свет

Не могу вас читать, люди, у которых всё хорошо, у которых рубашечки глаженые и супчик как в энциклопедии. И куда бы такой человек не шёл, у него всё чисто, личностной никакой трагедии.
А я тут из мора в мор да стратегией амазонок. А я тут из Мордора в тёмный бор без креста и иконок.
А вокруг такие хозяюшки, такие сильные, такие могучие, работящие, адекватные, не вонючие, не сыпучие как мои пески - как из кошкиного лотка - не такие пропащие, гнутые, раскалённые, а милые, свеженькие, влюблённые в дурака, в мяско, в сумочку, в дурочку. И такие ладненькие, как облака, как ромашки, как скворушки. В клювиках какая-то жизненная канва, ниточки, ключики, пёрышки. Не могу смотреть на правильных, тихих, опрятных, на обычных, мирных, живых, понятных. Без какого-то надрыва живущих, без разлома и без трагедии. Я за вами не успеваю, я дома лежу, на велосипеде я. На улице тоже лежу, лежу в сторону света любую, не ползаю уже, не могу я, истёрлось дно, лишь одна осторожная веха "теперь всё равно". Всё равно что скажут, всё равно что подумают, всё равно что решат. Эти, которые сияют, улыбаются, не грешат. Утром целуют в макушку кошку, ребёнка или столовое серебро. Вечером закрывают офис, ставни, книжку в метро. Закрывают душу. Ложатся спать. Я остаюсь смотреть, остаюсь до утра догорать. Вам не знать меня, не чуять, не вспомнить никак обо мне. Просто такие как я горят, освещая вам путь во тьме.