропил.
Восемь километров — сколько силов!
А дрова сготовить — нету сил.
Вон поёть с лягушками у пруда:
— Ква! — лягушки.
— Квваа! — икочет он.
В наше заболоченное ЧУДО
Не доходит даже почтальён.
Я б списала старшему в столицу:
«Приезжай, сынок, поправь дела...»
— Грудь болит, в районную больницу
Залегла бы, коль дойти могла.
Хоть была б поблизости церквушка.
Говорят, пооткрывали в городах?
Крестилась и плакалась старушкаН;ново о горестных делах.
86
БОМЖ
Я иду по тротуару,
Собираю стеклотару
И «бычки» что посмачнее*
В целлофановый пакет.
В ночь одну моё жилище
Стало грудой пепелища
И брожу я, вшивый, нищий,
Не жилец и не скелет.
Нет приютного порога
Ни у власти, ни у Бога
И работы без обмана,
Без прописки, тоже нет.
Было всё, братва, когда-то:
Кров, жратва, любовь, зарплата,
Даже пользовался блатом...
А теперь не мил мне свет.
В грязной луже лёжа, матом,
По буржуям-демократам,
Как свинцом из автомата,
Баба правдою палит.
Только кто её услышит,
Монолог - пальбу запишет?
Подношу стакан ей крепкой —
Горе жгучее залить.
Руку тянет, смотрит тупо,
Улыбается беззубо.
Я её когда-то знал
Актрисой МХАТ.
При царе царил Распутин,
При Борисе правит Путин...
Под кого же пляшет Русь,
Едрёна мать?!
Мы идём по тротуару,
Ищем, где столкнуть нам тару.
БОМЖ,* он только с виду старый —
Копошись, пока живой!
Из-под юбки у старухи
Купим «сосочку» сивухи,*
87
Что ещё быть может лучше
В нашей жизни бомжевой!
Дабы скрасить ночь с актрисой
«Щипанул»,* на рынке рису,
А дошли... и прослезился —
Лучше б Бог к себе призвал.
Чтобы мир сей провалился!
Вновь убежища лишился:
От чеченских террористов
Опечатан мой подвал.
88
ДОМОЙ
На проводы А. Ш.
Уеду домой!
Там стану муллой.
Зачем мне Россия дурманный?
Там сад - виноград,
И каждый мне рад,
Не стану болтаться здесь пьяный.
Там нету подлюх,
Помоек и мух
И, вместо бомжей, аксакалы.Любимой страна —
Кругом чайхана,
Тюльпаны, тюльпаны, тюльпаны…
Скорее домой,
Чтоб стать там муллой!
Зачем мне Россия дурманный?
Мой сад - виноград,
Мой брат будет рад,
Россия, прощай, полупьяный!
89
ВОР
Не рассчитал чуток карманник — вор,
Украв в час пик, в троллейбусной толкучке,
На портмоне похожий мой блокнот,
Исписанный стихами, в день получки.
Случится же такое! Может, раз,
Лишённый тем «малинового» пьянства,
Читает строки вор без пышных фраз
О людях долга, чести, постоянства.
И, может, от прозрения души,
А, может, просто так, для «антеррессу»,
Вдруг выдаст под гитару корешам
О лётчиках — ни «Мамочку Одессу».
90
КОЛЬКА
Лет пять не видно было Кольки.
То он — не он? Серьёзный вид.
Всё те же синие наколки,
Но на руках ребёнок спит.
Жена. Во, жизнь! Ведь то — Лариса.
Так ясно всплыли детство... двор...
Он зло язвил ей: «Крыса! Крыса!»
Она в слезах: «Дождёшься, вор!»
По локоть синие наколки,
Но на руках — ребёнок спит.
И так поверилось мне — Колька
Уж никогда не «загремит».
91
ОТКРОВЕНИЕ БОРМОТУХИ
Я — бутылка в зелёном мундире,
Алюминиевый козырёк.
Только выплесну жгучую душу —
Пустозвонно качусь за порог.
Но меня «санитар природы»,
Как алтын,* извлечёт из помой.
Сто вторым сунет к братьям стеклянным,
В грязный тюк за горбатой спиной.
Не сочувствуйте — он не нищий,
Предприимчивый «бизнесмен».
Он ведёт с бормоторгом местным
Наивыгоднейший обмен.
По мою воскрешённую душу,
Лишь взойдёт над витриной заря,
Скачут рысью тропой проторённой
Три закисших «богатыря».
Выворачивают карманы —
У троих отзвенели бока.
Касса медь пожирает рьяно
Даже с крошечками табака.
Если в праздник, на скатерти снежной,
Есть коньяк звездогрудый и ром,
Их лизнут из напёрстков хрустальных,
А меня — в «стаканы», под столом.
Но когда-нибудь я озлоблюсь,
Из трясущихся грязных рук,
Ловко выскользнув над асфальтом,
Вертану свой последний трюк.
Разлечусь я на мелкие части,
Вонью злой окропив асфальт.
Алкаши, с челюстями отвисшими,
Над разбитой душой поскорбят.
Разберут меня малые дети
По осколочкам и — в «секрет»,
В городских закопают сквериках
Вместе с фантиками от конфет.
92
Мальчик мой, сквозь мои осколки
Разгляди тьмы и света грань.
Злым дурманом моих собратьев
Душу светлую не испогань!
93
ОСТОЧЕРТЕЛО
Я жил, не зная дат и дней недели,
Но как-то, враз, мне пьянки надоели.
Мой организм мутить попёрло с водки.
Трепал «Маяк» с чеченской бойни сводки.
Осточертели пьяные дружки,
Их скверные, «кэйфовые» подружки,
Замызганные, как пивные кружки,
В чьих головах интрижки да пирушки.
Осточертели! Поднадоели!
Придут, попьют, нагадят, обворуют,
Возьмёшь похмелье — сядут «на хвост;»,Наобещают, лести наворкуют...
Обещанного жди, как от Христа.
Осточертели! Все надоели!
Брошу пить! Клянусь, ребята, Небом!
Мать-душа мне говорила так:
«Настоящий друг приходит с хлебом,
С водкой в дом приходит только враг».
Дверь на замок, послушался старуху,
И голоданьем чищу организм,
Урину пью, не морщась, как сивуху,
Лекарствам предпочтя анахронизм.
Я выдержал психушную осаду —
Трещала дверь и мат гремел за ней...
За это принял трезвость как награду,
Утратив «уважение друзей».
94
К РОЖДЕНИЮ ВИНА
Подражая Я. Козловскому
* * *
Того, кто сходит от вина с ума,
Ждут в будущем болезни и сум;.
* * *
Безмерна пред людьми того вина,
Кто соку добродить дал до вина.
* * *
В том, что познали мы дурман вина,
Жены беспечной явная вина —
Поменьше было б праздного брожения —
Сок поднесла бы мужу до брожения.
95
* * *
Надпись на книге по хирургии
Дарю, кладя на сердце руку!
Дерзай, мой друг, сию науку.
Я верю — в час мой «рака - вой»
Спасительным лучом надежды
Сверкнёт твой скальпель надо мной.
96
ЧЕБУРАШКА - ИНТЕРНЕТ
Я, ребята, в Антернете,
Что корова в рок - балете.
Ну, зачем дедульке в семь десятков лет —
Жизнь познавшему в натуре,
От безделья, аль от дури,
Надо было лазать в этот Антернет!?
Неизведанное манит,
Будто кто меня шаманит,
Взял за стольник сервис - карточку «Этел»,Час провошкался с «ключами»,Цифирями, паролями,Попотел, но всё ж попал, куды хотел!
Ох, какая же там каша!
Что есть наше, что не наше?
Чёрт рога себе сломает — не поймёт!
Прицепился сайт нерусский.
Я ж не знаю голливудский.
Всяк буржуй спешит представиться вперёд.
Вижу, тут бы вставить слово, —
Я набрал по ихне «Love»,
Поднапряг своё умишко, сколько мог.
Не позорить же державу —
Очумело тыкал в «Клаву»,
Ну, а чаще, просто мышкой в кнопки «ОК».
Что такое гиперссылки? —
Ткнул — посыпались «посылки» —
Не чета календаришкам в гараже:
Молодушки и старушки,
Хворостинки и толстушки
Так и сяк в бесстыжих позах, в неглиже.
Малазийки, китаянки,
Белые и негритянки...
Что творят там! Просто ведьмовской шабаш.
Покорившийся азарту,
За полдня профукал карту.
Мне по нраву больше детский «Ералаш»!
Не прошло с тех пор декады,
Вдруг, звонят связисты-гады:
«Отключаем до оплаты телефон!
97
Не вписались в карту цены...».
Цифры счёта обалденны —
Я деньжищ таких не нюхал испокон.
Это что ж за ноу - хау?!
Да ж связался с Токелау?
Десять пенсий за полдня проговоришь?!
Двадцать разных стран планеты
Обзвонил за время это.
Ну, не дед я одряхлевший — нувориш!
Антернет вам — не папирус,
В нём живёт активный вирус,
Юркий, липкий, неприметненький собой.
Только вылечит Касперский,
Завтра новый вырос, зверский —
Ткнёшь разок мышой — он трижды за тобой! Получаешь виртуально —
Платишь крупно, натурально.
Лучше с бабкой перед теликом сидеть.
Старый лох, вот дал промашку!
Вспомнил фокус — «Чебурашку».
Это ж копия с него, коль поглядеть:
Та же наглая программа —
Вам навстречу чешет дама.
Поравняется и выкинет сюрприз —
Распахнёт шубейку смело,
А под ней нагое тело,
Хошь не хошь, прохожий, пялься на стриптиз!
За ближайшим поворотом
Подойдут мордовороты.
Во, придумали гоп-стопники, ети…
Скажут скромно, без угрозы,
Гайдамаки - виртуозы:
«Чебурашку видел, дяденька?! Плати!»
06 июня 2005 г.
Рязань.
98
КОГДА УМРУ
Когда умру, над хладной головою
Не пойте грустных, гнусных панихид.
Пусть музыка, услышанная мною,
Печальная, но гордая звучит.
Когда земля вот-вот возьмёт в объятие
И нежный друг мне упадёт на грудь,
Душа покинет тело, как распятие,
В родное небо ей заказан путь.
Пусть прогремит серебряная птица,
Качнёт крылом, незримой, ей вослед
Небес российских грозная царица,
Которой посвятил себя поэт.
Пусть обо мне никто - никто не плачет.
Я отлюбил и прожил, как хотел.Пусть выпьют и споют, а как иначе?!
Споют всё то, что я при жизни пел.
99
* * *
Не думай о смерти: прибудет,
Свершая намеченный путь,
Она о тебе не забудет,
Но ты про неё позабудь!
100
МИНОР
Умещается всё
В неторопкий минор.
Ты возьми, не спеша,
От басов «вперебор».
Подхвати, подхвати
Ми - минорность мою.
С болью жгучей в душе
Я тебе пропою
Об отставших ветрах,
О мелькнувших кострах...
Только долгую жизнь
Не уместишь в словах:
Каждый шаг, каждый вздох,
Каждый встреченный взгляд,
Как не жил, а летел
Всё вперёд — свят не свят.
Не вернуть, хоть опять
День за днём повтори,
Тех же чувств, тех же встреч,
Отпылавшей зари.
Струны с сердцем в ладу
Так ведут разговор,
Словно жилы душа
Рвёт свои «в перебор».
В неторопкий минор
Умещается всё,
Что мелькнуло в глазах,
Что осталось ещё.
101
* * *
Мерцанье звёзд, громада мироздания,
Тревожное очарованье тьмы.
Таинственно немы вселенские создания,
Самим себе загадочные мы.
102
Я ВЕРНУ
Пожалей меня, полюби
Полупьяного, да живого.
Не руби сплеча, не губи
Непутящего, шибутного.
Я не пьяница, не слабак,
Просто, трезвым мне видеть жутко,
Как Россию свели в кабак,
И прод;ли, как проститутку.
Дорогая, губы твои
Изогнула печаль подковой —
Подрубили крылья мои,
Залатай их, любовь, мне снова!
Русь поднимется и, взашей,
Всех предателей — сутенёров,
Как в семнадцатом, торгашей,
Изживёт из родных просторов.
Пожалей меня, полюби
Полупьяного, да живого.
Не руби с плеча, не губи,
Я Россию верну тебе снова.
09.05.2005 г.
103
104
НЕБЕСНЫЙ ВАЛЬС
105
НЕБЕСНЫЙ ВАЛЬС
Сколько тебя мне отмерено, небо, судьбою?
В синюю высь я взметнул свою жизнь
как клубок.
Белою ниточкой тянется всё прожитое.
Тает клубок моей жизни с витка на виток.
Небо, ты носишь меня в облаках одичалых.
Сколько сменил я, гонясь за тобой, адресов.
Непогодь так коротка на бетонных причалах —
Не успеваю любви наглядеться в лицо.
Небо, ты солнечность, талая, зыбкая
нежность,
Пристальность звёздного взгляда
далёких миров,
Вечность пространства,
Разлук и тревог бесконечность,
Не оставляет меня твой таинственный зов.
Небо, я видел восходы твои и закаты,
Низкую радугу, близкий оскал грозовой.
Ты навсегда для меня и высоко, и свято!
Верности крыльями прочно я связан с тобой.
106
* * *
Детство моё замерло
Мальчиком на пригорке,
Из-под ладошки маленькой
В небо глядящим зорко.
В небо, где столько солнца,
В небо, где столько сини,
Где самолёт упрямый
Борется с ветром сильным.
Вот уж другой мальчишка
Замер на том пригорке.
Из-под ладошки маленькой
В небо он смотрит зорко.
В небе, где столько солнца,
В небе, где столько сини,
Мой самолёт упрямый
Борется с ветром сильным.
107
* * *
Сыпь, луна, голубые росинки
В окна синие спящих казарм.
Пусть приснятся уставшим курсантам
Лица добрые ласковых мам.
Будут вёсны грядущие мирными,
Станут зимние ночи теплей,
Если нам под шинелями серыми
Снятся лица родных матерей.
108
НЕ СТОНИТЕ
Не стоните, угрюмые сосны!
Улетайте, родные ветра!
Мой рюкзак навсегда заброшен,
И рукам не сложить костра.
Не с того, что из возраста вышел.
И не трушу, и не устал —
Дымом пахнущую штормовку
На ХБ* и шинель поменял.
Небом пахнут теперь ладони,
Пахнут псиной мои унты.
Чем-то схожи, друзья, бомбовозы
И носившие юность плоты.
Сухарей для походов не сушит,
Как бывало, старушка - мать.
Только легче ль усталому сердцу
Снова сына, тревожась, ждать.
Растерял я друзей по свету.В редких письмах живёт любовь.
Мне и хочется и не хочется
Возвратить своё прошлое вновь.
Лучше смейтесь, лохматые сосны!
Бейтесь в грудь, молодые ветра!
Будет пахнуть ночлег брезентом,
Соберутся друзья у костра.
109
Озеро Тургояк. 1969 г.
110
КУРСАНТСКАЯ ВЕСНА
По полям моих конспектов
Скачет радостный «зайчонок».
Что ему «полёт по карте» —
Вмиг маршрут любой проскачет.
Петропавловск, скок — в Кургане,
Скок — в Свердловске...
Весь Урал в три секунды обскакал.
Побродил в тайге лохматой,
Подышал реки прохладой,
Надпись скальную прочёл,
Отдыхать в конспект пришёл.
На лобастой, чёрной бомбе
Сел и, странно, заскучал.
Знать, такого не встречал.
Заложил за щёку пальчик
Развесёлый мальчик - зайчик,
Вопросительно глядел —
У меня узнать хотел.
Только жмурил я глаза
И не слова не сказал.
На погонах голубых,
С золотой каёмкой,
Расписался тонко,
В пряжку - зеркальце гляделся,
Прыг...
Куда ж ты, зайчик, делся?
Знать, не по сердцу емуТам, где учат «про войну».
111
112
ОСЕЕВО*
Осеево рассеяло огни свои в Исети.
Загадочно Осеево плывёт всё в лунном свете.
Ах, как порой не хочется турбинным рёвом «ТУ»
Доверчивую, сонную, тревожить красоту!
Прости, прости, Осеево, хоть и далёк рассвет,
Расколет небо надвое сигнальный свет ракет.Расколет небо грохотом громоголосый «ТУ»,
Взметнув меня над берегом в родную высоту.
А под крылом — так сказочно!
А над крылом — так звёздно!
Поёт мой «ТУ» под звёздами совсем уже не грозно.
Осеево рассеяло огни свои в Исети —
Душе моей ориентир в любой дали на свете.
113
ПРОЩАНИЕ
Люб мне север поднебесий,
Снеговые облака.
Я спешу к его просторам,
Словно к морю синь - река.
Дай мне руку на прощанье,
Поцелуи не нужны.
Знаю я, как эти губы,
В страсти, пылки и нежны.
Ждёт меня калёный север,
Холодами добела,
И комэск под долгой тенью*
Зачехлённого крыла.
Я спешу в краю суровом
Тишину взрывать движком,
Рассекать промёрзший воздух
Перегруженным крылом.
А тебя пугает север,
Вот он весь в твоих глазах:
Спасжилет с разбитым телом
На простуженных волнах.
Знаю я, судьба иная
Ждёт того, кто сердцем смел.
Не за тем четыре года
Я до севера летел.
Дай мне руку на прощанье,
Поцелуй ещё разок.
Ну, решай, махнёшь со мною
В заполярный городок?!
114
КАК РОЖДАЕТСЯ СОЛНЦЕ
— Как рождается солнце? — спросите меня.
Его на подлодках поднимают со дна
Самого тихого океана земли,
За Курильской грядою, где всю ночь берегли.
— Как рождается солнце? — спросите меня.
Его самолёты поднимают со дна
Самого синего океана Земли,
Что небом бездонным навек нарекли.
Чтоб солнце сияло над мирной Землёй,
Стартуют мужчины в родной непокой,
В морские глубины и в звёздную высь.
Знамёнам России мужчины клялись!
Стальным микроклиматом гермокабин
Испытано братство суровых мужчин,
С любовью к просторам морей и высот,
Хранящих от мрака земной небосвод.
115
ВЗЛЁТ
Извергая рёв и пламень,
Воздух, всасывая ртом,
Ты швыряешь, дьявол грозный,
От себя аэродром.
Над мелькающей бетонкой,
Гордо вздыбив хищный нос,
Свой стотонный, стреловидный,
Профиль на небо вознёс.Я в восторге замираю,
Очарованный тобой!
Ты стихаешь,
таешь,
таешь...
Убегающей звездой.
116
«ИЛ - 76»
Ты прозван в войсках «караван - сараем».
И правды немалая доля в том есть.
Какие веса в небеса поднимаешь,
«ИЛ — семьдесят шесть»!
Мелькнут под крылом караваны морские,
Ты к сроку доставишь и грузы, и весть.
Полмира, за сутки, шутя, облетаешь,
«ИЛ — семьдесят шесть»!
Над полем безбрежным
промчится твой профиль,
Цветков — парашютов не счесть.
Полнеба десантом своим заслоняешь,
«ИЛ — семьдесят шесть»!
В больших перелётах сплотил ты пилотов.
Хвала экипажу и честь!
Каким молодцам ты себя доверяешь,
«ИЛ — семьдесят шесть»!
117
МОНОЛОГ БОЕВОГО ЩИТА
Остановись,
Вглядись в меня.
Я — щит,
Хоть столько лет
Лишь как портрет
К стене пришит.
Я в сечи грозные ходил,
Глядел на смерть,
Но так ведун заговорил —
Не умереть.
В рубцах и ссадинах лицо —
Следы мечей,
Но не разбил меня ещё
Удар ничей.
Я шёл вперёд, и копья в грудь:
По три,
По пять...
Но не смогли они меня
Никак сломать.
Я верно ратникам служил,
Но на себе
Их чёрным вдовам приносил
К живой избе.
Тому тот — сын,
Тому тот — брат,
Легли в боях...
Я ж латан был,
Украшен был,
Ходил в князьях.
Давно стирают
Только пыль с меня —
Не кровь.
Теперь я — память,
Только быль,
Иная новь.
Когда как страж
Я остаюсь здесь, в темноте,
Ведун мне шепчет:
118
«Со щитом
Иль на щите!»
Я никогда не изменял
Святым словам,
Их древней вязью праотцов
Вещаю вам.
Вот почему так много лет,
Так много лет
Ни им, ни мне,
Ни им, ни мне
Забвенья нет.
119
* * *
Который день на полосе*
Одна позёмка серебрится.
Пургой в брезент зачехлены
Мои серебряные птицы.
Грустит гитарная струна.
Ах, бессердечная природа, —
Беспечно пляшет за окном,
Не зная грусти, непогода.
От глаз любимых и весны,
От всех забот,
С крылатым другом,
Отсечены, очерченыМы колдовским
Полярным кругом.
120
СНОВА РАЗЛУКА
Снова разлука крадёт у меня синеокую.
Снова турбины печально ревут за спиной.
Я без неё — лишь звезда одинокая
В долгом полёте над синей Землёй.
Встретимся мы иль не встретимся в будущем? —
Не предсказать ни Земле, ни звезде.
Видится мне в нежном взгляде чарующем
Вечность моя,
вера в любовь,
вызов судьбе.
Счастье моё — радость глаз этих радужных.
Горе моё — утирать им слезу.
Если бескрыл
окажусь на волнах
или в травах я,
К этим глазам,
к верным глазам,
доплыву,
доползу.
Снова разлука крадёт у меня синеокую.
Снова турбины печально ревут за спиной.
Я без неё — лишь звезда одинокая
В долгом полёте над синей Землёй.
121
НА РУБЕЖЕ
Всё, выходной — не выходной.
Посыльный, высланный за мной,
Дверь разносил, забыв,
что есть звонки под трели.
«...В нейтральных водах Энтерпрайз*
Стабильно держит курс на нас...» —
Нам шифрограммой довели, когда взлетели.
Мы входим в заданный квадрат.
Где ж дерзновенный прим - пират?
Под нами только пустота, и та в тумане.
«Нашёл?!» — пытает командир.
Молчу в ответ. Молчит эфир.
На сотни миль лишь чернь воды в моём экране.
Что не найдём — исключено,
Хотя и действуют умно — На всех каналах и частотах онемели.
На эти хитрости у нас
Своих премудростей запас.
И вот он — всплеск!
И пеленг* есть, и дальность цели.
Не распахать в воде межи,
Но есть такие рубежи,
К которым скрытно подплывать небезопасно.
Мы твёрдо встанем на пути —
На дальность действий подойти
Пусть к нашим землям не пытаются напрасно.
За галсом — галс, за галсом — галс...
Не вечен топлива запас,
А он настойчиво пытает наши нервы.
Но, коль затянется «игра»,
Нас дозаправят танкера.Мы не уйдём! — Он должен в аут выйти первым.
Представить ад — превыше сил.
У них заряды — не тротил.
Да и у нас не чурбаки под плоскостями.Война теперь иль не война? —
Вся мощь в готовность введена.
«Стратеги»* вслед молотят воздух лопастями.
122
Довольно дерзок он и смел,
Однако, есть всему предел,
И вот он ожил, Энтерпрайз, и подал глас.Встряхнул эфир команд аккорд —
Меняет курс его эскорт.
Он, явно, только щупал нас на этот раз.
123
124
РАДИАЦИОННАЯ РАЗВЕДКА
Приказ — он есть всегда приказ!
Какой тут может быть отказ?!
Опять дозиметры в карман — и в океан.Ах, неуёмный наш сосед,
Понатерпелись с ним мы бед,
Плюя на ноты ближних стран, всё рвёт уран.
Наш командир отряда, «Дед»,
Давно, как видно, импотент —
Студентка дочь, а сына, как хотел, так нет.
«Дед» в лётном деле крупный ас,
С ним ждёт всегда удача нас.
Он на забор воздушных масс ходил не раз.
Работа проще пустяка —
Держи свой курс по ГПК - а,*
В квадрате заданном откроешь фильтр - гондолу.*
Без напряжений и тревог
Сиди и жуй свой бортпаёк,
К чему гадать, какого завтра станешь полу.
Вода прозрачней, чем роса.
Как для прогулок небеса.
Какие дозы?! — всюду ясно на маршруте.
Но вот прибор сверчит сверчком,
Пугая вспыхнувшим зрачком.
И ты — волчком,
волчком на жёстком парашюте.
А «Дед» — чего ему дрожать?!
Его жене уж не рожать.
Смеётся старый, всё с подколкой лезет к Альке.
Наш правый* — хлопчик холостой,
Хотя чуть-чуть немолодой,
Вчера нам хвастал:
«Получил добро* от Гальки».
Ах, эти Жолио - Кюри, супруги, чёрт их побери!
От них идут все наши ядерные муки.
Ходили б, лучше, в божий храм,
Да целовались по ночам,
Чем обнажать пласты опасные науки.
125
Нас непокой, а не приказ,
Ведёт сквозь облако* сейчас.
Какой покой?! Дракона дышло дышит рядом.
О нотах сообщит вам ТАСС,
Но не поведает про нас,
Кто, ради жизни, первым пьёт из чаши с ядом.
126
БАЙКАЛ
Я видел это зеркало природы,
Летя маршрутом строго на восток.
Какой в душе пилота был восторг!
Не отличить, где небеса, где воды.
Закат и облака — всё отразилось в нём:
Прибрежная тайга и медленная птица,
Безмолвных скал морщинистые лица
В изображении доподлинно цветном.
Я, прослезившись, смог бы умереть,
Когда обворожительно и чисто,
Как он, сумел вот этот миг воспеть!
От Зеи* ночь подкрадывалась мглисто.
Богатырём уставшим отдыхал
Степенно и недвижимо Байкал.
127
Майор Баранов Валерий Алексеевич
128
ПАМЯТИ
МАЙОРА БАРАНОВА В. А.
Когда твой друг не возвратится,
Уйдя в полёт последний свой,
Тебе не плачется, не спится,
И неба нет над головой.
В глазах, как раненная птица,
Замолкший стынет самолёт.
И всё вокруг как будто снится,
И пробужденья сердце ждёт.
В тебе как боль его улыбка,
Да огоньки чуть грустных глаз.
Ещё вчера под небом зыбким
Он шёл с тобой в рассветный час.
Мы все стареем раньше срока
И улетаем навсегда.
Но следом белый след высокоВозносит юная звезда.
129
ЗА АНГАРОЙ ЗАКАТ
За Ангарой закат
Багульником цветёт
И белую черту
Рисует самолёт.
Куда, в какую даль,
Другому взору всласть,
Ведёт её легко
Пилотов мирных власть?
Не с бомбой под крылом,
Не с пушкой у киляЗабросила в закат
Мужчин своих Земля.
И, обгоняя ночь,
С востока до Москвы
Бегут над головой
Воздушные мосты.
Эх, нам бы, как и им,
Крылатые друзья! —
Не с бомбой под крылом,
Не с пушкой у киля.
130
ПЕСНЬ
невернувшегося экипажа
Речитатив:
Снимите папаху, полковник седой,
Мы были в почёте у Вас.
Теперь не поймёшь, где металл, где тела,
Исполнившие ваш приказ.
1
Слегка на торможениях поклёвывая носом,
От капониров* к старту, потянутся опять,
Разбуженные в сумерках сигнальною ракетой,
Стальные наши кони, способные летать.
Припев:
Грохот рвёт атмосферу,
Бьётся пламя в бетон.
И вздымается в небо
Стальной эскадрон!
Значит, есть в наших жилах
Форсажный накал,
Значит, руки стальные
Крепко держат штурвал.
2
А в сёдлах катапультных наездники лихие,
Забрала гермошлемов на лица опустив,
Готовят нервы к бою, готовят волю к схватке.
Глобальны наши скачки, и грозен их мотив!
Припев: (тот же)
3
Затерялась меж звёзд, набрав высоту,
Последняя пламень сопл;.Лавина огня за барьер звуковой
Наездников унесла.
Припев: (тот же)
Речитатив:
Снимите папаху, полковник седой!
131
ПОЖЕЛАНИЕ
Небо зыбкое, как трясина.
Шаг не так — и «ломай штурвал».
В омут штопора ухнет машина,
Обречённо застонет металл.
Очумевшие разом приборы
Тупо вытаращат глаза.
Камнем вниз, никакой опоры,
Только воля — твои тормоза.
Станут метры для времени мерой.
Перегрузкой повяжет рули.
Стрелки бешено высотомера
Жизнь закрутят туда, где нули.
Хочешь, плачь. Хочешь, пой.
Хочешь, смейся.
В катапульте уйдёшь не всегда.
И на чудо совсем не надейся.
Вот такой, брат, приходит беда.
То земля, то белёсое небо.
То светло, то темно в глазах.
К преисподней так близко ты не был,
Что пожнёшь в себе: волю иль страх?
Может, примешь удел безобидно,
Как развязку гнетущей судьбе?
Может, язвенно, смачно, бесстыдно
В душу плюнули там, на земле?
Только всё же, скрипя зубами,
Вырви жизнь из бульдожьих клыков!
Я воскликну: «Фортуна за нами!»
Будь же, брат мой, и жив, и здоров!
132
В ПЛЕНУ
Я в плену этих губ, этих рук.
Я в плену у добрейшего сердца!
Даже в горечи долгих разлук
Никуда от любви мне не деться.
Где любимой присутствия нет!
Губы, к жизни взывая, они,
В самый жуткий в полёте момент,
В гермошлем мне кричали: «Тяни!»
Руки милой вцеплялись в штурвал,
Роковую ломая судьбу,
Я, земли не коснувшись, взмывал,
Обречённый вот-вот на беду.
Непогоду любую и мрак
Одолею, мне всё по плечу.
На бессонный сердечный маяк
И незрячим живой прилечу.
133
ПОСАДКА
Опять за спиной
Многотрудный полёт.
В безлюдье болот
Догорают мишени.
Усталый наш «ТУ»
По глиссаде плывёт
На отдых, прося
У земли разрешенья.
И аэродром
Ладони свои,
В прожекторном свете,
Подставил нам гладко.
Пьянит долгожданным Объятьем земли
Посадка...
Посадка...
Посадка.
Для нас этот миг
Дороже похвал.
С судьбой в небесах
Не играем мы в прятки.
Тот знает об этом,
Кто сам провожал
Крылатых друзей
В их полёт без посадки.
Огни полосы
Замедляют свой бег.
Нам дарит посадка
Земные заботы.
Земля нас бросает
В форсажный разбег,
Качает,
Устало идущих с работы.
Как символ удачи
Небесных атак,
Пусть в нашем пути,
Беспокойном, негладком,
Нас вечно преследует
Равенства знак,
134
Количество взлетов
Равняя посадкам.
И аэродром
Ладони свои
В прожекторном свете
Подставит нам гладко.
Пьянит долгожданным Объятьем земли
Посадка...
Посадка...
Посадка.
135
УТРО
Последний выдох жаркого сопл;.
Гермокабины душная усталость.
Любимая, ты тоже не спала, —
Одна судьба нам лётная досталась.
Фонарь открыт. Эфир охрипший нем.
Как воду воздух пью. Конец работе!
Пудовкой лёг в ладонь защитный шлем,
А я не замечал его в полёте.
Я весь в поту, хоть отжимай комбез.*Она — не мёд, высокая работа.
Наш каждый взлёт смертям наперерез —
О светлом утре сыновей забота.
Уходит ночь. По взлётной полосе
Свой огненный разбег берёт светило.
Земля птенцом, умывшимся в росе,
Начало дня негромко огласила.
136
Такими мы были в небе.
137
ПИЛОТ
Шёл первопроходчик сквозь сырость и склизь,
В болотной грязи по колени.
За ним продвигались дорога и жизнь
Не знавших войны поколений.
И вдруг самолёт, будто призрак, возник,
Распластан в заросшем затоне.
И обмер проходчик, увидевши лик
Скелета в гнилом шлемофоне.
Челюсть в оскале и гнева полны
Пустые глазницы пилота.
Как знать мертвецу, что давно нет войны,
Что крылья связало болото.
Сквозь годы и пламя заходит на цель,
Сжимая гашетку у «ШКАС»-а.*
Вот-вот — и пронзит огневая метель
Машину стервятника — аса.
Пусть мистикой кто-то мой стих назовёт,
Мне ж видится без наваждений —
Вон там, за чертой, сорок первый живёт,
Где блещут зарницы сражений.
Пространством — не временем отдалены
Эпохи боёв и затиший.
Я должен быть там, где штыки скрещены,
А в этой эпохе я лишний.
Всё кажется мне — я в тылу, за спиной
Того, кто за асом в погоне.
Как будто я сам той войны рядовой,
В резервном томлюсь эшелоне.
А он всё заходит, заходит на цель,
Сжимая гашетку* у «ШКАС»-а.
Вот-вот — и пронзит огневая метель
Машину стервятника — аса.
138
ТРАДИЦИЯ
Налей, старлей,* друзьям полней,
Плесни себе в стакан.
Четыре звёздочки на дне —
За званье, капитан!
Есть меж приказов боевых
И о тебе строка.
Пригубь, не хмурясь, замполит! —
Традиция полка.
В каком окопе, меж атак,
Впервые «За звезду!»
Разлили горькую из фляг
В разадовом году?
Война сглотила тех парней,
И их политрука,
Но дожила до наших дней
Традиция полка.
Плесни ещё по полной раз,
Традиция — не грех.
Пусть не вошли они в приказ —
Мы пьём всегда за тех,
Кто шёл в атаку в полный рост,
В огне горел без слёз,
Кто не дошёл до наших дней,
До генеральских звёзд.
139
ИТОГ
Рублю
Протяжённость жизни
на части:
По срокам службы,
От части к части,
От округа к округу,
От типа к типу —
От поршневых
До реактивных,
От взлёта к взлёту,
От цели к цели...
Поблёкли погоны.
Потёрлись шинели.
В глобальном круженье
Земной карусели
За килем года,Побелев, отбелели.
Но вновь на лице
Гермошлема забрало.
Где нас ни носило,
Как нас ни болтало.
От севера к югу,
От зноя к стуже
Пусть носит,
Пусть кружит —
Покой мне не нужен!
Нужны мне для счастья
Отечеству служба,
Форсажная скорость,
Армейская дружба!
140
СТАРЫЙ ЛЁТЧИК
Детство смехом отзвенело.
Юность песней проплыла.
Только молодость не хочет
Опускать свои крыла:«Доктор, год ещё, по дружбе.
Допусти. Последний раз!»—
Стал ребячески молящим
Командирский властный бас.
Крылья резать человеку
Строгой подписью своей —
Нет, наверно, в хирургии
Операции больней.
И опять качает доктор
Вслед пилоту головой —
Мчится молодость седая
В свой небесный непокой!
141
ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЁТ ВЕТЕРАНА
Вот посадил, вот зарулил,
газы на «Стоп».
И пулей — вон, и о бетон —
Хлоп! — шлемофон.
Как друга вдруг обнял шасси,
в слезах глаза.
— Что не убил, спасибо, друг! —
ему сказал.
Обшивку гладил,
что есть мочи, тряс крыло.— Мой конь - огонь,
мне так с тобой всегда везло.
Прости, прощай!
Нет больше сил — я бел как мел.
Уж сколько лет покоя нет —
всегда у дел.
Меня под новым седоком
ты вспоминай
Там, в облаках, там, в облаках...
Прости, прощай!
Я пережил войну, и мир,
и трижды смерть.
Каких! друзей похоронил.
Таких уж нет!
А самолёт ему в ответ
молчал, молчал...
Он — весь металл,
умел одно — летал.
Пилот с ним вслух всё говорил,
забыв про нас.
Простим, поймём его слезу:
ему в запас.
142
МОЛОДЫМ ПИЛОТАМ
Звёзды с неба срывать
Не спешите, ребята!
Наше небо не воздух —
Упрямый металл.
В нём покрепче стальных
Чьи - то лопались нервы
В миг когда он, казалось,
До звёзд доставал.
Небо только для тех
Невесомо и сине,
Кто глядит снизу вверх,
Очарованный им.
Небо — чуткой струной
Напряжённые нервы.
Для того, кто его
Выбрал делом своим.
Нам оно не прощает
Ни спешку, ни лихость.
Не бахвалься, что стал с ним,
Как с равным, на «ты».
Небо — бог кровожадный! —
В жертву требует жизни,
Кровью, потом пропитанКаждый метр высоты.
Небо — это мечта,
Окрылённая волей.
Шаг за шагом оно
Всё берётся трудней.
Всё суровее взгляд,
Всё морщины заметней.
Год от года всё меньше
Рядом старых друзей.
143
АВИАРАЗВЕДЧИКИ
песня
И. Алдарову, друзьям — дальневосточникам.
1
Гляди и восторгайся — красота!
Завидуйте! блондинки и брюнетки.
Стремительно взмывают два борта,
Два лидера из авиаразведки.
Припев:
Неужто, брат, то было в нашей жизни:
Рискуя распрощаться с ней самой,
Роптали, но служили мы Отчизне,
Гордясь своей работой неземной.
2
Вернёмся! Не случится ни черта!
Дождитесь нас, блондинки и брюнетки!
Крыло к крылу уходят, уходят два борта,
Два лидера из авиаразведки.
3
Где молниями волны пронзает высота,
Где по прогнозу — мощные засветки,*
Презрев грозу, проходят, проходят два борта,
Два лидера из авиаразведки.
4
Береговая пройдена черта.
Готовь столы, блондинки и брюнетки!
На рубеже захода два борта,
Два лидера из авиаразведки.
Припев: (тот же)
5
Не житие теперь, а пустота.Состарились блондинки и брюнетки.
В небытие уходят, уходят два борта,Два ангела из авиаразведки.
144
ДИАЛОГ С ОБРЕЧЁННЫМ
«Тебя качали облака,
Ветра высот ласкали спину.
На резку старую машину,
Как на убой ведут скотину,
Тягач влачит, без седока.
Ты тридцать лет стоял в строю,
Чтоб враз — и памяти не стало,
Судьбой, достойной пьедестала,
Шёл до усталости металла,
Всегда в полёте, как в бою.
Ну что теперь тебе с того,
Что без капризов и отказа,
Послушный рабски ручкам газа,
Взмывал до этого приказа
Как приговора своего?
Мне жалок, право, твой исход.
Не вспомнил с завистью о братьях,
Что, как взошли на эшафот,
На землю кинулись с высот,
В небесных побывав объятьях?»
«О братьях? Эх, слепая младость.
В паренье, — не в паденье сладость!
Красиво — гордо умирать.
Я — жить любил, любил летать!»
145
«ТУ - 16»
У входа в часть небесная машина
Навек застыла, выбрав свой налёт.*
Пуст бомболюк, пуста её кабина,
А, кажется, вот вздрогнет и рванёт.
На взлётный угол вздыбленная «ТУ - шка».Я никогда под ней не видел роз.
Наш сверстник, звездокрылая «старушка»,
Надёжный реактивный бомбовоз.
Усталый друг,
Мой добрый «ТУ - шестнадцать»,
Куда вознёс ты мысли старика?
Стряхнуть бы нам с тобой годков по двадцать!
Невозвратима юность, далека.
Нас небо забирает понемногу
К своим богам — судьбины нет иной.
Качнём крылом — и в звёздную дорогу,
Земное оставляя за кормой.
146
НАМ ХВАТИЛО
Полковнику Татарченко В. Н.
Нам хватило сухаря на троих,
И чекушечки одной на троих.
Командир, мы жизнь прожили не зря!
Нас вечерняя ласкает заря.
Мы идём с тобой под гулким дождём,
Говорим, о родном, о своём...
Нас сдружили с тобой небеса,
Да одна на всех Россия - краса!
Командир, мы уже старики,
Наши бравые дела далеки.
И другие поднимают с земли,
Недоступные для нас, корабли.
В головах склеротический звон,
Бережём для похорон шлемофон,
Пусть он ляжет под левой рукой,
Вместе с нами уйдя на покой.
Это будет, а пока, а пока
Грохнем об пол, по - гусарски, бокал,Да споём как на серебряных «ТУ»
За мечтой своей рвались в высоту!
147
ДУША ИХ ЖДЁТ
148
ДУША ИХ ЖДЁТ
Стихи, как звёзды, падают с небес.
Когда? чью душу? озарит сияние,
Возникнет чувств и разума слияние,
Не знает даже соловьиный лес.
Стихи, как звёзды, падают с небес.
Они из хаоса сплетаются в созвездия.
Любовь и кровь, огонь и гнев возмездия —
Стихи, из хаоса сплетённые в созвездия.
Душа их ждёт в смятении, в томлении,
Ждёт сердце, разум той звезды падения,
Которая сорвётся и спасёт,
Когда душа божественно споёт.
Душа их ждёт.
149
* * *
Дружи
хоть с Пушкиным,
хоть с Фетом,
Коль глух душой, —
Не стать поэтом.
150
СТРОКА
«Быть поэтом – это значит тоже…»
(С. Есенин)
Я не учился «быть поэтом».
Вдруг, очарованной душе,
Строка явилась вдохновеньем,
Виденьем в дерзком вираже.
Во мне, со мной, десятилетье
Металась н; небе сухом.И вот, как дождь, набравший силу,
Из сердца хлынула стихом!
151
НА ОДИН СОВЕТ
Мне сказали:
«В наше время
Стих не пишут от души».
Мол, орудуй головою,
Чтобы было всё якши*.
Может, слабо знаю русский,
Только в сумме «стих» и «я», —
Для меня, всегда — «стихия».
Так бурли, душа моя!
152
СТРАДАНИЯ КУПЛЕТИСТА
Ходит слух, что я «с приветом»,
С головой, мол, «ни того»!
Оттого и стал поэтом,
Все поэты — от «того».
Это всё подколки Кольки,
Распускает слухи он,
Потому, что отказался
С ним намедни пить лосьон.
Я, конечно, не Высоцкий,
Не пою, — мычу по-скотски,
Но порю за паразитство
Паразитов всех подряд!
За такие злые песни
Зуб мне выбили в воскресник.
Даже женщины порою
Зло косят.
Лбом долбили о колени,
Носом гладили забо-р-р-р...
Отсылали грубо «к фене»,
Выставляли на позор.
Я с разбитой вдрызг гитарой
От толпы скакал не раз.
Если б ног своих не пара,
Кто б меня, скажите, спас?
Пел бы тем жлобам и жабам
Без имён их да кликух —
От меня, при встречах, бабам
Перехватывало б дух.
Ну ж тогда не разберутся,
Не поймут, о ком поют.
Пусть плюются, чем смеются,
Только больно твари бьют!
153
ЖЕНЕ
Поэту нужно одиночество,
Как свет художнику, для творчества.
Тобой обласкан и согрет, —
Какой сегодня я поэт?!
154
К УХОДУ С. ЕСЕНИНА
«Не удержался, видать, разбился,
о камень чёрствых людских сердец».
(С. М. Киров)
В тени собратьев тих и чист,
Средь шума зелени и лета,
Лишённый солнечного света,
Слетает пожелтевший лист.
Не так ли, под бездушный гвалт,
Глухой толпы презрев болезни,
Покинул мир его талант,
Не спев своей осенней песни?
155
ЯНВАРСКОЕ
Николай Рубцов был убит
в день моего совершеннолетия.
За чистый снег,
За ясный в небе месяц,
За воркованье печки в полутьме
Я полюбил январь —
Ядрёный месяц,
В котором довелось родиться мне.
В дни ангела,
В крещенские морозы,
В кругу друзей — армейских удальцов,
Я пил и пел
Про небеса и грозы
И знать не зная имени — Рубцов.
Но он пришёл
И, запросто став другом,Призвал к земле с небесной высоты.
Мы побрели с ним
«Многоцветным лугом»
Искать мечты «зелёные цветы».
Колючий снег,
Кинжальный в небе месяц,
Маячит тень Рубцовская во мгле.
Я разлюбил январь,
Кровавый месяц,
Когда его не стало на земле.
156
Я ПОМЕШАН НА РУБЦОВЕ
Неужели Бога нет?
(Н. Рубцов)
Я помешан на Рубцове,
С ним ложусь и с ним встаю.
Сколько крови в каждом слове!Знаю, встретимся в раю.
Сядем рядом, словно боги,На беспечных облаках,
Над землёю свесим ноги, —
Поболтаем — о стихах.
Разольём вино, что в небо
Для прописки прихватил.
На земле безгрешным не был,
Там быть грешным хватит сил.
Коля, что-нибудь такое —
О житье - бытье в раю...
Я гитару поднастрою,
Жизнь поведаю свою.
Руку мне пожмёт, наверно,
За душевные стихи,
Вместо Бога, непременно,
Спишет все мои грехи.
«Красным, белым и зелёным»
Мы продлим наш «сладкий бред».
Нам, до чёрта заземлённым,
Даже в небе Бога нет.
И при жизни бы такое
Было, рядом окажись.
«Красным, белым и зелёным
Мы поддерживаем жизнь».
157
НАПИСАННОЕ ПОСЛЕ УХОДА
С НЕКОЕГО СОБРАНИЯ
Владимиру Высоцкому
Вы до конца мне окровили душу,
Маклачники,* брюзжащие с трибун.
Законы, как загоны, ваши рушу.
Прощай навек, прикормленный табун!
Прыжок — за крупом жердь. Вхожу в намёт.
Мне ноздри рвёт пьянящая свобода.
Не каждый среди вас меня поймёт,
Я — антипод, бунтарская порода!
С рождения я стадность невзлюбил.
Грызя во гневе путы и оглобли,
К илотству* я презрение копил,На вожака за трепетность озлоблен.
Забуду кнут, понагуляюсь не спеша.
Пусть крепок наст — мои крепки копыта!
Пусть день - другой не будет брюхо сыто,
Зато сыта свободою душа.
Забуду кнут, понагуляюсь не спеша.
Пить воду — так из чистых родников,
Мне пойло мутное всегда казалось ядом.
Уж лучше стать добычей для волков,Чем табуна дышать навозным смрадом!
Настанет день, сквозь вас на всём скаку
Я пронесусь. Моё услышав ржание,
Заржёте вы, отнюдь не вожаку —
Мне, беглецу, заржёте в подражание!
158
АНАТОЛИЮ СЕНИНУ
Когда-то мы были красивы
И сил молодецких полны,
Как резвые кони, игривы,
Как смелые птицы, вольны.
Куда улетело всё это?
С бутылкой и с другом вдвоём,
Грустим, два безумных поэта,
О прожитом прошлом поём.Запомнят нас люди, о, друже?!
Забудут? Зароют? Сожгут?
Как бицепс, сжимает всё туже
Мне сердце резиновый жгут.
159
* * *
На улице Есенина
Я встретил Толю Сенина.
Поэт шёл «подъесененный»,
Стихами весь осеянный.
160
ТАЛАНТ
Валентину Сорокину
Талант — не божий дар,
А дар труда,
И в бисер соткан
Из крупинок пота.
Но чтоб века сиял он,
Как звезда,
В творце должно быть
Божеское что-то!
161
* * *
Поэты вечно не в ладу с царями.
Мой генерал до матершинства груб.
Его «восьмиэтажные рулады»
Летят плевками с искривлённых губ.
Не разглядела, чин даря, эпоха
Бездушья к людям, глухоты к стихам.
Теперь понять, что «хорошо», что «плохо»,*
Уже не сможет очерствевший хам.
162
* * *
Ты за меня не ответчица —
Пью я теперь, иль не пью...
Шарик по-прежнему вертится,
Заперся я и пою.
Сколько! стихов понаписано —
И никакого вина!
Мне не писалось не месяцы —
Годы, так чья в том вина?
Вдруг, от души записалось,
Как от тоски запилось.Чёрное в прошлом осталось...
Мне от стихов не спалось.
163
ДРУЗЬЯ МОИ!
Друзья мои, пилоты и поэты!
Друзья мои по небу и перу!
Не верю я, что песни наши спеты,
Не верю я, что вскорости помру.
Друзья в мой дом лечить ходили души.
И я, впитав в себя людскую боль,
Поэзии устава не нарушив,
Писал, забыв про сон и алкоголь.
Стихов и песен Вам сложил немало.
Нас небо обнимало как родных.
Мне времени для жизни не хватало —
Поэзия не дарит выходных.
Не разделял я воинов на касты.
И если сам покуривал «Opal»,
То для «стрелков» в кармане пачку «Астры»,
Как некие, я сроду не таскал.
Служил, летал, не рвался в генералы,
Честь почитал превыше кошелька.
Грудь от военных маршей трепетала!
Бодрили дух знамённые шелка!
Кто светел был, тот пел со мною вместе.
Кому строка моя — что в глотке кость,
Из зависти, прикрытой правом мести,
Срывал на мне начальственную злость.
Чинушечьи указы и законы
Рабу — иконы, гордому — фигня!
Поэзия достойные погоны
Наденет после смерти на меня.
164
ЧТО БОЛТАЕШЬСЯ?
майору Шмакову Ю.В.
— Что болтаешься, «Карузо»,
Руки в брюки, нос в карман.
Попыхтел бы, скинул пузо?!..
— Это видимость, обман.
Мне не надобен пюпитр.
Ты вот «выдал» и затих.
Я же, как живой компьютер,
Программирован на стих.
Слово влево, слово вправо,
Строчку ниже, строчку вверх.
У меня работка, право,
Посложнее, чем у всех.
Изложу свою дилемму:
Вот чуток и доброжу —
Строк на тысячу поэму
В срок положенный рожу.
Выхожу я на прогулку,
На охоту за строкой.
В магазин зайду за булкой,
Кто-то встретится такой,
Как и ты, «трухнёт» мне фразу,
Как заразу скинув: «чих!»
Я войду в другую фазу —
Зачинаю новый стих.
Встретились, а ты такое:
«Руки в брюки, нос карман…»
Я как раз страдал строкою:
«…словно в ломке наркоман…». *
165
ДАТЫ
Даты, даты под стихами и под песнями...
Мне, с годами, встречи с вами интереснее.
Вот мальчишеские строчки про любовь,
В непоседливое детство возвращают вновь.
Вы берёте перевалы до истоков рек.
Бьётесь сходу о пороги, не сдержав свой бег.
На широких перекатах застреваете.
Всё равно, перекатившись, уплываете.
Даты-лица, даты-встречи, горечь, ра-до-сти.
Вы когда детьми успели, даты, об-ра-сти?
И сыновьи даты скоро хлынут песнями.
Пусть они слышней поются, интереснее.
Даты жизни, даты-песни, даты-случаи,
Как песок в часах старинных, вы сыпучие.
Вместо дат, под сотней строчек, многоточия,
Значит, петь ещё не кончил, стар не очень я.
166
* * *
С удалью простившись молодою,
Как же тяжко привыкать к покою!
С силушкой, ещё зудящей в теле,
Лишь глядеть тоскливо на гантели.
Предписав щадящие диеты,
Наложила боль свои запреты.
Сохранишь физический покой,
Но попробуй, сердце успокой.
Ну, попробуй, тихо проживи
С песнею, бунтующей в крови!
167
ПОЭТЫ
Не в силах затормозиться
Махина маховика —
Круша и сметая границы,
Века прошивают века.
В мой век
лобовых столкновений машин,
В мой век
реактивных таранов,
Вплывает, как призрак,
Баян — исполин
На крыльях былинных туманов.
Вон, срубленная в лихолетье,
Кровавая голова,
В моё докатившись столетье,
Дошёптывает слова.
Спешат ко мне пеше и конно,
По духу — не крови, родня.
Речами, очами бессонно,
Иконно колдуют меня.
Тревожная совесть планеты
Светлей, чем святых имена.
Поэты! Поэты! Поэты!
Бессмертные письмена.
01 мая 2005 г.
168
169
«Раз – власти, на то они власти,
А мы лишь простой народ».
(Сергей Есенин)
ПРОГУЛКИ ПО СНЕГАМ
Рязанская быль
поэма
«Эх, Русь, Россия!
Что звону мало?
Что загрустила?
Что задремала?
.................……........
Эх! Козыри свежи,
А дураки те же».
(Николай Рубцов)
170
ПРОГУЛКИ ПО СНЕГАМ
Рязанская быль
* * *
Рисуя жизнь пером,
Правдивость не нарушу.
Один помянет злом,
Другой — заглянет в душу.
Пролог
Когда-то, будучи моложе,
Я, начитавшись Шукшина,
Решил народ познать. И что же?
Чью душу вынешь без вина?!
Простите за мои грехи —
На водке выкормил стихи.
Сколь провёл в беседах ночек,
Сосчитать теперь нельзя.
Сколько мыслей, сколько строчек
Мне подкинули друзья!
Зло, расчётливо, не сдуру,
Сотворив премного бед,
Власть тогда меняла шкуру
С красного в песцовый цвет.
От Архангельска до Кушки,
От Берлина до Курил,
Шёл делёж, стреляли пушки,
Воду чёрт хвостом мутил.
Туда
Мы «гудели» две недели:
Новый год и Рождество,
Старый Новый, дни рождений —
Крутовато занесло!
Я ж до этого три года
Капли в рот не брал, стеноз.
Тут каникулы, свобода,
Жахнул сто — и чёрт понёс:
То друзья, а то подружки,
То дружки на день, на два,
То похмелья, то пирушки —
Стал дышать едва - едва.
171
* * *
Как-то с Юркой осушаем
Литр «Шацкой», на двоих,
И решаем — умотаем
От спиртного и от них.
На Рязанщине, в деревне,
У меня живёт шуряк,
Он зажиточности средней —
Не кулак и не батрак:
Три коровы, бык, телёнок,
Индюков, курей не счесть,
Гуси, лошадь, поросёнок,
Ну, а главно, банька есть!
Шурин баньку вмиг истопит.
Мне то! Нет нужды просить.
В лето пот и мой был пролит —
Гору сена накосил.
Банька души очищает
И выпаривает дурь.
Глазки снова засверкают,
С рыхлых рыл исчезнет хмурь.
Простоквашею промоем
Наши затхлые кишки.
Пахнем оба как помои,
Под глазёнками мешки.
* * *
Порешили, что ж телиться,
Сиганули на вокзал.
Электричка в зиму мчится.
Бес в дорогу нас зазвал.
Прут, в коммерческом угаре,
Торгаши. Как на базаре,
Всё предложат: сигареты,
Пиво, семечки, газеты…
Жалко лишь, не задарма.
Скучно — облегчай карман!
Поп с козлиной бородой
Насмешил народ собой.
Крест от шеи до пупка.
У поддатого попка.
172
Пал, запутавшийся в рясе,
И уснул, как на матрасе.
— Бога нет у нас в мужчинах!
— Грохнул сам себя — эт чё —
Наш, нажратый, на крестинах,
Уронил на пол дитё.
Храпака даёт с икотой.
Чем ни жить — лишь не работой!
Входят мужичок с гармошкой,
Баба с кружкою и ложкой.
Баба ложкой в кружку бьёт,
Мужичок гармонь дерёт.
И запели, понесло
Вплоть до самых НЛО:
«Ух, ты! Да, ах, ты!
Все мы космонавты!
Наша песня не проста,
Будет кружка не пуста!
Пузырёчек на вечёр —
Выручил за ваучёр!
Нам трепали волки:
— Ему цена две «Волги».
Неужели разом
Все пропили разум?
За четвертные массам
Вдули дули с маслом.
Вместо денежек навоз
Выдал всем вчера АОЗТ.*
Пашем, сеем без зарплат,
Это бартер, так-то, брат.
Сменят баб на силикон,
Как льготы на рублишки.
Наши души и закон
Тасуют, как картишки.
Для чего, мозгуй, пацан,
Русских сунули в Афган? —
Нас теперь как мух побей,
Нет достойных сыновей.
Дуракам за грош работа,
Власть жирует сытно, всласть.
173
У неё одна забота —
Как с телеги не упасть.
У Родины уродины
Жируют до блевотины.
Чтоб заткнуть халявный рот,
Надо сплачивать народ.
Ленина труды не сдуру
Скинули в макулатуру.
Для любых властей, без басен,
Хоть зарой его, опасен.
Бабка прятала божницы —
Я, из книг его, страницы.
Скоро, скоро наши внуки
Вникнут в мудрые науки.
Доживём до грозных дней,
Светлых праведных идей,
И... за новым Ильичём,
С кумачом и с кирпичом!
Ты, крикун, не поп Гапон? —
Баламутишь весь вагон.
Заведёшь народ честной,
Сам за спины и домой.
Кто ж пойдёт с тобою, Разин? —
Ты идеями заразен.
Вслух молотишь всем о том,
Что должно быть под замком.
Лет так эдак через тыщу
Добрый путь для всех отыщут:
Янки… турки… россияне…
Станут все одно — земляне.
Солнцу жить ещё без бед
Пятьдесят мильонов лет.
В конце света всё село
Упорхнет на НЛО.
Ух, ты! Да, ах, ты!
Все мы космонавты!
Наша песня не проста,
Но и кружка не пуста!»
174
* * *
Три часа гремим по рельсам.
В окнах темень, огоньки.
Дремлем, станций не считаем,
Дурни старые, пеньки!
Объявляют что — не слышно,
Юрик — «труп», я — глуховат.
Время вышло — встали, вышли,
Вроде там, но наугад.
Будка станции составом
Скрыта, рядом ни души.
— Юрик, где же это мы то?
— Ну, мороз! Теперь пляши!
Вот и станция открыта —
За вагоном хоть вдогон,
Потому, как мы - то, мы - то
Не доехали прогон!
Ближе к будочке, там люди.
Может, спрячут простачков,
В безопасности пребудем
От бандитов и волков.
Залы нет, вокруг приборы,
Видим, негде прикорнуть.
Нам беременная баба
Подсказала пеший путь.
— Это сколько ж километров?
По морозу, через лес…
— Точно, Юр, без сантиментов,
Нас попутал ныне бес!
* * *
В душах чувствуя тревогу,
Мы выходим на дорогу.
Лабадурит, паразит,
Ветер свой январский хит.
Мой живот терзает язва,
Юру мучает бронхит.
— Может, нам в деревне этой
Притулиться до рассвета?
Попроситься на ночлег?
Примет добрый человек!
175
— Добрых по России много,
Да не менее худых.
Нынче в дом впускают строго,
Лишь знакомых и родных.
Голосуем (видим фары),
Но водила под фанфары,
Придавив на полный газ,
Лихо скрылся с наших глаз.
Был бы дурик полный он,Незнакомцев взяв в салон.
Сколь доверчивых водил
Канут в Лету* без могил.
Стало модным, за добро,
Под ребро воткнуть «перо»*.
С другом мы теперь для многих —
Бандюки с большой дороги.
— Волки бродят тут, Валера?
— Как во всех лесах, в степи…
Шуринского двортерьера
Сгрызли прямо на цепи.
— Не откупишься от волка
Ни тряпьём, ни кошельком.
Тут годится лошадь, тёлка.
— Можно жертвовать дружком!
Вот рванут за нами волки,
Двое нас — и нету тёлки…
Выбрав долюшку баранью,
Кто-то станет жертвой, данью.
Одного возьмут, отстанут,
За другим бежать не станут.
Марафонить без оглядки,
Или гибнуть вместе в схватке —
Это, друг, решай сейчас.
Жизнь испытывает нас.
— Нет ружья, нашлась бы палка.
— Пригодился б батожок.
— Всё оружье — зажигалка,
Да и ту почти изжёг.
— Есть огонь, и есть одежда,
Не утрачена надежда:
176
Факел, огненные флаги,
Да поболее отваги…
— Аки кошки от собаки,
Вмиг вспорхнём на дерева,
Избежим кровавой драки,
Всё до утра трын-трава.
— Может, сразу — костерок,
Иль на дерево, дружок?
— Нет,
В движенье больший толк.
Хватит сеять в душу страх —
Бог с тобой! Со мной Аллах!
Дома надобно впервой
Думать трезвой головой.
* * *
— Юр, чего опять отстал?
Спотыкаешься. Устал?
— Нет, замучили сапожки.
Пальцы вылезли, как рожки.
— Не завидую, родной,
Но подменки нет с собой.
Хочешь жить, терпи и топай,
Хоть с охотой, хоть со злобой.
— О мужчине мненье дам —
Верь - не верь, читал я сам, —
По обувке и часам.
— Мне, при штурманском то деле,
Во! часы как надоели.
Точность, точность до секунд —
Века бешеного кнут.
А обувка — это что-то,
Нравится — плясать охота.
Кинул пенсию в сердцах,
Но ботинки — просто — ах!
На меху, первейший сорт!
Ни починки, ни морщинки,
Третий год в них без забот.
А вторую пару с рынка,
Тут же, притащила жинка.
То ж сапожки ничего,
177
Берегу их, для чего?
Подарю тебе, так быть,
Что им сохнуть без ходьбы?
Коль не выживу я тут,
Возвращайся на рассвете,
Заберёшь ботинки эти,
Волки их не погрызут.
* * *
— Вымокли, потёрлись ноги.
А Прудовка на дороге?
— Не, в глубинке, в стороне.
И по снежной целине
Топать километра два,
Через мёрзлое болото.
— Ну, дубьё! нашла охота.
Мало бань у нас в Рязани —
Поплелись к «едрени - мани».
Как бы нам не промахнуть,
Где с дороги то свернуть.
Там «не до…», а тут «пере…»
Доверяй вперёд тебе.
Будем шлёпать всё по ней
До каких-нибудь огней.
В деревне
Пруд замёрз, огней нисколько.
Да откель им? Пять домов.
Вся Прудовка: шурин, Колька,
Три старушки, семь коров.
— Хуторок, а не деревня.
— Поселись, вот дом пустой.
В этом Марья Алексевна,
Рядом с ней, Колян - Хромой.
В том — совсем недавно жили
Пиджачиха и Пиджак.
Пиджака похоронили.
Ну, а тут живёт шуряк.
Я его люблю, как брата.
Не всегда ведь пас он кур.
Трудоголик, а солдатом,
Строил славный Байконур!
178
Добрались живьём, доволен?
Стук в окно, зажёгся свет:
— Кто?
— Валер!
— Какой?
— Да Олин!
— Прилетел, а Ольги нет!
Эй, зятёк, а за спиною
Кто стоит?
— То Юра, друг…
В дом, Юрок!
Кажись, с тобою
Мы отделались от мук.
* * *
— Думал, тёзка твой, Валера.
На него я дюже злой.
Воротился бы, холера,
В снег засунул головой!
Плакал, нёс тут ахинею,
Пьяный старый бородач.
Опился бы поскорее.Я ему ни поп, ни врач.
— Две недели, это ж надо…
Я без бабы никуда…
Разминулись, эх, досада,
Жинка — в город, я — сюда.
— Вы на чём в такую пору?
Печь чуть тёпла, дом остыл.
Электрички то последней
Три часа как след простыл.
— Мы с неё. Попутал леший,
Дурь мне вдарила в висок.
От Назаровки мы пеший
Совершили марш - бросок.
— Милая дорожка, летом,
Напрямую, не в обход.
— Сердце жмёт. Наверно, это
Мой последний турпоход.
— Вы — придурки городские!
Без ружья и без ножа…
179
В глухомани нашей злые
Волки стаями кружат.
Вон, под Новый год, Пудовкин,
Через поле, напрямик,
От Ольховки до Прудовки
Не дошёл, загиб мужик.
Достаёт из-за дивана
Пузырёчек, ну, а там,
Не дотянет до стакана.
Всё, что есть, досталось нам.
— Мало? Я б и этой мерки
Для незваных не нашёл.
Весь остаток от Валерки,
Не допил свою, ушёл.
— И татарин, и незваный,
И не в радость гость в ночи,
Всё ж солдат не оловянный —
Выставляй, шуряк, харчи!
— Зять, какой ты мусульманин?! —
«Аракы» пьешь, жрёшь «чучка».*Ни Хамид — Иван Сусанин!
Бестолковая башка!
Жизнью заново одарен.Будь Аллаху благодарен,
В поле зимнем ни стожка.
Заморозил бы, Татарин,
И себя ты, и дружка.
— Пронесло — и слава Богу,
Одолели мы дорогу!
Нету сил, скорей залечь,
Хоть на койку, хоть на печь.
Будем трупом спать, без снов,
Не услышим петухов.
* * *
Просыпаюсь на печи:
— Шурин! Где там калачи?!
— Я вам что? Кухарка что ли?
Калачи проси у Оли.
Что найдёте, то на стол.
Пейте, алики, рассол!
180
— Нам бы враз, под вечер, баня,
Отосп;лись, не пьяны…
Шурин мне:
— Какая баня?!
Дров не хватит до весны!
— Фи, да это не причина.
Вот мужских две пары рук!
Вроде, я не слабачина,
На деревне вырос друг.
Мы из лесу сухостоя
По снежку приволочём,
И распилим, и поколем,
Нам такое нипочём.
Нанесём воды из пруда,Отскоблим ножом полы.
И в затопке, после баньки,
Не останется золы.
Одурманит всю округу
Дух берёзовый дымка!
Не устанет, в радость другу,
Веничком махать рука.
— Мужики мы, аль девчонки?
Завтра ж дров навозим воз!
Что берёзки, что сосёнки,
Звонко колются в мороз.
Три последних дня недели
Тут поробим до конца:
Где водицы, где дровицы,
Где скотине дать сенца…
Мы помочь хотели. Шурин
Отказался от услуг.
Я стоял пред ним как дурень,
Молча хмурился мой друг.
Злой - презлой, подобный зверю,
Вышел, нервно хлопнув дверью,
И на двор, доить коров,
Не дослушав наших слов:
— Перед дойкой лил Питон
На себя одеколон.
— Не спужать коровок дабы,
181
Надо пахнуть, аки бабы.
— Отловил бы петушка,
В суп гостям, для запашка.
— Ни гуся нам, ни индюшки —
Для него мы побирушки.
— Надо ж стать таким поганым,
Вредным, жадным, вроде тли.
Я ж его, в дрезину пьяным,
«Вынул как-то из петли».
Голова от гнева кругом:«Ну, шуряк, ну и родня…
Опозорил перед другом,
Не останусь здесь и дня!»
— На Урале нет такого,
Там кунак,* что зван, не зван,
Для родного, не родного,
Сходу режется баран!
Помню, с зятем и сестрою
Ломанули к их родне…
Нас домой не отпускали,
Угощали восемь дней!
Не забуду щедрость Вашу!
День за днём из дома в дом…
Кунаку, под песни, чашу
Подносили за столом!
— А пришлось теби бувать
Подле Украины?
Мы сидаем столовать
Як що в имэнины.
Вина робымо в запас,
Що капусту россы,
Пьём жбанами як що квас,
Йомо абрыкосы.
Видслужив,
Вертаюсь к предкам
На горилку с сальцем.
Помашу Ларискам, Светкам...
Буде жить скитальцем.
Хату зробымо, женюсь,
Скраду молодуху.
182
Добувать не полэнюсь
Грывны на житуху.
Ты ж дывывся, як с душой
Я плэту корзыны,
За труды мои любой
Не жалив пивгрывны.
Обживусь, так приезжай,
Приму як родного!
Рай нэ бачив? Буде рай —
Баб та писэнь — через край!
Приезжай, в том есть резон,
В Грайворон считать ворон.Это так, для рифмы это,
А по делу, для поэта,
Есть там поживиться чем —
Тем найдёшь на сто поэм!
Пополнять запас словарный
Выйдем к люду в день базарный.
По вукраински взворкуешь,
Глядь, хохлячку зачаруешь!
Мы, что ты до магазину,
Пиша ходым в Украину.
«Вые бисы на горище» —
Зрозумий, що цэ такэ?
— Эээ???
— Воет бес на чердаке!
А «пидсрачник»?
— ???
— Это ж стул!
— Ну, Юрок, ты подзагнул!
* * *
Разве жить в деревне скверно?
Не сыскать красней красы!
Протекает время мерно,
Мирно тикают часы.
Плюй, пожёвывая жвачки,
На политиков и драчки.
Не гляди буржуям в рот,
Ешь, что выдал огород.
183
Я шмыгнул к его соседке,
Говорю:
— Вот так, раз - так...
Выручай, мол, случай редкий —
Окуркулился шуряк.
Сердобольная вдовица
(Век ей здравствовать!) на стол:
Четвертинку (похмелиться),
Хлебца, всяческий рассол…
Полегчало…
— Марь Лексевна,
Что случилось, что стряслось?
Отчего стал шурин вредный,
Что за жадность в нём и злость?
— Разве ты не знал, Валера,
Как твой шурин стал иным?
Это же твоя «Венера»
Братца сделала таким:
Хлопца пьяного сестрицы —
В электричку — и в Рязань,
В наркологию, под шприцы,
Вшили в ягодицу дрянь
От которой, хоть глоточек,
Сразу в рай, а, может, в ад.
Вот и ходит голубочек
Трезвый, сам себе не рад.
Выпивал, любой старушке
Помогал за скромный стол,
И в работе, и в пирушке,
Не мужик был, а орёл!
Каждой немощной вдовице,Мне нужна его рука.
Эх, сестрицы - фельдшерицы…
Загубили мужика!
* * *
Сквозь сугробы, мимо дома,
Пробирается старик.
Показался мне знакомым
С бородой седющей лик.
184
— Ба, да это же мой тёзка!
Как не виделись давно.
Весь сверкает в снежных блёстках.
— Стой! — долблю ему в окно.
Выхожу, берёт в обнимку.
— Холодно, зайдём домой.
— Хоть поставь водяры крынку,
Я к Питону ни ногой!
— Что нашло на вас обоих?
Мало… было что вчера.
Так случается у многих,
Поостыть уже пора.
Вмиг добуду у НюхалкиСлёзно - чистый самогон.
Мы ж с тобою, ёлки - палки,
Не садились за «флакон».*
В доме друг мой, старый ратник.
Знает: «Истина в вине!»
Не гляди, что он инфарктник,
Пьёт с другими наравне.
— Кличь дружка, пузырь в кармане.
— Ну, волшебник! Чудеса!
Всё как надо: в целлофане
И горбушка, и хамса.
Омрачил шуряк нам радость,
За двором застав в гульбе:
— В дом внесёте эту гадость,
Сходу шлёпайте к себе!
* * *
Тёзка, на моём Урале,
Столько ж, сколько я летал,
Мёрзнул на лесоповале.
В «зонах»* Северный Урал.
Сел впервой, мне не соврать,
Защитив родную мать.
Он невестке боевой
Лоб разбил сковородой.
Вот за эту молодуху,
Колотившую старуху,
185
Стерву, братова жену,
Срок впаяли чукану.
Всё от первого прокола.
Там, в тюрьме, другая школа
Обучила кой-чему.
Из тюрьмы — опять в тюрьму.
Отмотав свой срок немалый,
До звонка, мужик бывалый
Воротился в край грибной,
А деревни нет родной:
Вдоль лесной пустой дороги
Одичавшие сады.
Не идут, пристыли ноги.
Песней детства шум воды.
О былом трещит лягушка,
Да кукушка душу рвёт.
И журчит, поёт речушка:
«Здесь была деревня Пёт».
Здесь была родная школа,
Здесь весёлый сельский клуб,
Здесь — ворота для футбола…
Хоть один дожил бы сруб!
Ничего. Есть только местность,
Ямы бывших погребков.
И плывёт над лесом вечность
Стаей нежных облаков.
Деревенское кладбище,Безымянный свежий крест…
И побрёл, бездомный, нищий,
Земляков искать окрест.
Сжалось сердце комом боли,
В стынь душа, хватил столбняк —
На совхозном, в прошлом, поле
Подрастает березняк.
Хоть на запад, хоть на север,
Царь лесной хозяин тут.
Травы в рост. Не скошен клевер.
Не стрельнёт пастуший кнут.
Всюду брошенные стойла,
Ни доярок, ни коров,
186
Без воды ржавеют пойла,
Где стада в пятьсот голов?!
Вышел тёзка на Прудовку,
Слёзной долею гоним,
Тут и сделал остановку.
Там и встретились мы с ним.
Как он мне напомнил брата…
Сверстник тёзке, «Санька - Зверь»,
Тоже срок тянул когда-то,
Упокоился теперь.
* * *
Бывший зек,* душа живая,
В пояс голый и босой,
Мне секреты открывая,
Обучал творить косой:
«Так, — говаривал Валера, —
Раз поэт, умей всё мочь!
В человеке, главна - т, — вера
И упорство, а не мощь.
Ты води её свободно,
Жми к земле пяту косы».
Клеверок ложился ровно,
Солнце красило носы.
Удивлял меня он, ёлки, — :
Ни одной блатной наколки.
У соседушки, Андрея,
Всех отсидок эпопея,
Оголится — галерея!
* * *
На селе зима — не лето,
Нет мужичьей пахоты.
Тёзка пьянствует с рассвета
От бездельной маяты.
С бородой, что русич древний,
Счастлив, позади тюрьма,
Бродит пьяный по деревне
И стучит во все дома.
Привыкая к жизни новой,
Наслаждается свободой.
187
Что народ давно не тот,
Тёзка в разум не возьмёт.
* * *
Было за день разговору.Искурили мой «OPAL».
— Юрик, дайка, «Беломору»!
— Блин! Рассыпался, пропал.
Ни затяжки, просто горе!
Ну, денёк, не удался.— Шурин,
«Примы» ж было — море!
Выдай пачку!
— Вышла вся.
— Ведь наделал впрок заначек,
Для себя, чукан чудной.
Сам, намедни, двадцать пачек
Отправлял тебе с женой.
— Отколись! На сердце скверно.
Что ни гость: «Дай засмолить!»
Мать советовала верно:
«Бросил пить — бросай курить!»
Дело дрянь, табак.
Задача,
Где разжиться нам махрой?
Вспомнил тут про тёзку, значит:
— Юр, пошли к тезьку со мной!
Час на всё туда — обратно.
— Не, пригрелся, не хочу.
— Не желаешь, ну и ладно!
Одеваюсь и лечу.
Снова снежное безбрежье,
Страх холодный за спиной.
Топаю к баб Мане — Брежнев,
Одинокой, чуть живой.
* * *
— Здравствуй, мать!
— Эт Вам — здоровья!
Нас уж съела доля вдовья.
До Валерки, чай, сынок?
Дров стаскал в дом да убёг.
188
Чей ты? Не признаю чой - то?
Говорок не наш. Как звать?
— Помнишь Евдокию с Пёта?
— Дусю? Как же!
— Я ей зять.
А с Валеркою мы — тёзки.
Мне б махры иль папироски.
— Папирос то нет, сердешный,
Табачку чуточек дам.
Нам уж не до жизни прежней,
Табачок он ростит сам.Интерьер у бабы Мани
Щиплет душу мне до слёз:
Три козички на диване,
Между коз пригрелся пёс,
У печи совок и веник,
Печь заботно греет дом,
Тёплый заняли подпечник
Куры с бойким петушком.
— Всех кормильцев от морозу
Прячу тут. Не справить двор.
Нет парткому, нет совхозу...
Ноне ж власть — на воре вор.
Сыновей была — дружина!
Муж. Убило всех войной.
Мне Валерик вместо сына,
Шибутной, да деловой.
С ним не скушно. Хватит «сотку»,*
Запоёт про Ванин - порт.
Ну, уж робит, так в охотку,
Градом с тела льётся пот.
В это лето сладил крышу,
Козочкам запас сенца.Бачит: «Бабка, взял под крышу!»
Так и будем до конца.
Он охотился мальчишкой,
С бреднем весь облазал Пёт.
Вот скоплю, куплю ружьишко,
Пусть не пьёт, а зайцев бьёт!
— Баба Мань, с чего вас — «Брежнев»?..
189
— Эт, прилипло так, за спор.
У меня жива товарка,*
Та — «Косыгин» с давних пор.
На собраньях, прежне, жарко
Затевали разговор.
— До свидания, спасибо!
— Посидел б со мной ишо.
— Нет, махорочки надыбал,
Ждут. Добра Вам! Я пошёл.
* * *
Не успел и отойти,
Встретил тёзку на пути.
— Тьфу, да это ты, Валерка!?
Свой не свой? Темно, буран.
Я, по - зековски, уж руку
Сунул правую в карман.
— Что там прячешь, чёрт безрогий?
— Глянь вот, средство от волков.
— Пошутил?! Иглой от шприца
От волков не защититься.
— Не от серых, от двуногих.
Тут хватает шатунов.
Вспетушится петушок —
В попку шпок! — электрошок!
Даже острый карандаш
Страшен, коль в кадык им дашь.
— До тебя ходил, припёрло,
Вот, разжился чуть махрой.
— Что махра, промочим горло,
Так нельзя, пошли домой!
Отвалили мне, как надо,
Куль газетный самосада,
Угостили первачом,
Что и волки нипочём!
* * *
Утром Серенький нагрянул!
Женьке зять, а мне свояк.*
На меня с порога глянул
И опёрся о косяк:
— Наш Татарин! Разумняга!
190
Дай облапаю! Живой!
Да твой трупик, бедолага,
Ищут чуть не всей страной.
Испарился без печали.
Ни сигнала, ни звонка…
Мужики, ещё встречали
Вот такого чудака?!
Ты б записку накарябал.
Звездануть бы про меж рог!
Жлоб, о матери хотя бы,
О жене подумать мог?!
Ольга, в страхе, обзвонила
Мыльники,* больницы, морг.
Чик, в десятку угодила, —
Морг ответил и помог:
Там нашёлся кучерявый.
Пил, замёрз, прибрал Аллах.
С той же улицы, смуглявый,
В куртке лётной и джинс;х.Коли вру, то я не я бу!
В морг сгоняла на такси.
Для чего, вперёд, в Челябу
Звякнула? Её спроси.
От родни твоей звоночек,
Мигом, на Командный ПУП:*
«Просим Вас, без проволочек,
На Урал доставьте труп».
Летуны —друзья, по чести,
Ну, скажи, не анекдот?! —
Для тебя, для груза двести,*
Ночь держали самолёт.
Вот вернёшься, против шерсти
Гладанут тебя, герой!
Ехай* срочно, ждут там вести,
Слёзных женщин успокой.
Поглядел на бедолагу —
Кровь в белках, не охмелён.
Книгочей, речист, смышлён,
Выпить тоже недурён.
Но не только пьёт он брагу,
191
На Даманском «За отвагу!»
Был медалью награждён.
Серому жена — царевна.
Он начнёт чудить спьяна,Мигом в ссылку, на деревню,
Вышлет душечку она.
— Нам бы вздрогнуть, «ах, - фицеры»!
Шпажки* нету, летуны?!
— Где там, мы ж пенсионеры…
— Дармоеды у страны!
Подпол весь обшарил, сенник,
Ошманал в дому углы,
И изрёк:
— Кранты, брательник,
Все посудины голы.
Ну, шуряк, ну, Перец едкий,
Ни глоточку, ах, Питон!
Жмот, заныкал у соседки
С самогонкою бидон.
Как запьёт — любому кореш,
Всё из дому... за пузырь.
Трезвого не объегоришь,
Продаёт сивуху хмырь.
Мужичок, на душу тощий,
С ним тебе какой уют...
Лишь свояченицы в тёщу —
И накормят, и нальют.
— В полдень электричка в город,
Нам того, уже пора...
— Вас дорогой скорчит голод,
Сварим «суп из топора», —
Серый, он мужик заправский,
И в родстве здесь тридцать лет.
Всё повыгреб, хоть не царский,Но сварганил нам обед.
Закусили понемногу,
И домой, покуда свет.
Ну, а шурин нам, в дорогу,
Подарил к махре кисет.
192
Обратно
Полчаса и — мы в Чучково.Произносят это слово
Чуканы, как в старину,С ударением на «у».
Ну, а мне как ни подать,
Только б гладко срифмовать.
«В восемнадцатом аж веке
Стал звеном Большой засеки» —О райцентре на весь свет
Повествует Интернет.
Эту станцию до смерти
Не забудут те, поверьте,
Кто носил, хоть пару лет,
Гордо голубой берет!
Пролетит здесь как шальной
Скорый поезд проходной.
Не стояла двух минут
Наша электричка тут.
— Штурман, время засекем,
До Назаровки. Отсчёт!
Сколько, точно рассчитаем,
Нас гонял снегами чёрт.
— Командир, остынь немного,
У тебя хмельной мираж.
Ведь не воздух, а дорога,
На столбах километраж.
С пением плывёт монашка,
Ящик, с щёлкой, на груди.
Веришь в Бога, работяжка,
Не жалей деньгу, клади!То сестрица Серафима,
В чёрном, личико без грима,
Прославляет Пресвяту Богородицу.Пол, заплёванный погано,
Подолом метёт сопрано.*
Лишь глаза видны и нос.
«В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос».*
193
— Доставай свой документ —
Ревизоры, с ними мент.
Мы ж, Юрок, не плотники, —
Без погон, но льготники.
В электричках, в зиму, в лето,
Каждый третий — без билета.
По червонцу, всякий раз,
Подают, не пряча глаз.
Объяснять не надо массе —
Раз в пяток дороже в кассе!
Ехать «зайцем» — не в разор.
Посчитай, какой тут сбор!
За день с каждого вагонаСумма — больше пенсиона!
Лето — это не зима —
Прёт деньга, плывёт сама!Старикам не то чтоб сесть,
Даже в тамбур не залезть.
Часть отпишут по штрафным,
Часть — начальничкам родным,
Что осталось — меж собой…
В ревизоры б нам с тобой!
Лох* один не понимает,
Кто же есть «в законе вор»:
Кто «лопатники щипает»,*
Иль с охраной ревизор?
— Во! Опять мужик с гармошкой
И его подружка с ложкой.
Жаль, не пустишься здесь в пляс.
Что-то выдадут сейчас:
«Ух, ты! Да, ах, ты!
Все мы космонавты!
Наша песня не проста,
Будет кружка не пуста!
Эх, жизнь моя убогая,
Не в чести у бога я.Телефон, квартплата —
Вся моя зарплата.
Ой, сыночек мой в Чечне.
Лучших косят на войне.
194
Чем за буржуев пропадать,
Спасал бы здесь родную мать!
Обещанная, близкая,
Победа где, зараза?!
Нашла коса российская
На камень гор Кавказа.
Офицер своих солдат
Продал горцам в рабство.
Зажилили его оклад
Буржуи для богатства.
Генерала Рохлина
Прямо дома грохнули.
— Не мути, мужик, страну!
«Убийцей» сделали жену.
Прежде ставили под ствол,
Составляя протокол.
А теперь без всяких «Дел»
Киллер делает отстрел.
Эх, Бен Ладан, — Фантомас,
Ты по что пугаешь нас?
Подорвал простой народ,
Что за крохи льёт свой пот.
Оставляй - ка катакомбу,
Поважней укажем цель —
Возьми махонькую бомбу,
Да спикируй с ней на кремль!
Был Чернобыль, а мы гужуем,
Пофиг радиация.
Лишь бы не было буржуев —
Вот такая нация!
Власть, по сути, — это шайка.
Нам во власть дороги нет.
На неё, поди, полай - ка,
Вмиг спровадят на тот свет.
Дай икру ей, хлеба мало —
Не набьёт своё хлебало!
А народ для власти — скот,
Доится и травку жрёт.
Шепотком шепчи о власти
Эти страсти и мордасти.
195
Кабы власти прямо в пасть
Нам с тобою не попасть.
Все теснят большого брата —
Рынки жёлтыми полны.
И не надо для захвата
Страшной ядерной войны!
Эх, Россия — облик мутный,
Евро - Азия, простор…
Флаг взметнуть один лоскутный,
Да окличить «стоколор».
Лет так эдак через тыщу
Добрый путь для всех отыщут:
Янки… турки… россияне…
Станут все одно — земляне.
Солнцу жить ещё без бед
Пятьдесят мильонов лет.
В конце света всё село
Упорхнёт на НЛО.
Ух, ты! Да, ах, ты!
Все мы космонавты!
Наша песня не проста,
Но и кружка не пуста!»
О, как выдали артисты!
Хоть не жить нам в жизни той,
Подаюсь я в глобалисты,
Кто не против, все за мной!
Дома
Фары, люди, улиц ленты,
Шпиль Рязанского Кремля.
Есть в карманах документы,
За душою — ни рубля!
В филиал любой Сбербанка
Не протиснешься без танка.
Что за водкой по талонам,
В Горбачёвский «перестрой»,
За положенный законом
Грош, — толпой народ простой.
— Юра! Лезь! Ты к кассе близок.
Третий день торчу как пёс.
196
Ты просил, тебя я в список
Впереди себя занёс.
Пусть и задержали трошки,*
Юрке радость — пенсион!
За подарок мой, сапожки,
«Шацкую» поставил он.
Эпилог
Все, в конце пути, «К барьеру!» —
Будем вызваны Судьбой.
В Первомай убил Валеру,
В пьяном бешенстве, Хромой.
В тюрьмах выжил, а вот дома,
Обойти не смог свой рок.
«Против лома нет приёма» —
Не помог «электрошок».
Выпив горя через край,
Отошла баб Маня в рай.
Никогда в краю берёз
Не жилось вдове без слёз.
Юра в Грайворон вернулся,
К бате с матушкой своей.
Может, в горе, может, в радость,
В дурь ли кинулся под старость,
Но, без свадебных затей,
С молодой склепал детей!
Мне пример. И я метнулся,
Было тоже, на Урал,
Только города родного
На Урале не узнал:
Други детства, как чужие,
Бизнесмены со брюшком.
Радость лишь одна — родные!
Закручинился тайком:
По есенинской сторонке,
По Рязанщине, по жёнке...
Жить на родине охота,
Поживёшь, находит рвота,
Грязь закладывает рот.
То ж не город, а завод!
Был бы я на месте мэра,
197
Километров сто отмерил,
В зоне чистой и еловой,
Заложил «Челябинск Новый».
Всем тот город стал бы мил
Без мартеновских кадил!
Запустил б меж городами,
По железке кольцевой,
Транспорт — чудо! Скоростной!
Да такой, чтоб всех, веками,
Удивлял дешевизной.
Ведь смогли создать вокзал —
Мир такого не видал!А Тарасовские плитки
Для меня на вроде пытки:
Не походишь босиком —
Травка в парках, далеко.
Да, Челябинские газы
Пострашней любой заразы!
Хоть люблю его безбожно,
Но дышать в нём невозможно.
Лучше с воздухом, в «дыре».
Воротился к Мещере.
Шурин трезвым отбесился —
С глупой жадностью простился —
На чужу ль, свою ль беду,
Запил на шестом году.У сестёр просил прощенья,
Напросился на леченье.
С месяц продержаться смог —
Не пошло леченье впрок.
Более не езжу к Перцу,
Как пропел о нём псалом.
Гнев, по пьяне, ступит к сердцу,
На башку «обрушит лом»!
Всё, что прожито, со мною.
Жгучей памятью тех лет,
Так лежит в столе, с махрою,
198
Шитый бисером, кисет.
* * *
Вся шестая доля суши
Непонятно чем больна.
Если Бог вдохнул в нас души –
Разум всучил Сатана.
Кто бесстыдней, тот и в дамках,
Кто слабей, тот обделён.
Не живётся в скромных рамках
Тем, кто властью наделён.
Может, в том закон природы —
«Жить по-волчьи, — значит жить»,
Зря беснуются народы, —
Демократии не быть???
К чёрту всякую химеру,
Краснобаев лживый бред!
К «красным» — потеряли веру,
К «новым» — не было и нет!
Плюй, пожёвывая жвачки,
На политиков и драчки.
Не гляди буржуям в рот,
Ешь, что выдал огород.
Эх, Россия, мать-Россия,
Хлебосольная страна!
Где твой праведный мессия?
Где святые времена?
КОНЕЦ
Прудовка, Рязань, Челябинск.
199
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
Поэзия! Она в каждом человеке. Вживается в тебя с молоком матери, с её колыбельной песней. Счастливым оказалось детство тех, кто родился в СССР, в пятидесятые
годы. Народ — победитель! Народ, освободившийся от репрессий, «…верил, верил, работал и…» жил, как поёт Олег Митяев. Не было тогда праздничных застолий без живых песен. В детстве я так и думал, что застолья с пшеничной
брагой, вином и с «Московской» водкой устраивают
взрослые для того, чтобы песни попеть. В пору зрелой
молодости наших родителей стопку у татар подносили
обязательно с припевкой, вместо тоста. Шаг от полной безграмотности народных масс до всеобщей грамотности — вот оно, — счастье нашего детства, которое дала победа Октября! Первой прочитанной книгой была красивая, с цветными картинками книжка в стихах. Осталась в памяти
строка: «У Искандера есть рога, да рога, да рога...». Кто такой рогатый Искандер — узнал позже.
Поэтов люблю от Ломоносова до ныне здравствующих.
Сборники молодых авторов исследую от корочки до корочки. Написав стихотворение, испытываю радость большую, чем человек, купивший автомобиль. Говорят: «Цыган — это не национальность, это профессия». Скажу так: «Поэт — не профессия. Поэт — это образ жизни, состояние
души». Человек может не писать стихов и быть поэтом в душе. Школьником думал, что поэты — особые, недосягаемые люди. В середине 60 - х в нашей семье появился,
с дарственной надписью Валентина Сорокина, поэтический
сборник в твёрдом, огненно-красном, переплёте
«Я не знаю покоя». Строки из него:«Я не знаю покоя,
спорю, злюсь и курю, видно сердце такое — не живу, а горю...», «Я честно дрался в тамбурах с блатными и в общежитьях грел за воровство...», «Мы идём по жизни так, что даже, искру высекают каблуки!» — стали девизом
моего возмужания.
Мария Фёдоровна Колесниченко, драгоценный наш учитель литературы и русского языка, открыла нам Сергея Есенина.
С опозданием, в тридцатилетнем возрасте, пришёл в восторг от поэзии Николая Рубцова!
200
Попытки «сочинять» стихи были предприняты
мной в возрасте 15-16 лет. Наивные, дорогие для меня строки, храню их. Некоторые из тех стихов в этом сборнике.
Храню четырёхчасовое школьное сочинение в стихах, посвященное жизни поэта Сергея Чекмарёва. В курсантские
годы отсылал стихи в газеты, но, получив пару отказов
на их публикацию, прекратил беспокоить серьёзных редакторов. Моими «редакторами» и критиками до 30 - летнего возраста были товарищи, друзья, близкие люди.
В 1983 году попал служить на родину С. Есенина.
Окунулся в жизнь литературного объединения «Рязанские
родники», руководимого поэтом Анатолием Сениным. Общество самодеятельных поэтов и прозаиков стало (и осталось!) единственным моим литературным «институтом». Я благодарен всем, кто вдохновлял меня на творчество!
Писать бы о природе, любви, только сердце болит о другом. Августовский переворот 1991 года поставил с ног на голову жизнь в нашей стране. Человечество выбралось из пещер, но дошло до бомжевания на тротуарах столиц!
Десять лет не посещал Москву, побывав в ней, ужаснулся! Москва заполнена бомжами, как кухня нерадивой
хозяйки тараканами. Подразделение милиции, оцеплением перекрывшее доступ в сквер у станции метро «Пушкинская», и огромное скопление молодёжи, которой мешают выразить протест против своей сегодняшней обворованной,
унизительной жизни.
Я искал эпиграф к этой книге и лучшего не найду, чем полные беспокойства строки поэта Николая Рубцова: «Россия! Русь! Храни себя, храни!» Непредсказуемо будущее
России, но она должна выжить, сохранить добрый русский дух, великий русский язык, языки братьев меньших.
Должна хранить память о предках и свою кровоточащую
историю.
201
БЛАГОДАРНОСТИ
Автор и его супруга благодарят всех своих
родственников, оказавших посильную материальную поддержку при издании книги.
Автор выражает благодарность:
Кантур Денису Анатольевичу за помощь и консультации по компьютерной обработке фотографий;
Ластушкиной Вере Михайловне за консультации
по украинскому языку;
Брагиной Алле Алексеевне — заслуженному
учителю России! — за консультации по русскому языку.
202
СЛОВАРЬ СНОСОК
Думаю, некоторые «словечки» стоит пояснить:
* алтын – татарск. (золото? шесть?) бывшая серебряная
монета в 6 денег или в 3 копейки.
* АОЗТ – акционерное общество закрытого типа.
* аракы – водка (татарский).
* БОМЖ – человек Без Определённого Места Жительства.
* бычки – окурки.
* «В белом венчике из роз – Впереди – Исус Христос»
– финальные строки революционной поэмы А. Блока «Двенадцать».
* гашетка – устройство для приведения в действие спускового
механизма огнестрельного оружия (обычно автоматического).
* ГПК – гироскопический полу компас.
* груз двести – (в авиации) тело в цинковом гробу.
* засветки – радиолокационные засветки на экранах локаторов, в данном случае от грозовых облаков.
* зек – заключённый.
* Зея* – река в Сибири.
* зона – место отбывания наказания осуждённых
к заключению в исправительно - трудовой колонии.
* зять – муж дочери или сестры.
* илот – раб, невольник.
* испанка – испанская гитара.
* капонир – 1. оборонительное сооружение... 2. укрытие для самолёта.
* комбез – (сокр.) комбинезон.
* комэск – (сокр.) командир эскадрильи.
* КП УП – командный пункт управления полётами.
* кэпман – (разговорное) капитан.
* Лета – река забвения в греческой мифологии, кануть в Лету – исчезнуть бесследно.
* «Ловеч»– ресторан в г. Рязани.
* лопатники щипает – (жаргонное) лопатник
– кошелёк, щипач – вор - карманник.
* лох– разиня, шалопай, мужик, крестьянин вообще.
* лоха– дура, глупая баба, дурища, дурында (по Далю)
* маклак – (разг.) посредник при мелких торговых сдел203
ках (маклер); маклачить – (разг. перекупать что-л.
* мыльник – вытрезвитель.
* налёт – здесь, предельный налёт часов для самолёта.
* невестка – жена брата.
* облако – в данном случае радиоактивное облако.
* Осеево – пригородный посёлок, г. Шадринск, Курганской
области.
* перо – нож (жаргонное).
* пимы – валенки.
* полоса – ВПП – взлётно-посадочная полоса.
* получить добро – получить согласие, разрешение.
* правый – правый лётчик, помощник командира
корабля.
* свояк – муж свояченицы.
* свояченица – сестра жены.
* «…словно в ломке наркоман…» – именно эта строка вертелась в моей голове, когда м - р Шмаков, при встрече,
«подарил» мне своей фразой и рифму, и тему стихотворения.
* сопрано – самый высокий по звучанию женский голос, певица, обладающая таким голосом.
* сосочку – (народное) пластиковая бутыль.
* сотку – сто грамм спиртного.
* старлей – старший лейтенант.
* стратеги – самолёты стратегической авиации.
* товарка – подруга.
* трошки – трохи, маленько (выплаты пенсий, зарплат задерживали месяцами, до года и более!)
* фано – (сокр.) фортепьяно.
* фильтр - гондола – в неё «збирают» воздух из атмосферы
для химического анализа.
ХБ – хлопчато - бумажное, летнее обмундирование.
* чуканы – чучковские мужики. (По Далю:
чукан – щёголь, сметливый, догадливый, хитрый, пригожий).
* чучка или суска – чушка, свинья (татарск.).
* «Что такое хорошо, что такое плохо» – см. В. Маяковский.
* ШКАС – авиационная пушка Шкляревского.
* щипанул – украл (жаргонное).
204
* шпага, масандра,шило... – как только не именуют авиационный
спирт!
* «Энтерпрайз» – авианосец США.
* якши – хорошо (татарский).
205
206
207
208
209
210
211
212
213
214
215
216
ПЕРЕЧЕНЬ ФОТОГРАФИЙ
Стр. 3: После успешного полёта. 1982 г. Авиабаза Белая.
Стр. 8: Такой я повстречал Першикову Ольгу Георгиевну
.
Стр. 43: Первый офицерский отпуск. 1974 г.
Стр. 61: Наша мама прожила 90 лет.
Стр. 66: Папа и я. Посёлок Ключёвка, г. Челябинск, где я родился.
Стр. 84: В деревне Прудовка. Моя тёща Евдокия Лукьяновна.
Фото Тарасовой Марины Васильевны.
Стр. 103: В строю. Воздушные съёмки автора.
Стр. 109: Походная юность. Озеро Тургояк.
Стр. 111: Курсант ЧВВАКУШ, 1971 г.
Стр. 123: На секретной, при советской власти, авиабазе
приземлились наши коллеги из США.
Стр. 127: Друг и командир Валерий Александрович Баранов.
Стр. 136: Такими мы были в небе.
Стр. 168: Волки (фото из Интернет).
Стр. 205: Обложка книги «ДВА ИМЕНИ» (дизайн Валерия
Валиулина).
Стр. 206: У Валентина Сорокина есть ответы на все мои вопросы.
Стр. 207: Выступление перед рабочими Электролампового
» завода, г. Рязань, середина 80-х.
Стр. 208:10 «б» класс 29 ср. школы г. Челябинска, 1969 г. С букетом М.Ф. Колесниченко.
Стр. 209: В. Валиулин в кабине штурмана самолёта «Ту-16». г. Спасск-Дальний. 197? г.
Стр. 210: Встреча выпускников 1974 г. ЧВВАКУШ.
Стр. 211: С 3-го по 10 класс я занимался хореографией у Екатерины Петровны Прохоровой. (Лидия Соколова стала профессиональной балериной. Кем стал Анатолий
Оберт, я не знаю).
Стр. 212: Анадырь, посёлок Угольные копи, . 197? г.
Стр. 213: «У входа в часть небесная машина…».
Стр. 214: В небе самолёт «ТУ-22 М 3», на которых я летал.
Стр. 215: «На Рязанщине, в деревне…».
217
СОДЕРЖАНИЕ
ДВА МЕНИ (Два имени ношу в одном лице...) 4
БЕЗЗАЩИТНАЯ ПЕСНЯ, Валентин Сорокин. 5
ИЗ МИРА МНОГОЛИКОГО
Из мира многоликого... 9
ЛЮБИМОЙ (Хочешь, Песней к тебе прилечу?!) 10
У ОКНА (Искорка надежды на любовь твою...) 11
МЕДСЕСТРЁНКА (Медсестра ты моя...) 12
ПОДЛУННОЕ ДИВО (Голубая моя! Голубая!..) 13
КАНИКУЛЫ (Какое оно, Уксянское,..) 14
СТЕНЫ (Молчаливые, чуждые стены...) 15
ПРОЩАЙ (Прощай! Исхлёстана душа... 16
ХОЛОСТЯЦКОЕ (Ах, бессонница - моя поклонница...) 17
ИГРА В ЧЕТЫРЕ РУКИ (Между нами четыре часа...) 18
ДОЛГО ДУМАЛ (Долго думал, всё ж решился...) 19
ВЗГЛЯД (Взгляд пленительно ясный...) 22
ТАНЕЦ ЛЮБВИ (Золото — серьги любимой...) 23
ОДНА (В мире квартирном...) 24
ТАТЬЯНЕ КУШНЕР (Золотой Ты являешься мне...) 26
«МОЛОДЫЕ» (Мне плачется любимая...) 27
ЖЕНЕ (Вместе мы живём немало...) 29
ОКНО (Меж оконных рам, в стекле...) 30
БУДЕТ (Будет чисто в комнате твоей...) 31
ПРОЩАЛЬНЫЙ ВАЛЬС (Вальс прощальный...) 32
НА УРАЛ (Очень скорый, очень красный...) 33
ПЕРВОЙ ЛЮБВИ (Мне б подойти к тебе...) 34
АЛОЕ (Алый клён. И губы Аллы — алы...) 35
ЦВЕТЫ БЕЗ СЛОВ (Не смея в дом явиться мой...) 36
ПРЕЛЕСТНАЯ ЛЕДИ (Прелестная леди, Ирэна!..) 37
ОСЕНЬ (Недозрелый плод — жестковат...) 38
МЫ С ТОБОЮ (Мы с тобою — две майских сирени...) 39
ОЛЬГЕ (Друг мой нежный, прости за бедность...) 40
БАБЬЕ ЛЕТО - 99 (Что случилось с природой?..) 41
Я КРАСИВОЙ БЫЛА (Я красивой была...) 42
СНЕГА
СНЕГА (Не зазывай меня к южным морям...) 45
ДОРОЖНЫЙ ЭКСПРОМТ (От поворота до ...) 46
СТАРЫЙ ДОМ(Люблю неухоженность...) 47
КИБИТКА (Давно на просторах Рязанских...) 48
218
В СЕНТЯБРЕ (Ненастной грибной порою...) 49
ЗОЛОТАЯ ПОРА (Крыши низких домов...) 50
ДОЛЮШКА (Горе горькое рано выпито...) 51
ДУМЫ ГУЖЕВОГО КОНЯ (Кабы был я конь...) 52
«ВИТЯЗЬ» (Через дружка, соседа по «общаге»...) 53
ТИМОШКЕ (Мы в друг дружке души не чаем...) 54
СОБАЧЬЯ СВАДЬБА (Чапа — сучка, Чапа...) 55
ЭКСЦЕНТРИК (Эх! Мне с родни такая удаль!..) 56
ГОРОЖАНИН (Жизнь бросает мостовую...) 57
ШАНДЕРУ В.Ф. (Шандер! Я мечтал об этом дне...) 58
БОЛЬ (Когда на сердце боль...) 59
Как много повторилось вёсен... 60
НОЧЬ (Когда я один остаюсь, в полусне...) 62
В ТУМУ (Автобус из Рязани катит в Туму...) 63
ПЕСНЯ (За окном беспечную гулянку...) 64
ПОМНЮ (Помню лёгкую поступь зимы...) 65
ОТЦУ (Спи, отец. Тиха твоя могила...) 67
СТАРЫЙ ДВОР (Старый двор, тихий двор,..) 68
О чём поёшь, бездомный ветер,.. 69
МОЛОДОСТЬ (Плачет вишня белыми слезами...) 70
У БАБЫ ЗИНЫ (У бабы Зины древние гардины...) 71
ЧЁРНАЯ СТРЕЛА (У Оки, под Старою Рязанью...) 72
ФИЛОСОФСКИЙ ЭТЮД (Кому-то жизни — миг...) 73
РЯЗАНЬ — МОСКВА (В Москве всегда есть...) 74
ЛЕВОЙ – ПРАВОЙ (Я был здоровый капитан...) 75
ХАНДРА (Мост над Китоем. Лес на воде....) 77
Я люблю людей, но ненавижу... 78
ПИСЬМО ИВАНА ТАЛОВА (Ну, что ж ты...) 79
«Жена-татарка, мать-еврейка, батя-немец... 81
ЗДРАВСТВУЙ, СТАРОСТЬ (Здравствуй, старость, с клюкою
и дрожью...) 83
В «ЧУДОВКЕ» (Жизь пошла - сплошная невезуха...) 85
БОМЖ (Я иду по тротуару...) 86
ДОМОЙ (Уеду домой!..) 88
ВОР (Не рассчитал чуток карманник-вор...) 89
КОЛЬКА (Лет пять не видно было Кольки...) 90
ОТКРОВЕНИЕ БОРМОТУХИ (Я — бутылка в зелёном мундире...) 91
ОСТОЧЕРТЕЛО (Я жил, не зная дат...) 93
219
К РОЖДЕНИЮ ВИНА (Того, кто сходит от вина...) 94
Дарю, кладя на сердце руку!.. 95
ЧЕБУРАШКА-ИНТЕРНЕТ (Я, ребята, в Интернете...) 96
КОГДА УМРУ (Когда умру, над хладной головою... 98
Не думай о смерти: прибудет... 99
МИНОР (Умещается всё...) 100
Мерцанье звёзд, громада мироздания... 101
Я ВЕРНУ (Пожалей меня, полюби...) 102
НЕБЕСНЫЙ ВАЛЬС
НЕБЕСНЫЙ ВАЛЬС (Сколько тебя мне отмерено...) 105
Детство моё замерло... 106
Сыпь, луна, голубые росинки... 107
НЕ СТОНИТЕ (Не стоните, угрюмые сосны!..) 108
КУРСАНТСКАЯ ВЕСНА (По полям моих конспектов...) 110
ОСЕЕВО (Осеево рассеяло огни свои в Исети...) 112
ПРОЩАНИЕ (Люб мне север поднебесий...) 113
КАК РОЖДАЕТСЯ СОЛНЦЕ (Как рождается солнце,
спросите меня...) 114
ВЗЛЁТ (Извергая рёв и пламень,..) 115
ИЛ-76 (Ты прозван в войсках «караван-сараем»...) 116
МОНОЛОГ БОЕВОГО ЩИТА (Остановись, Вглядись в меня...) 117
Который день на полосе... 119
СНОВА РАЗЛУКА (Снова разлука крадёт... 120
НА РУБЕЖЕ (Всё, выходной — не выходной...) 121
РАДИАЦИОННАЯ РАЗВЕДКА (Приказ — он есть всегда приказ...) 124
БАЙКАЛ (Я видел это зеркало природы...) 126
ПАМЯТИ МАЙОРА БАРАНОВА В.А. (Когда твой друг не возвратится...) 128
ЗА АНГАРОЙ ЗАКАТ (За Ангарой закат Багульником цветёт...)
129
ПЕСНЬ (Снимите папаху, полковник седой,..) 130
ПОЖЕЛАНИЕ (Небо зыбкое, как трясина...) 131
В ПЛЕНУ (Я в плену этих губ, этих рук...) 132
ПОСАДКА (Опять за спиной... ) 133
УТРО (Последний выдох жаркого сопл;...) 135
ПИЛОТ (Шёл первопроходчик...) 137
ТРАДИЦИЯ (Налей, старлей, друзьям полней...) 138
ИТОГ (Рублю Протяжённость жизнин...) 139
220
СТАРЫЙ ЛЁТЧИК (Детство смехом отзвенело...) 140
ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЁТ ВЕТЕРАНА (Вот посадил, вот зарулил,..) 141
МОЛОДЫМ ПИЛОТАМ (Звёзды с неба срывать...) 142
АВИАРАЗВЕДЧИКИ (Гляди и восторгайся...) 143
ДИАЛОГ С ОБРЕЧЁННЫМ («Тебя качали облака...) 144
ТУ-16 (У входа в часть небесная машина...) 145
НАМ ХВАТИЛО (Нам хватило сухаря на троих...) 146
ДУША ИХ ЖДЁТ
ДУША ИХ ЖДЁТ (Стихи, как звёзды, падают с небес...) 148
Дружи хоть с Пушкиным...) 149
СТРОКА (Я не учился «быть поэтом»...) 150
НА ОДИН СОВЕТ (Мне сказали...) 151
СТРАДАНИЯ КУПЛЕТИСТА (Ходит слух, что я...) 152
ЖЕНЕ (Поэту нужно одиночество...) 153
К УХОДУ С. ЕСЕНИНА (В тени собратьев...) 154
ЯНВАРСКОЕ (За чистый снег...) 155
Я ПОМЕШАН НА РУБЦОВЕ (Я помешан на ...) 156
НАПИСАННОЕ ПОСЛЕ УХОДА С НЕКОЕГО СОБРАНИЯ (Вы до конца мне окровили душу..) 157
АНАТОЛИЮ СЕНИНУ (Когда-то мы были красивы...) 158
На улице Есенина... 159
ТАЛАНТ (Талант — не божий дар...) 160
Поэты вечно не в ладу с царями... 161
Ты за меня не ответчица .. 162
ДРУЗЬЯ МОИ! (Друзья мои, пилоты и поэты!..) 163
ЧТО БОЛТАЕШЬСЯ? (— Что болтаешься, «Карузо»,..) 164
ДАТЫ (Даты, даты под стихами...) 165
С удалью простившись молодою... 166
ПОЭТЫ (Не в силах затормозиться...) 167
ПРОГУЛКИ ПО СНЕГАМ
поэма
ПРОГУЛКИ ПО СНЕГАМ (Рисуя жизнь пером...) 169
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА 199
БЛАГОДАРНОСТИ 201
СЛОВАРЬ СНОСОК 202
ПЕРЕЧЕНЬ ФОТОГРАФИЙ 204
221
222