Песнь о свободе

***

Прошагала я много аршинов
С объективом наперевес.
Много миль пронеслись на машине
Мимо русских нетленных чудес...

Мне и тёплого моря просторы,
Необъятные сосны тайги,
И Саянские светлые горы-
Не достигнут что стрелы-враги-
Все равно. Все одно. Все родное.
Все пейзажи я в сердце храню
На багряно-златом аналое
И не раз ещё с прошлым сравню.

То, что было и что с нами стало-
Длинный путь для меня и страны.
И достигну я если причала,
Значит судьбы России грустны.
Значит есть завершение начала
В тупике бесконечной реки...

***

Четверо суток к востоку
В вольный, холодный край.
По направлению к року-
Обетованный Рай.

Времени ток здесь тихий,
Он не чета Москве.
Без городской шумихи
Люди здесь как во сне.

Люди другой эпохи,
Будто вне времени дни.
Травы и чертополохи
Косят как раньше они.

Держат у дома скотину
И огороды растят-
Как в краю этом не сгинут!
Солнце и грома раскат.

Ветер- холодные капли...
Бедный богатый мой край.
И на озёрах здесь цапли
В мрачный, холодный май.

***

Город, каких так много
В вишне, акаций цветах.
Прост, но достоин слога,
Выкупан в солнца лучах.

В век технологий- он странный,
Время в нем встало давно.
Так и лежит бездыханный.
Просто все, обнажено.

Здесь начались мои мысли,
Что я могла бы писать.
Глупостей без, легкомыслий,
"Листик бумажный марать".

Помню из глины дороги,
Русло холодной реки,
Радости, слезы, тревоги
И с беспокойством звонки.

Здесь и мобильный не ловит.
Век здесь двадцатый царит.
Цивилизация молит-
Город вздыхает, молчит.

Что ему тихие просьбы?
Любит свою он судьбу.
Людям и так ведь жилось бы,
Смелым, сплоченным в гурьбу.

Здесь Баргузин на них злится,
Плещет байкальской водой.
Бедным пора бы смириться,
Жаль, им не нужен покой...

Тут, на брегах у речушки
Видела Родину-мать,
Что у развалин избушки
Села одна горевать.

Я подошла, она глухо
Стукнула посох об пол.
Молвила тихо старуха
Сесть за дубовый мне стол.

"Сядь"- говорила- "спою я
Песню про храбрый народ,
Что защищаясь, воюя,
Плачет за каждый живот".

Я, повинуясь старухе,
Место свое заняла.
И среди пыли, разрухи
Та, свой рассказ начала.

***

Раньше, как не было моря,
Жили тут в дебрях тайги,
Смерти и жизни не споря,
Верные слуги мои.

Старшего звали Байкалом-
Грозный, могучий был сын.
Тигром с свирепым оскалом
В страх он вгонял всех один.

Впрочем, прошла его юность,
Взрослым и статным он стал
И, мудрецам повинуясь,
В жены он девицу взял...

Гордого, вольного рода
Дивный и яркий цветок,
Скрыл он жену от народа
В темный, глухой уголок.

В чащу лесную упрятал,
Терем высокий возвел,
Ноги осыпал ей златом
Смелый, богатый орел.

Долго прожили уж в чаще.
Дивный и яркий цветок
Стал увядать, и все чаще
Слезы мочили платок.

Ездил Байкал на охоту,
Дома жену оставлял,
И в одиночестве к року
Женский лишь вопль взывал.

Грозный Байкал не увидел
Грусти любимой жены.
Он по природе хоть лидер,
Женские ж тайны страшны.

Только жена, угасая,
Реками слез изошла.
Но незадолго до смерти
Дочку ему родила…

***

Рос луноокий ребенок.
Дом становился живей.
Было в ней мало силенок,
Много ж достойных идей.

Не по годам была мудрой,
Горы вместила добра
И не слыла безрассудной.
Звали ж ее Ангара.

Няньки все ей восхищались,
Прочили злато и дом.
Но из палат опасались
Выйти. Держали в резном
Тереме дочку Байкала,
И взаперти та взросла.
Песни народной не знала,
Дикою розой цвела…

***

Годы прошли, одинокой
Дочь у Байкала росла.
Бледной , как снег, синеокой
Смирная дева была.

Годы та гордая пава
В доме, темнице сродни,
Чувства, горящие лавой,
Скрыла от грозной родни.

В доме жила бы неплохо,
Если б не вечно одна.
Няньки сбежали дурехи-
Шла ей восьмая весна.

Лет с тех пор канул десяток,
Жить становилось грустней.
И в Рождество, миг колядок
Их обходили все дверь.

Ей в утешенье отец лишь
В горнице окна срубил
И на леса, реки, топи
Тихо глядеть разрешил…

***

Но вдруг волнами к Байкалу
Лодку одну принесло:
Вытканный парус на славу,
Мачта златая, весло...

Юноша тонкий с гуслями
Смело с Байкалом на "ты".
В шелке, с каменьев гроздями,
Очи- две наглых звезды.

Вроде купца из тех сказов,
Раньше читали что ей,
Вышел из лодки на берег
Статен и мил Енисей.

***

Девичье сердце забилось,
Будто очнувшись от сна.
Быстро та пава влюбилась,
И на душе вмиг весна.

Ходит с застенчивым видом,
Но не в домашнем, в парче.
В наскоро слугами сшитом
Платье, пушной епанче.

Смотрит на парня с гуслями
Смирная дочь Ангара.
Но уж косится глазами-
Хочет сбежать со двора.

Ночью бесшумно уж плачет,
Смотрит из окон на двор.
Ей испытать бы удачу,
Вызвать бы Бога на спор!

Дева на все бы решилась,
Лишь бы из дома уйти
И к дорогому уж другу
На разговор подойти.

***

Впрочем, обещан другой ей-
Местный воитель Иркут.
Сильный, умелый наездник
Взглядом свиреп, нравом крут.

Близок к Байкалу по мыслям,
Честен, но сам ей не мил.
Смелостью, голосом, песней
Ей Енисей угодил.

Отче Байкал это видит.
Мудрый и смелый он муж.
Хитрый побег уж предвидит-
К старой: "Любовь им разрушь!"

Старая ведьма лесная
Бедную смирную дочь,
Сборы в руке зажимая,
В башенку стала волочь.

***

Башенка длинная в небо
Каменной глыбою шла.
Ведьма не смотрит. Как млеко
Вкруг Ангары уже мгла.

Кружит близ башенки чайка,
Песни ей тихо поет,
Как по волнам ее стайка
К югу дорогу найдет.

И говорит ей о жизни,
Что развернулась внизу:
Об Енисее, Иркуте-
Всем, что творится в миру.

Песен не слышит старуха.
Чайка- пугливый народ-
Мечется, крыльями глухо
В стены той башенки бьет.

Дева боится ж едва ли,
Вверив судьбу гусляру.
Соколы в сказках спасали,
Ей же спастись б и к нему.

***

Ну а в хоромах Байкала
Мед разливался рекой.
Лишь Енисей у причала
Тихо поник головой.

Сзади пиры и забавы,
Он же на звезды глядит-
Видит хоть очи той павы,
Что в стенах башни сидит.

Долго он с ней не встречался
Взглядом случайным одним,
Ради него хоть остался
В стенах байкальских чужим…

***

Резко откуда-то сверху
Чайка упала навзничь,
Но распрямилась и кверху
Бросила горький свой клич.

К молодцу с просьбою грустной
Плачет, все горло дерет.
Голос осипший и грузный
Песню про ладу поет.

Понял гусляр птичье горе,
Пал на колени и в крик.
Лишь в голове тихим морем
Образ любимой возник.

Просит у темного неба
Наш Енисей все вернуть.
Гусли сжимает нелепо:
Время бы вспять повернуть.

Ветер ему не поможет,
Небо откажет вдвойне...
Только гусляр встрепенется,
Силу откроет в себе.

Ринется к милой на башню,
Старую ведьму сразив,
Дальше сквозь новую пашню
Вновь Ангару впечатлив.

***

Вроде все кончилось, только,
Знаешь, Байкал то не спит.
Пьяный, но с луком он стойко
Стрелы в бегущих разит.

Хмурый, грозится расправой.
Камень вдруг взял на плечо.
Быть перестала забавой
Кража. "Целуй горячо!"-
Всхлипнул гусляр своей паве.
Слившись их судьбы в одно,
Руки им галька и гравий,
Тело - рекой потекло.

Стал Енисей с Ангарою
Вмиг перекрёстком двух рек.
Брошенный камень горою
Сделал быстрее их бег.

Долго Байкал сокрушался,
Позже- сам стал он водой.
К рекам, озерам стекался,
Жаждущий люд наш простой.

Сказка ли явь, я лишь знаю,
Что без чистейшей воды,
Не было б жизни в том крае,
Здесь- не росли бы цветы.

Знаешь, такие легенды
Нравится людям слагать:
Бедных влюбленных в календы
Добрым словцом поминать.

Я же скажу, это правда.
Тонкий бесстрашный гусляр,
Бледная смелая лада
Жизни зажгли здесь пожар.

Встанешь, посмотришь по кругу-
В людях их храбрая кровь.
Сделай, поэт, мне услугу,
Сможешь- прославь их любовь!

***

Кончила старая песню,
Вторит небесный ей свод:
"Что же, пропела я с лестью
Песнь про великий народ?"

Дальше мне очередь к слову:
Нужно всю песнь записать,
Чтобы работу мне к сроку
Милой старушке отдать.

Скрип карандашный и перьев,
Застлан бумагой уж стол...
Слово одно из поверья-
В чем-то стройнее стал дом.

Строчка за строчкой-
Развалин больше не видно вокруг,
День встретит ночку
И полем станет заброшенный луг.

Песня поэта- лекарство.
Ею лишь земли живут.
Как пропоешь, так и паства
Определит себе путь.

Родина-мать головою
Тихо качнет мне и в смех.
Сходят морщины, не скрою,
Стала моложе на век.

Правое дело как зелье
Силу России дает
Очи раскрыть от похмелья
Горести, страха, забот.

Значит должно б нам стремиться
Больше работать и жить.
Если уж здесь нам родиться-
Родину нам обновить.

***

Ну а пока она тихо
Возле окошка сидит.
Конь распряженный так лихо
Топчет копытом, кипит
Кровь в напряжённых уж жилах.
Ходит по рекам табун
Красных и белых- ретивых,
Бьющих копытами грунт.

Это все прошлое наше,
Сбившись у этой воды
Перед глазами маячит,
Чтоб не забыли судьбы
Храброго, сильного рода,
Сложный, ухабистый путь,
Главную ценность- свободу,
Жизни прекрасную суть.

Может когда-то спою я
Песню про храбрый народ,
Что защищаясь, воюя,
Плачет за каждый живот...