Я иду искать

3:00 a.m.

 Раз-два-три-четыре-пять. Я иду искать. Кто не спрятался - я не виноват. Кто за мной стоит - тому пять конов водить.

…………………………………………………………………………………………………………………

 В пыльном коридоре - никого. Как всегда, все успели попрятаться. Как всегда, я найду их.
 
 Пожалуй, они в гостиной. Тихо открою дверь и погляжу в щелку.
 Ну, конечно. Они опять здесь. На рваном засаленном диване рассиживается мужчина в идеальном малиновом костюме и рубашке, пуговицы которой вот-вот лопнут под давлением выпирающего живота. Лопнут, и комната тут же наполнится горячим смрадным жиром. Мужчина аппетитным взглядом впивается в толстый кошелек и, облизываясь, пересчитывает украденные двумя часами раньше купюры. Сейчас он заметит меня и мигом спрячет свою добычу. А затем соберет воедино свое растекающееся тело и поволочет его в церковь, где станет молиться Богу о спасении своей заплывшей жиром души.

 Туки-туки.

 Знакомая музыка. Еще один!.. К окну, выходящему на бодрствующий ночной город с мертвыми улицами, придвинут черный лакированный рояль. Он поет сердцем молодого человека, почти юноши, захлебывающегося слезами и лунным светом. Благоговейно трясущиеся пальцы впиваются в клавиши и вместе с музыкой сосут из них счастье. Они доверяют друг другу, как два старых, закадычных товарища, все, что днем безмятежно покоится на их изможденных сердцах. Они целуются душами взасос. Но я, как всегда, нарушу эти минутные ночные часы их совместного блаженства. Увидев меня, он втягивает внутрь себя слезы, в последний раз горячо целует пальцами клавиши рыдающего друга и с каторжным видом выныривает из озера лунного света. Туго завязывает галстук, берет в руки кожаный портфель, напичканный бумагами и идет к дверям. Я догадываюсь, куда он направится. В офис к своему отцу-юристу, никогда не умевшему внимать музыке. Запрется в душном кабинете и зароется в сугробах ненавидимых им бумаг, исписанных безвкусными цифрами и пустыми словами.
 
Тук-тук-тук. Двое уже найдены.

Кто же спрятался в ванной?
Оттуда доносятся звуки, похожие на возгласы из фильмов ужасов. Я слышу их уже которую ночь подряд. Сквозь дверную щель я вижу девушку лет шестнадцати, скорчившуюся над унитазом и выворачивающую наизнанку свои изнуренные кости. Сейчас она доблюет свой ужин, а после с трудом встанет и, увидев меня, размажет по лицу потекшую тушь. Шатаясь, побежит стучаться. Я протяну ей дольку шоколада, а она, жадно впиваясь в нее оголодавшим взглядом, робко улыбнется и скажет, что не уже поела.

 Девушка растаяла. Иду в спальню.
 Сквозь тьму разглядываю очертания кровати. От нее исходит бледный свет, просачивающийся сквозь одеяло, натянутое на чье-то тело с головой. Это тело парня лет четырнадцати, глядящего в экран ноутбука и жмурящегося от его слепящего света. Которую ночь подряд он не вылезает с ее страницы, любуется ее фотографиями. Минутой позже он наберет сообщение: «Ты мне нравишься. Давай узнаем друг друга поближе?» Наведет курсор на кнопку «Отправить». Горящее сердце с визгом замечется в его конвульсирующей груди, пытаясь потушить пламя и поджигая все на своем пути. Охваченный страхом сгореть в пожаре, он стирает сообщение и горьким и любящим взглядом снова въедается в ее фотографии. Я подойду, одерну одеяло. Он сей же миг захлопнет ноутбук и, постучавшись, направится в школу, где его уже поджидает компания друзей-мальчишек. Она пройдет мимо, и он в унисон приятелям публично назовет ее шкурой и с больным сердцем посмеется ей вслед. Хорошо быть самым популярным в школе.

 Через картонную стену из соседней комнаты доносятся прерывистые стоны и оханья. Это они. Бегу туда, едва ощутимо просачиваюсь через дверь и предстаю перед знакомой сценой. Сегодня им посчастливилось, и я не застал их в неловком положении. Теперь они лежат, обнимаясь настолько крепко, что их тела начинают медленно диффундировать, и, если они пролежат в таком положении еще насколько часов, их будет не отодрать друг от друга. Но я знаю. Им не удастся пробыть здесь долго. Им: мужчине лет под сорок пять с пепельной проседью в бороде и двадцатидвухлетней красавице. Они прекрасно понимают, что их счастье не создано для того, чтобы быть бесконечным, и вместе с любовью и страстью из тела в тело вытекает ноющая, жгучая боль.

 Нашел, нашел, опять я вас нашел! Туки-туки. Отлепляйтесь друг от друга, впопыхах натягивайте одежду на ваши обесстыженные тела, стучитесь и возвращайтесь на свои места. Ты - езжай домой, обними жену (но не так страстно и крепко, как мгновением раньше обнимал свою красавицу), поиграй с детьми и скажи им, что никого любимее и роднее их не существует в твоей жизни. А ты - переодевайся в свое красное платье с декольте размера XS, выбегай в подъезд и лови очередного клиента. Прильни к нему пышной, почти обнаженной грудью, шепни ему в ухо: «Для тебя за полцены»…
 Тепер твоя встреча с тем, кому ты еще способна отдаваться не телом, а душой и сердцем, будет нескорой. Ведь, согласись, нельзя же каждую вторую неделю разъезжать по командировкам?..

 Где же еще один?.. Неужели..? А! Слава Богу, он все еще здесь! Он настолько осунулся и побледнел, что я едва заметил его. А может, он уже наполовину ТАМ. Он глядит ТУДА, и звезды отражаются в его добрых, тоскливо улыбающихся глазах. Он стоит на коленях, обратив лысую голову небесам и молясь Богу. «Не дай им умереть с голоду. Не дай им долго плакать обо мне…!» - доносится его мягкий шепот.
 Вот и все. Он заметил меня. Сейчас он вытрет слезы и вернется обратно, на свою больничную койку. К нему в палату придут жена и трое детей. Старшая дочь и жена не смогут сдержать своих чувств и станут тихо и горько всхлипывать. А он прижмет их к груди и насколько сможет ободрительным тоном произнесет: «Ничего… ничего, мои милые! Я еще всех вас переживу!»… В то время как рак будет беспощадно пожирать изнутри его обессиленное, полумертвое тело.
 
 Надеюсь, он усеет добежать до больницы.

 Кажется, всех нашел.

 Или нет.

 Откуда смех? Откуда визги?
 Наверное, с улицы.

 Ну, конечно.
 За то время, что они прячутся по ночам здесь, им удалось хорошо сдружится. Умильная картина! Пятилетняя босая девочка с пронзительным визгом бежит через всю площадку, по пути забираясь на горку и скатываясь с нее. Бежит так, что пятки сверкают. Так, что вот-вот взлетит самолетом в воздух.
 За ней гонится рослый худощавый парень лет шестнадцати, одетый в серые шорты и рваную рубашонку с короткими рукавами.
 Умильная картина! Пусть побегают немного. А потом я найду их. Девочка заплачет. Беззвучно заплачет, не по-детски. Постучится, повернет за угол, сядет в свое инвалидное кресло. Уедет.
 А парень? Как только постучится, он перестанет быть шестнадцатилетним парнем. Сначала с его лица сдует все веснушки, кляксами рассыпанные по вздернутому носу и румяным щекам. Затем кожа съежится в глубокие морщины. Рыжие кучерявые волосы станут жидкими, поседеют и покинут пожелтевшее темя. Он обопрется на палку и медленно, с трудом пойдет к себе домой. Дома сядет в колючее кресло, заварит чаю и достанет обветшалые фотокарточки. И сквозь слезы будет смотреть на черно-белые снимки с изображенным на них юношей. Юношей шестнадцати лет. Юношей, одетым в гимнастерку с погонами, с пилоткой на курчавой рыжей голове.

…………………………………………………………………………………………………………………

 Теперь точно все. Дом мертв. Мертва площадка у дома. А мне пора в следующий. Если я не найду остальных, их демоны зарежут меня следующей ночью.
 
 …Я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват.