Средь броской вычурности поз

Лишь трус всегда глядит исподтишка,
В такой душе не будет и вершка.


***

Увы, Увы. От благородства скромного
Твои слова и думы далеки.
Ни малого не ценишь, ни огромного -
Ни дружбы, ни созвучья, ни руки,

И сам бежишь из положенья сложного.
Но никогда удобной мне не стать.
Который раз ты просишь невозможного,
А что дарю, не хочешь принимать.

Обидчивый, с особенным усердием
То ворошишь, что прожито давно.
Мне двадцать раз хватало милосердия,
На двадцать первый стало всё равно.


***

Средь броской вычурности поз, ужимок и портретов
Витает музыка стиха, но сцена не нова:
Любое действие – всегда вопрос приоритетов,
Всё остальное, хоть убей, – слова, одни слова.

Здесь всяк на рифму и размер свои имеет вкусы,
Легко соврать – не видно глаз, и правда не в цене.
И чёрт бы с ним. Но средь людей всего печальней – трусы,
А те, кто мелочен к тому ж, - печальнее вдвойне.

Кто умирает каждый раз, а кто – игрок, не боле,
И пишет только лишь затем, чтоб скрасить свой досуг.
Но, разменяв по мелочам талант, любовь и волю,
Такой «поэт», не то, что мне, – себе уже не друг.


***

Когда глядят исподтишка, доверие мгновенно тает.
Но, благо, шило из мешка всегда ко сроку выпадает.
И между душ встаёт стена, где прежде жили без опаски.
Такие нынче времена, что с каждого срывают маски.
Молчанье тоже в спину бьёт и закрывает к сердцу двери.
Но всё когда-нибудь пройдёт, и весь вопрос в цене потери.
Расколот мир наш и жесток, и причитать о прошлом странно.
Я не писала б этих строк, прилюдно обнажая раны,
Не подлецу, не наглецу – я о таких не сожалею.
Но трусость - слишком не к лицу, её простить всего труднее.