И надежды нет, и вернуть ничего нельзя

       Сильные, упрямые солнечные лучи освещали не только каждый уголок, каждую  случайную выемку-горку, каждую хаотично летающую по обычной больничной палате пылинку, но и  боль, страдание, страх, оставшиеся здесь от прежних её обитателей.
       Год назад я лежала в этой самой палате, и, словно ирония судьбы, на том же самом месте, когда в одну из тяжёлых бессонных ночей привезли пожилую женщину. Рядом с нею, ни на минуту не отпуская безжизненную её руку, ласково приглаживая спутанные седые волосы и аккуратно поправляя сползающее одеяло, всю ночь сидела невестка. Никогда не думала, что когда-нибудь  доведётся увидеть столь  прекрасную, хотя и печальную, сцену жизни.
   Под воздействием снотворных и обезболивающих больная беспокойно спала, иногда просыпалась и чуть слышно звала невестку. Та, всё так же, не отпуская руки свекрови, склонялась над её изголовьем и шептала:
   -  Я здесь, с тобой, спи спокойно. Спи…
И замученная болью женщина  вновь засыпала неровным, тревожным сном.
    Ближе к полудню в палату вошел мужчина среднего возраста. Вежливо поздоровавшись с нами, он присел на краешек кровати моей новой соседки и, с нежностью глядя на неё, спросил:
    - Ну как же так, мам? Как же так у тебя получилось?
    - Телефон, сыне, звонил. Долго-долго. Я было подумала, что это вы, и поторопилась. Упала и не встать мне. И телефон  больше не звонил, и вы на даче. Так три дня и валялась на полу.
     Прошептав свою печальную историю, она тихо заплакала и отвернулась к стене. Сын молчал – ждал, пока мать возьмёт в  ослабевшие руки сильную свою волю и скажет что-нибудь ещё. Обнадёживающее. Обезболивающее его душу. Но она, закрыв глаза, молчала.
     Через полчаса в палату заглянул врач и позвал мужчину по имени-отчеству:
     -  Подойдите ко мне, пожалуйста. Мне нужно уточнить кое-какие детали.
Они вышли в небольшой коридорчик между двумя палатами и ванной комнатой. Дверь в ванной, где в этот момент находилась я, была приоткрыта, и разговор мужчин стал для меня настоящим откровением.
    - Так.. У вашей матери сахарный диабет, стенокардия, ишемическая болезнь сердца, гипертония, головокружение, слабость в ногах. Три дня после падения она пролежала на полу, не имея возможности встать из-за боли в ноге. Шейка бедра почти раздроблена. Образовавшийся тромб закупорил крупный сосуд, питающий органы малого таза и кишечник. Началась гангрена. От операции она отказывается. Через десять дней нам придется выписать её домой. Будете делать уколы дома, -  скороговоркой произнёс врач.
    - Она же умрёт дома. Её нужна ваша помощь. Мы с женой не врачи.
 Наступила тишина. Я слышала дыхание обоих мужчин. И совершенно неожиданно для меня врач повысил голос почти до крика:
    - За пожилыми людьми нужен постоянный круглосуточный уход! Вы не должны были оставлять её одну ни на минуту! Если не можете сами, значит, наймите, попросите, уговорите кого-нибудь, кто может остаться с больным человеком и ухаживать за ним! Это что, так сложно понять? Ладно. Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы облегчить её страдания. Но… надежды у вас нет. Никакой.
    Закончив разговор, врач с шумом открыл дверь и вышел в коридор. Я, притаившись, стояла в ванной, а мужчина, прислонившись плечом к стене, беззвучно плакал, не вытирая слёзы.
    Минуту спустя к нам вышла невестка. Увидев её, он отвернулся лицом к стене и будто сам себе сказал:
    - И деньги есть, и сиделку нашли бы…
    - Поздно уже искать-то! Бабушка всё равно отказывалась от любой помощи  - всё сама да сама!  Да и что соседи подумали бы? Бросили бабку! Совсем не нужна стала! Не принято у нас сиделок звать, понимаешь? Суды-пересуды…
    - Не принято, да? Сама не хотела, да? Не принято… Не хотела… И надежды нет… И вернуть назад ничего нельзя...