Оркестр пустоты

Когда нибудь, пролистывая странички жизни назад, в свою двадцать первую весну, а может быть и в сорок пятый ноябрь, ты будешь с замиранием сердца вспоминать тот дождливый день, тогда казавшийся таким же, как и все остальные в старом настенном  календаре.

Обычная бессоница, монотонность каждого утра, безвкусный, но ставший терпимым великолепно отвратительный кофе, мрачные ухмылки - до невозможности избитая кривая,  количественно превосходящая геометрическая прогрессия унылых, прогнивающих субстанций, смело именующих себя людьми. А ты ведь наверняка так и не научился, не привык к их  всегда следующим точному расписанию изо дня в день, маниакальному распорядку в головах. Постоянно  раздражал порядок и алгоритм никогда не нарушаемой ими.... жизни? 


Закрываю глаза и вижу твою не то усмешку, не то отвратительную гримасу почти удивления. Но милый, почему же себя ты не причисляешь к этой толпе отчаянных? 



Холодные капли царапали белоснежную аристократическую кожу, скатываясь под рубашку и оставляя розоватые полосы на сгорбившейся спине. Сухой пепел отдавался противной ржавчиной на губах, словно специально напоминая, сколько уже  выкурил. Две пачки?  Три?  Не все ли равно. Серостью ночи пронзаешь своим взглядом небо, лениво откидывая мокрую челку со лба. В последнее время все труднее рассмотреть границу между радужкой и зрачком - темнота почти вытеснила тот самый цвет. ЕЁ любимый цвет. Говорила, что тонула в них, теряла себя, отправилась бы в ад за один только твой взгляд на неё. Внезапный смех заставил птиц резко сорваться с ледяных крыш многоэтажек. К  удивлению, ты узнаешь свой собственный, жутко хриплый голос, надрывающий связки. Да разве это была бы она, позволяя себе такую мерзкую, насквозь противно сладкую речь? Нет, её красноречивый взгляд, тихое слово, ломкая траектория продуманных движений, спокойный, оттого пугающий голос. Эта женщина не была мечтой, желанием глупого сердца либо любовью с первого взгляда. Он и сейчас с трудом сказал бы, что любил её. Но она была искрення. Ненавидела всей душой, злилась, вела себя как капризный ребёнок, а в следующую секунду была строгим, мудрым воплощением справедливости с безумно понимающими глазами. Она была ЕГО жизнью...

Зажмуренные веки резко распахиваются, и ты чувствуешь глухую боль на правом запястье. Будет ожог. Плевать. Медленно поднимаясь, наконец отрываешься от ледяных кирпичей лондонских лживых стен, лишь  создающих иллюзию тепла и уюта. Вот ты уже вновь бредешь между улицами, натыкаясь на тот самый переулок. Яркая вспышка, лужи крови, полный отчаяния крик -  оказывается, он был твоим. Три года прошло, а память удивительным образом научилась воспроизводить то, что никогда не умела прежде. И захлопнув дверь, ты лениво  бредешь на кухню, торопливо распахивая окно. Легкие видимо намеренно проигнорировали свежий воздух, окружающий тебя почти два с половиной часа. Но как объяснить им, что ты столько раз пытался избавиться от стойкого стального запаха железа, преследующего тебя с тех самых пор?

Когда нибудь ты снова научишься жить, и возможно найдется та самая, что суждена судьбой. Она тебя и спасёт по сценарию, верно?  Разве не так, черт возьми, во всех тех дурацких романах и фильмах, что она так любила читать?  Просто нужно пережить. Перетерпеть. Подождать, пока боль утихнет. Известный алгоритм, в который все слепо верят.

Осталось всего лишь перестать спать при распахнутых окнах, в надежде проснуться и сделать свой первый вдох без неё.