Ведьме по нраву дело своё

Уже после многих часов, детишки страшно устали.
А сквозь кроны деревьев, огоньки лишь мерцали.
Скрипели качаясь вековые стволы, в тиши мрака.
Скреблось и охало, кричала сова и завыла собака!

И потемнело чёрное небо, да словно орган гудел лес.
С небес рухнули хляби, молниями дирижировал Бес.
Стрелы их убить норовили, уши заложив оглушило.
Силу гроза показала, сопротивление мигом сковала!

Детишки обнявшись, забились в клубочек под елью.
Были осыпаемы градом шишек, и хвоинок метелью.
Жуть как страшно, они боялись, да век не сомкнули.
К утру лишь затихла гроза, уже к полудню очнулись!

Сестрёнка с братишкой играясь в леса чащу попали.
Их долго лесом искали-кричали, да устав перестали.
А смирившись решили, малым в чащобе не выжить.
За упокой свечи жгли, плакали, страстно молились!

Тем временем, желая выбраться, дети далее уходили.
Питались леса дарами, пили с ручья, надеждою жили.
Лес, становился диковенней, уродливей да страшней.
Уж птиц не было слышно, лес вымер, не стало зверей!

Лишь чёрный ворон над ними кружа, каркал гортанно.
Детки боялись его, он то ли смеялся, ругался ли бранно?
Вдруг закончился лес, и кочками забрели дети в болото.
Хлюпало и пузырилось, выйти до ночи была им забота!

Уже во тьмах, увидав огонёк средь болот подивились.
Чуя спасение, силы поcледние приложив, добрались.
Светилось оконце в избе, дверь приглашая скрипела.
Холодного неба холодные звёзды, и это всё очертело!

И детки вошли постучав, сочувствие надеясь сыскать.
В свете лучины чадящей, замерли увидав, не убежать.
А персонаж словно из сказки, и недобрых глаз взгляд.
Злая, кривая старуха, что то шептала, творила обряд!

В крупных морщинах лицо, кожа пепла цвета серей.
Подобно старому дереву, сухие руки, пальцы грубей.
Сквозь плоть гниющей ноги, в трещинах серая кость.
Непередоваемый смрад ощущали, всяк новый гость!

Словно каркая, старуха вещала, тыча пальцем детей.
Трепетали лохмотья одежды, уже рассыпаясь на ней.
Ковыляла споро старуха, под казаном огонь развела.
Против воли сестра, братцу забратся в него помогла!

Уж и вода закипала, пузырилась, вот забила ключём.
Колдунья что то бросала, управляясь водой, и огнём.
Друг на друга смотрели, не шевельнуться не молвить.
А на запах нечесть сбиралась, пропустить боясь вече!

Тут на голову малыша ворон сел, и склевав левый глаз.
Торжеству возвестила начало, радуя нечесть всю в раз.
Болото пошло пузырями, с глубин жертв кости подняв.
Кому из нечести мясо досталось, кому кость обглодать!

А старуха же варево зачерпнув, влила кипяток деве в рот.
Разом забились в конвульсиях обе, и почернел небес свод.
Гуляло волною болото, мерзкий запах похожий на рвоту.
Дождь из мышей над избушкой, и хором орали лягушки!

Сущность колдуньи в девочку перешла, старуха же умерла.
Нечесть радосно ликовала, уж вновь эра бесмертия начата.
В новом облике зло, поедало прихлёбывая, обжигалось оно.
Праздник к концу, дел за версту, ведьме по нраву дело своё!
                * * * 
И не раз мать и отец детишек, проклинали беспечность свою.
Более счастьем Бог не дарил, им сполна было дадено на веку.
Тешила мысль, им место в Раю, глядя в икону зажигали свечу.
А говорят всем на беду, тут и там пропадать стали дети в лесу!