Вот она пришла Весна, как паранойя...

«Вот она пришла Весна, как паранойя…»
Н. Носков



Он пил ее по глоточку
 и продавал потихонечку,
и предавал по чуть-чуть…

А потом, ночью, опасливо озираясь по сторонам, боясь, кабы не увидели, где прячет он свое сокровище, свою музу, опускал руку в кувшин.
Сердце замирало от страха, когда рука скользила все дальше и дальше ко дну…Но тут пальцы предательски задрожали от волнения..Вот она…Его влага. На самом донышке.
Он столько лет пьет ее, а она все не кончается! Она знает, что нужна ему. Что он умрет без нее. Задохнется. Без глотка ее свежести. «Не вынесет эту беззвездную муку…»
-Зачем она ему? Вроде в жизни все « устаканилось»,приобрело какие-то устоявшиеся формы. Жена, дети, работа…И он счастлив. Ведь действительно счастлив! А все носится с этим кувшином!
Нет. Это какая-то навязчивая идея. Какое -то болезненное нежелание расстаться с прошлым. И смена сцен и сценариев не приносило облегчения.
И куда бы он ни ехал ,ни бежал, он всегда прихватывал с собой этот кувшин.
Бред…Он болен. Это ЕГО тайна. Его боль. Так-то надежнее.
Он взял кувшин и поплотнее завернул пробку.
-Пусть здесь сидит. Все, что от нее осталось. МОЯ…
Иногда Он себе казался героем Достоевского.У него была своя тайна. Болезненная, мучительная. Сродни какой-то наркозависимости.
Он тысячу раз прокручивал свой несостоявшийся сценарий.
А смогли бы они быть вместе? К чему это сослагательное наклонение?!
Он не знал. И ответа не было.
Он кричал этот вопрос в Небо. Но ответа не было! Он умел понимать и получать ответы. Он умел читать их и слышать. Но ОТВЕТА не было! А ждал ли он его?
Или опять игра? Он и сам не знал, что было настоящим. А что вымышленным.
Она, та, которая была закупоренной в его кувшине грез, всегда его проверяла. Она все проверяла. Она бросила его!
Он был на грани. Она предала его и тут же вышла замуж! Фальшивка! Столько лет страданий! Вот так –взять и вышвырнуть его из жизни!
Потом говорили, что она спивалась. И поделом ей. Ей не сиделось за- мужем. Первым, вторым, третьим…Сколько их было? Мужчины ее жизни.
А ведь не была потаскушкой. Он-то знал. Но как ему хотелось пришить ей вот этот ярлык! Прибить гвоздями на ее тупую голову. Куда она бежит? Что ищет? ДУРА! И он- ДУРАК!
И все ее кумиры…Они растерзали ее. Убили.
Этот умалишенный Смоктуновский, которого она боготворила. И Тарковский. Она задыхалась, забываясь вином и музыкой. И были другие, такие же вот ненормальные, которые шли за ней, пока не понимали, что все это мираж…И ее давно нет. И она давно уже не с ними. А где? Где-то там, на своем вираже.
Где-то там, куда звали ее Цеппелины или Макаревич в своей «Машине времени».
Она любила Рахманинова и сирень. А еще бедно-розовые пионы, и розовый дом, охваченный пламенем Заката. Дитя природы…
Он вспомнил свой шалаш, который он построил ради нее и жил там со своей собакой. Чтобы быть с нею рядом. Им никогда не давали быть рядом.
А с теми, другими- БУДЬ! Ну, почему?
Разве так было лучше? Нет, дело здесь не в этом! Она сама ушла! НО ПОЧЕМУ?
Ведь он знал, КАК она страдала! Она сама ему об этом говорила, когда они снова встретились. Через два года!
Наверное, этот сценарий жил в ней! Она его сама написала и всем щедро раздала роли. Какую же роль она отвела ему??!!
Ей нравилось страдать?
Она часто задавала ему вопрос. Это даже был не вопрос. Вопрос с готовым ответом. Первая любовь ОБЯЗАНА быть несчастной. ВСЕГДА. Она почему-то этому свято верила. Потому! Почему любовь должна быть несчастной?
Потому, что первая любовь всегда несчастна!
Она всегда была упряма! И никогда не слушала чужих мнений и советов. И только в этом случае. Она сама искала все больших подтверждений. И находила. И тупо соглашалась. Оправдывая свой страх…
Страх…
Вот оно что…Она просто боялась его потерять…Панически боялась. Что его отнимут. Его, ее любимого…
И решила. Что нужно это сделать самой. Чтобы не было так больно! Раз это предопределено!!!
Страх…Значит она его …любила. Так сильно любила…Так беззаветно, как ребенок, не отдавая себе отчета, за что и почему…Острая боль вцепилась в его сердце! Вот оно- ОСОЗНАНИЕ…Все так просто…
Он берег ее.
Тут вспомнилась лодка- баркас. На которой они возвращались из-за Волги. Шел дождь. И было холодно. Он кутал ее во что только мог и прижимал к себе.
И вдруг он так остро почувствовал этот запах ее волос. Ее тела. И это состояние счастья, неги и любви ко всему… стало таким пронзительным.
У него кружилась голова. Стало трудно дышать. Ему так захотелось поцеловать ее. Такую маленькую, прижавшуюся к нему. Он протянул руки.
-Боже! Он сойдет с ума!
Рядом с ним лежал все тот же кувшин.
-Надо избавиться от него! Сейчас же! Я больше так не могу.
И он пошел. Решительным и быстрым шагом. Куда? Он не думал. Отсюда. От себя. Ото всех. Просто идти. Куда угодно. Далеко.
Он шел. Сбивая ноги. Привычно. Просто шел. По шоссе. Мимо мчались машины. Шел. Долго. Молча . Один. Сколько он шел? Он не знал.
Сколько он прошел? Он не знал. Он устал. Он и хотел устать. Он хотел устать так, чтобы ни о чем не думалось. Чтобы хотелось элементарного. Спать. Есть. Простые желания. И простые мысли. Вот сейчас.
 Выброшу этот чертов кувшин.
 Ведьма! Выпила его всего. По капельке.
-Боже! Как я устал.
 Он сел у дороги.
Мимо пронеслась беленькая аккуратненькая машинка, подняв столп пыли.
Можно было уйти куда-нибудь с шоссе. Но ему не хотелось. Он сидел и слушал. Свое сердце. Он наблюдал. И показался себе он неким странником.
-Пить- губы зашевелились. Он бросил чужой взгляд на постылый кувшин.
Руки не слушались его приказа. Они виновато потянулись к кувшину. Окаянные. Пробка никак не открывалась.
-Зараза! Не жадничай! Сволочь! Дай мне пить!
И тут она послушно выскользнула из кувшина. Он задыхался. Только бы не пролить…Тут осталось то… на один глоток.
Жадный глаз опустился в кувшин. На самое дно.
На донышке серебрился души его живительный родничок.
-Нет…Я не буду залпом…Только губы смочить.
И тут он рванул к себе кувшин и опрокинул его в свой жадный рот.
Это был последний глоток. Он знал точно. Живительная влага.
Он закрыл глаза от внутреннего восторга.
И тут он ясно и четко услышал ее. Почувствовал ее. Ее прохладные, гибкие, детские пальчики на своих губах. А он целует их. Каждый… ее пальчик.
И лето…И их шалаш…И Волга, сверкающая на солнце сквозь сочную листву…
А впереди еще вся жизнь…
-Я сойду с ума!!!-раздался чей-то , не его крик.
Он вскочил. Не выпуская кувшин из рук. И побежал. Назад. Домой! Он бежал. Начался дождь. Сначала как-то робко, чтобы не мешать. Потом все сильней.
-Она любила дождь…- стучало в висках.
Вокзал. Электричка. Холодно. Очень холодно.
Его дом. Ну, наконец-то. Теплый свет задумавшихся окон на втором этаже.
Он вставил ключ в замок. Дверь не открывалась.
Он начал стучать. Исступленно. Кулаками.
В проеме двери показалось измученное ожиданием лицо жены.
-Что с тобой? Откуда ты такой?
Он попытался что-то ответить. Но губы не слушались. Они скривились в какой-то немыслимой гримасе.
-Ужинать будешь?
Он закрыл дверь в свой кабинет.
-А что это за кувшин?
-Не трожь!
Он выпрыгнул в коридор
- Не трогай. Это мое.
-Да никто и не трогает. Такое добро! Тебя завтра будить?
-Нет.
Он уселся на кровать. Весь в дорожной пыли. Тело ломило. Он почувствовал, что дрожит. Его знобило. Лихорадило. Это финал…
Потом он долго болел. И не хотел выздоравливать. Он бредил.
В голове проносились обрывки фраз, чей-то хохот, чей-то шепот, какие-то незнакомые голоса и звуки. Чужие запахи.
Он долго болел.
Болел и писал. Он не мог остановиться. Тело болело , а дух ликовал!
О, Муза!
Он слышал музыку…Новую музыку.
Она подарила ее ему…
9.05.2017.