Джаз про запас. Профессор Анатолий Соловьёв

Уходит поколение, отстоявшее страну в военные сороковые-роковые. Следующее за ними, своими героическими отцами и матерями – дети войны. Им сейчас уже немало лет – семьдесят, за-семьдесят и больше, только души, опаленные войной, как время показало, оказались, как у отцов – крепче стали. Может от того, что отцы и матери будто передали им свои недожитые в войну жизни, дети войны наделены повышенной прочностью жизненных сил?

Кто мог предполагать, что самые тяжкие испытания выпадут поколению детей войны в наши дни, на сломе эпох? Подмена понятий и уничтожение прежней шкалы ценностей, с которой выиграли войну отцы и выжили в тылу с детьми матери, оказались страшнее бомбежек и физического голода. Дети войны, наученные родителями идти по жизни прямыми путями, сегодня задаются вопросом: что после нас?

Профессор Соловьев Анатолий Егорович, доктор медицинских наук, заведующей кафедрой детской хирургии Рязанского медицинского университета имени И.П. Павлова – светило мировой медицинской науки. Десятки научных статей и фундаментальные учебники, на которые будут опираться в своей работе будущие хирурги, плановые операции – это будни, из которых складывается сегодняшняя жизнь профессора Соловьева.

Но есть такие случаи, называемые «из ряда - вон», остающиеся в истории медицины и составляющие ее славу. Сигнал SOS пришел, как всегда, неожиданно. Профессора Соловьева пригласили сирийские коллеги проконсультировать ребенка с очень тяжелой врожденной патологией жизненно важных органов. В предварительных заключениях медиков прорисовывалась картина совершенно безнадежная: ребенка возили по всему миру – в Израиль, Германию, Соединенные Штаты, везде признав «отказным». Профессор Соловьев вылетел в Дамаск и за неделю провел несколько операций. У родителей появилась надежда, у сирийских врачей – благоговение перед российским светилом медицинской науки. Поставил этот случай в разряд «из ряда – вон» телефонный звонок из Сирии много лет спустя, когда тот, «безнадежный» ребенок достиг призывного возраста. Его родители решили посоветоваться с доктором, может ли их мальчик служить в армии? Как говорится, no comments.

Профессор Соловьев – личность незаурядная во всех отношениях. С какой стороны не подойди – феномен. В студенческие годы, «оттепельные» 60-е Анатолий Соловьев, студент лечебного факультета, руководил студенческим эстрадным ансамблем – джаз бэндом, профессиональным коллективом, известным не только в Рязани. Кто в те годы не был молод, тому не понять, чем тогда для молодежи был джаз – светом, воздухом, весенним ветром. Послевоенное поколение юных – счастливцы, энтузиасты, мечтающие о «голубых городах, у которых названия нет». Наделенные огромным запасом жизненных сил и желаний, дети войны вступили в свою взрослость по-хозяйски, дерзая превзойти и обогнать ранее достигнутое. Дети своих родителей с детства учились побеждать. От родителей брали это главное в жизни умение.

Соловьеву Анатолию Егоровичу выпала доля родиться накануне войны в 1939 году. Отцовскую жизнь под Курской дугой сожрала война, мать работала санитаркой в госпитале. Самое уважительное отношение к младшему персоналу было вызвано не столько удерживанием на рабочих местах женщин, от чьего медицинского ухода зависела часто жизнь больных и раненых, сколько общепринятой в те времена санитарской материнской ласковостью в адрес всех, оказавшихся на больничной койке.

Равнины Захаровского района, откуда родом А.Е. Соловьев – рязанская глубинка. Село Зимино, совсем недалеко от Плахино – знаменитой родины Александра Васильевича Александрова – автора легендарной песни «Священная война». Из тех, военных лет растет характер доктора Соловьева, заслуг, званий и наград которого не счесть. Вопрос в семье не стоял, кем быть, жизнь сама распорядилась. Было в семье Соловьевых две традиции: отец был отменным баянистом и лечили душу заливистые баянные переборы не хуже медикаментов, а материнское звание известно – санитарочка.

Поддерживать семейную традицию – дело святое. В Рязани Толик Соловьев обучался по классу баяна у преподавателя Вышеславцевой в ДМШ №1. Музыкальные знания, полученные в музыкальной школе, стали основной музыкальной платформой, от которой отбыл в большую жизнь, которую смело можно назвать медицинско-музыкальным рейсом, Анатолий Соловьев.

Музыка – любовь моя, а дело жизни – хирургия. Лечебный факультет Рязанского медицинского института в конце 50-х был единственным и славился профессурой с мировыми именами. Это время было заряжено гражданским оптимизмом, как никакое другое. Дети поколения победителей умели радоваться жизни, за всех, кто не вернулся из боя: прорывы в науке, полеты в космос, «оттепель» с ее человеческим участием во всем, что душу делает крылатой.

Молодость конца 50-х начала 60-х звучала новыми ритмами. Популярные мелодии «Серенады Солнечной долины» с участием оркестра Гленна Миллера были светом и воздухом. Зарубежные «серенады» и лучший отечественный репертуар окрыляли – Анатолий Соловьев возглавил студенческий эстрадный оркестр – jazz band. Параллельно с занятиями в анатомичке, латынью и медицинской практикой создаются музыкальные аранжировки и случаются выступления в разных музыкальных амплуа – аккордеониста, контрабасиста, кларнетиста, баритона. Жизнь протекала в двух параллельных руслах: «Тихо! Идет операция!» и «Тихо! Идет репетиция!»

Играли много и везде. Репертуар был популярный и разнообразный: «Серенада Солнечной долины», полные музыкальный треки фильмов «Карнавальная ночь» и «Дети капитана Гранта». Музыка задавала тон «оттепельным» временам, но по-прежнему административно жестким, даже в чем-то нетерпимым.

Джазу доставалось по полной! Он «ломал» строй, «отбивался от рук», как говорили на партийных и комсомольских собраниях. Но «живяк» снова брал свое, стоило случиться студенческому вечеру: «Анатолий! Давай!» И они давали гармоническое мужское и женское ансамблевое многоголосие, музыкальный драйв, по-комсомольски азартно, по-американски свингово: «Даешь Рязани джаз!» «Верхи» на время сдавались, рекомендуя студенткам прикрыть декольтированные плечи.

Война оставила много сирот. Были они и среди студентов меда, оставшихся без отцов-матерей, без поддержки родственников. Студенты бэнда разбивались на группы, играли для заработка: на свадьбах, случалось, и в ресторанах. Вполне профессиональная жизнь получалась, не только студенты медики играли в бэнде, кадеты военно-оркестровой службы рязанских военных училищ, иногородние из Липецка и Воронежа.

И что бы там ни говорили, как ни ругали, «в глаза» и «за глаза», а бэнд жил – выступали на демонстрациях 1 мая и 7 ноября, на КВН-ах, соперничая с радио институтским эстрадным оркестром под руководством Лукьянова, отстаивали честь института на смотрах художественной самодеятельности. «…И хорошее настроение не покинет больше вас!», оставляли про запас, чтобы с этим вернуться к любимой медицинской практике.

Хорошее настроение задавало тон в поездках на Целину. Соловьев А.Е. – лидер бэнда, отличник учебы был назначен распоряжением ЦК комсомола Главным врачом Всесоюзного целинного студенческого отряда. Как в захаровском детстве, баян через плечо: «Поехали!» Случалось, не раз студентам ездить и в колхозы, снова выручал баян: «Легко на сердце от песни веселой!»

Бэнд в Рязани принимали, как сложившийся профессиональный коллектив. Выступали в Рязанском музыкальном училище, которое тогда, в 60-е располагалось напротив кинотеатра «Родина» на улице Ленина. Играли в филармонии, сидя на профессиональных подставках, оставшихся после выступления Эдди Рознера. Были настоящие афиши и билеты, полный зрительный зал и знакомое: «Анатолий! Давай!» Со сцены в зал летели убаюкивающие бдительность партийного начальства звуки «Колыбельной»: «Спи, дочурка, баюшки, бай-бай». Записались на Всесоюзном радио в Москве (запись сохранилась в фондах рязанского радио), но с партийных трибун по-прежнему строго звучало: «Нужен ли джаз?»

Два крыла – музыка и медицина, без них полетного равновесия нет, несли по жизни Анатолия Егоровича Соловьева. Даром что ли фамилия такая дается? Выпускник РМИ, лейтенант запаса врач Соловьев, джаз взял с собой в жизнь про запас. Следующие 10 лет работал в детском хирургическом отделении больницы имени Семашко, где врач Широков был большим любителем музыки и набирал сестер в том числе и по умению играть на духовых инструментах. Но то ли музыкальной ква-лификации было маловато, то ли репетиционного энтузиазма недоставало, «квакушки» долго не удержались в музыкальной истории больницы – сгинули. Потом еще 10 лет доктор Соловьев работал в 10-й городской. В 1984 году пришло приглашение возглавить кафедру детской хирургии в Запорожье.

Еще 31 год отдан медицинской науке и практике. Но профессора Соловьева не исправить! Как жить без второго крыла? Баян Weltmeister через плечо и… на сцену, маэстро! Так Запорожье услышало ансамбль баянистов в составе 15 человек, в котором профессор Соловьев выступал перед студентами без тени сомнения: богу – богову, кесарю – кесарево. Только сердце тосковало по захаровским равнинам, хотя и запорожские степи ничем не хуже. Зычные украинские коломыйки, да гаьвки, до которых охочи голосистые запорожцы, «размовлял» доктор Соловьев захаровскими баянными страданиями с мастерским «перебором». На концертах и застольях вместе пели «Ой, пид го-о-рою!»

Вернулись в Рязань. Не узнали ее поначалу, будто подменили: провинциального застенчивого шарма - как не бывало, но надо привыкать. Заведующий кафедрой детской хирургии РМУ им. И.П. Павлова профессор Соловьев А.Е. сегодня живет по законам медицинской науки, не переставая задавать себе главный вопрос: «А что после нас?» В ответ звучат стихи его дочери, врача и известной поэтессы Татьяны Бочаровой :

Где ветер, заплутав с разгула,

Сплетает травы в тетиву,

Во мгле речушка утонула

И пьет из неба синеву.

Одухотворенная сила поэтических строф знает свой исток – захаровская глубинка и замечательные люди, живущие на своей земле по своим человеческим законам.