Поэты о Белой Гвардии. Продолжение

Поэты современные с 60-х гг XX в  и  XXI века
 
Зачем была зачёркнута страница
Поэзии гражданской лет войны?
Открой её! Там звуки, думы, лица,
Тоска, страдания заключены.

Читай! Оставили поэты
Неизгладимый золотой свой след.
В нём  дым сражений, долг с мечтой воспетой
И отблеск потускневших эполет.

О, сколько юных, благородных, смелых
Ушли по зову сердца воевать!
И скольких расстреляли белых,
И родина их стала забывать.

Ушедшие в изгнанье не забыли
Её вдали, в чужом краю
И, словно девушку, любили
Отчизну светлую свою
Поэтам Белой Гвардии,
Татьяна Буевич, СтихиРУ
                ***


Николай Колесников (р.196.?)

Строгие лица, суровые взгляды
Верно хранит потемневшее фото.
Под фотографией надпись: «Солдаты
Первого – Ледяного – Похода».

Что вы любили, за что умирали,
Подвиг свой ради чего совершили,
Где та Отчизна, что вы защищали,
Кто вам положит цветы на могилы?

Время стирает надгробные даты,
Страшную память двадцатого года.
Помните, Русские, были Солдаты
Первого – Ледяного – Похода.

Те, кто своей драгоценною кровью.
Землю родную от скверны отмыли,
Верой, страданиями и любовью
Общенародный грех искупили,

Не поклонились преступным кумирам,
Свято служили высокой идее.
Битва затихла, покойтесь же с миром,
Белые Рыцари Русской Вандеи!
"Строгие лица, суровые взгляды...",19..

***
Нас собирает в рати на битву
Белой России тревожный зов.
Боже Всесильный, услыши молитву!
Мы – крестоносцы последних веков!

К бою! Взметнулись штыки и знамёна,
Ярко пылают за нами мосты,
Мы не отступим, мы – рыцари Трона,
Намертво вшиты в шинели кресты!

Вождь наш Державный пленен и расстрелян,
Не торопитесь торжествовать!
Забрать Царя у нас захотели? –
Попробуйте солнце с неба сорвать!

Животворящим солнцем в синем –
Сияет вера наша в Христа.
Мы золотые погоны не снимем,
Русь Православная – наша мечта!

Светлая Русь звездою -
Путь нам укажет в трудной борьбе.
Пядь за пядью, версту за верстою
Родину мы возвращаем себе!
"Нас собирает в рати на битву...", 19..

***
Добровольчество высокое,
Царства Белого воители,
Ваше рубище убогое,
Ваши выцветшие кители,
Плечи золотопогонные,
Груди, шеи крестоносные –
Всё родимое, исконное,
Нерушимое и грозное.
На знамёнах вязью вышито:
«Покаяние» - не «мщение».
Офицерство – значит рыцарство,
Добровольное мучение.
Волей Бога Вседержителя
Званье это вам присвоено,
Чтобы были искупители –
Ледяных Походов Воины.
Все кошмары века скорбного –
Претерпели – все лишения!
Нет в истории подобного –
Белой Гвардии – служения!
19..?

***
На горизонте застыла
Крымского берега нить,
Нам не уйти от могилы,
Родины нам не сменить.

Слишком неравные силы,
Сбит наш последний заслон,
Воет протяжно "Корнилов",
Словно страдающий слон.

Мрачное Черное море,
Бешено ломит в висках.
Ждут нас лишенья и горе
В мертвых турецких песках.

Берег полоскою узкой,
Чайки прощально кружат.
Счастливы те, кто под Курском
В братских могилах лежат.

Тряпки в запекшейся крови,
Груда израненных тел –
Тех, кто в тифозном Ростове
Сдаться врагу не хотел.

Тем, кто в февральской метели
Шли на Чонгарскую гать
Под пулеметные трели,
Незачем больше страдать.

Павшему под Полтавой
Замертво в мятый ковыль
Не разделить нашу славу,
Галлиполийскую быль.

В мерзлых Юшуньских окопах,
В гиблых Задонских степях,
В древних стенах Перекопа
Наши товарищи спят…

Голос погибшего брата –
Галлиполийская весть.
Высшая наша награда:
Черный эмалевый крест.
19..?

***
Налей в бокал, осталось нам недолго,
Часы двенадцать скоро отстучат.
Ты помнишь, юнкер: осень, пристань, Волга,
Толпа безумных, воющих солдат?

Ты вспомни, как заколот был штыками
Полковник с крестиком Георгия в руке;
Он перед тем, как умереть под сапогами,
Молился, корчась в муках на песке.

Ты помнишь, как затем мы отступали,
Оставив с верстами надежды позади,
Как наши кони от мороза пали;
Лед на земле, лед в небе, лед в груди.

Мы не сдавались, жизнь на жизнь меняли,
Тела товарищей погибших для волков
В забытой Богом тундре оставляли,
Где миражом полярным хлеб и кров.

Река могучая из сотен, тысяч капель,
Ничто нас не могло остановить!
Последняя победа, мертвый Каппель…
Ты помнишь, юнкер? Ты не мог забыть!

Нам ни пурга, ни пушки не преграда,
За нами смерть, как верный пес, идет.
Пускай мы не дошли до Петрограда,
За Русь, за Храм, за Стяг Святой, вперед!

Ты помнишь, как поникли наши взоры,
Какое горе было в мыслях и речах,
Когда чумы страшнее, хуже мора
Пришло известие в наш стан: погиб Колчак.

Слова, награды, слава — все поблекло,
И мы, не в силах уж позора снесть,
Рванулись в волочаевское пекло
Кресты березовые добывать, спасая честь.

Снега от крови русской заалели,
Герой Молчанов за собой увлек
В последний бой. Мы в нем дотла сгорели.
Крепитесь, господа, конец уж недалек.

Что дальше? Океан, надменная Европа,
Княгини-гувернантки, генералы-кучера;
Ничтожна гордость, безполезна злоба,
Безцельно завтра и безсмысленно вчера.

Что нам осталось? Лишь воспоминанья,
Та сладостная, предвоенная весна,
Погибшая любовь и пьяные стенанья,
Да на потертых френчах ордена…

N.B. Последние слова Каппеля: «Помните и знайте, что я любил Россию… Я любил Вас… и смертью своей среди Ваших рядов доказал это…»
 © Николай Колесников, г. Братск



Виктор Дзансолов (р. 1960 ?)

ГЕНЕРАЛ КАППЕЛЬ

Благородною костью Господь одарил,
Русской крови дал несколько капель,
Он с бамбуковой тростью в атаку ходил,
Дикий ужас и страх на врагов наводил,
Генерал по фамилии Каппель.

Сколько звезд над могилой героя - не 
счесть Дети Авеля - радуйтесь свету!
Эти звезды в его зажигаются честь,
Так Господь награждает за доблесть и честь,
Прославляет приверженных Свету.
19..

Леонид  Дербенёв (1931 -  1985)

ПОХОРОНЫ ЮНКЕРА

Вверху дрожит от ужаса заря,
Внизу матрос играет на гармошке.
Прощай мой юнкер, павший за Царя,
Прощай, жених, прощай, мой свет в окошке!
Дрожит заря, и я томлюсь от слёз.
И, отпевая честь и славу нашу,
Наяривает "Яблочко" матрос,
И на святых могилах бесы пляшут.
Пустая яма и земли сугроб,
И ничего никто спасти не в силах.
И головой я колочусь о гроб.
А, может быть, не я, а вся Россия!

Ещё узнаем мы большевика,
Ещё не раз, Россия, ты заплачешь!
И содрогнутся прежние века,
Когда увидят, сколько ты заплатишь!
Припев:
Никто не поднимет флаги,
Не лягут на гроб цветы.
О, если бы все присяге
Были верны, как ты!

Над кладбищем крик вороний,
И тучи черным-черны.
О, если бы все короне
Были, как ты, верны!
19..


Михаил Звездинский (р.1945):

ПОРУЧИК ГОЛИЦЫН

Четвертые сутки пылают станицы,
По Дону гуляет большая война,
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина!

А где-то их тройки проносятся к “Яру”,
Луна равнодушная смотрит им вслед.
А в комнатах наших сидят комиссары,
И девочек наших ведут в кабинет.

Мы сумрачным Доном идем эскадроном,
Так благослови нас, Россия-страна!
Корнет Оболенский, раздайте патроны,
Поручик Голицын, надеть ордена!

Ведь завтра под утро на красную сволочь
Развернутой лавой пойдет эскадрон,
Спустилась на Родину черная полночь,
Сверкают лишь звездочки наших погон.

За павших друзей, за поруганный кров наш,
За все комиссарам заплатим сполна,
Поручик Голицын, к атаке готовьтесь,
Корнет Оболенский, седлайте коня!

А воздух Отчизны прозрачный и синий,
Да горькая пыль деревенских дорог,
Они за Россию, и мы за Россию,
Корнет Оболенский, так с кем же наш Бог?

Мелькают Арбатом знакомые лица,
Хмельные цыганки приходят во снах,
За что же мы, дрались поручик Голицын,
И что теперь толку в твоих орденах?

Напрасно невесты нас ждут в Петербурге,
И ночи в собранье, увы, не для нас,
Теперь за спиною окопы и вьюги,
Оставлены нами и Крым, и Кавказ.

Над нами кружат черно-красные птицы,
Три года прошли, как безрадостный сон.
Оставьте надежды, поручик Голицын,
В стволе остается последний патрон.

А утром, как прежде, забрезжило солнце,
Корабль “Император” застыл, как стрела,
Поручик Голицын, быть может, вернемся,
К чему нам, поручик, чужая страна?

Подрублены корни, разграблены гнезда,
И наших любимых давно уже нет.
Поручик, на Родину мы не вернемся,
Встает над Россией кровавый рассвет.
1961
Впервые романс появился в 1977-78 годах.
Прозвучал он в исполнении Аркадия Северного.

***
Поручик Голицын
Обработка Жанны Бичевской

Четвертые сутки пылает станица.
Потеет дождями донская весна.
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.

Над Доном угрюмым ведем эскадроны,-
Нас благословляет Россия-страна
Поручик Голицын, раздайте патроны,
Корнет Оболенский, седлайте коня.

Мелькают Арбатом знакомые лица,
Шальная цыганка проносится в снах...
Все будет прекрасно, поручик Голицын -
За все тот, кто должен, получит сполна.

А где-то ведь рядом проносятся тройки.
Увы, мы не знаем, в чем наша вина.
Поручик Голицын, так будьте же стойки,
Корнет Оболенский, налейте вина.

Ах, русское солнце, великое солнце!
Уж не изменить нам курс корабля...
Поручик Голицын, а может, вернемся,
Зачем нам, дружище чужая земля?

Четвертые сутки пылают станицы,
Потеет дождями донская весна.
Всем бросить патроны, уж скоро граница,
А всем офицерам надеть ордена!

1989  Историю песни см. Георгий Гончаренко (Юрий Галич)
www.liveinternet.ru  и др. информация в Интернет.


Владимир Высоцкий (1938 - 1980):

ОПЛАВЛЯЮТСЯ СВЕЧИ

Оплавляются свечи
На старинный паркет,
И стекает на плечи
Серебро с эполет.
Как в агонии бродит
Золотое вино...
Все былое уходит, -
Что придет - все равно.

И, в предсмертном томленье
Озираясь назад,
Убегают олени,
Нарываясь на залп.
Кто-то дуло наводит
На невинную грудь...
Все былое уходит, -
Пусть придет что-нибудь.

Кто-то злой и умелый,
Веселясь, наугад
Мечет острые стрелы
В воспаленный закат.
Слышно в буре мелодий
Повторение нот...
Пусть былое уходит, -
Пусть придет что придет.
1972
Из кинофильма "Дела давно минувших дней",
режиссер-постановщик Владимир Шредель


Юрий Борисов (1944 -  1990)

БЕЛАЯ ПЕСНЯ

Все теперь против нас, будто мы и креста не носили.
Словно аспиды мы басурманской крови,
Даже места нам нет в ошалевшей от горя России,
 И Господь нас не слышит - зови не зови.

 Вот уж год мы не спим, под мундирами прячем обиду,
 Ждем холопскую пулю пониже петлиц.
 Вот уж год, как Тобольск отзвонил по царю панихиду,
 И предали анафеме души убийц.

 И не Бог и не царь, и не боль и не совесть,
 Все им "тюрьмы долой" да "пожар до небес".
 И судьба нам читать эту страшную повесть
 В воспаленных глазах матерей да невест.

 И глядят нам во след они долго в безмолвном укоре,
 Как покинутый дом на дорогу из тьмы.
 Отступать дальше некуда - сзади Японское море,
 Здесь кончается наша Россия и мы.

 В красном Питере кружится, бесится белая вьюга,
 Белый иней по стенам московских церквей,
 В белом небе ни радости нет, ни испуга,
 Только скорбь Божьей Матери в белой лампадке.
  1967

***
ПЕРЕД БОЕМ

Закатилася зорька за лес, словно канула,
Понадвинулся неба холодный сапфир.
Может быть, и просил брат пощады у Каина,
 Только нам не менять офицерский мундир.

 Затаилася речка под низкими тучами,
Зашептала тревожная черная гать,
Мне письма написать не представилось случая,
Чтоб проститься с тобой да добра пожелать.

 А на той стороне комиссарский редут - только тронь, а ну! -
Разорвет тишину пулеметами смерть.
Мы в ненастную ночь перейдем на ту сторону,
 Чтоб в последней атаке себя не жалеть.

 И присяга ясней, и. молитва навязчивей,
 Когда бой безнадежен и чуда не жди.
Ты холодным штыком мое сердце горячее,
 Не жалея мундир, осади, остуди.

Растревожится зорька пальбою да стонами,
 Запрокинется в траву вчерашний корнет.
 На убитом шинель с золотыми погонами.
 Дорогое сукно спрячет сабельный след.

 Да простит меня всё, что я кровью своею испачкаю,
 И все те, обо мне чия память, крепка,
 Как скатится слеза на мою фотокарточку
 И закроет альбом дорогая рука.
 197.?


НОСТАЛЬГИЧЕСКАЯ

Заунывные песни летели
В край березовой русской тоски,
Где над детством моим отзвенели
 Петербургских гимназий звонки.

 Под кипящий янтарь оркестрантов,
Под могучее наше "Ура!"
Не меня ль государь-император
Из кадетов возвел в юнкера?

 В синем небе литавры гремели
И чеканила поступь война.
И не мне ли глаза голубели
И махала рука из окна?

Мчались годы в простреленных верстах
По друзьям, не вернувшимся в ряд,
Что застыли в серебрянных росах
За Отечество и за царя.

 Не меня ли вчера обнимали
 Долгожданные руки - и вот,
 Не меня ли в чека разменяли
 Под шумок в восемнадцатый год?
 197.?


Владимир Роменский (1935 - 1981):

Не надо грустить, господа офицеры,
 Что мы потеряли - уже не вернуть...
Пусть нету отечества, нету уж веры,
И кровью отмечен нелёгкий наш путь.

Пусть мы неприятелем к Дону прижаты –
За нами осталась полоска земли...
 Пылают станицы, посёлки и хаты,-
А что же ещё там поджечь не смогли?

 Оставьте, поручик, стакан самогона,-
 Ведь вы не найдёте забвенья в вине,
Быть может, командовать вам эскадроном,-
Чему удивляться - все мы на войне...

И вы, капитан, не тянитесь к бутылке,
Юнцам подавая ненужный пример,
Я знаю, что ваши родные в Бутырке,-
Но вы ж не мальчишка, ведь вы - офицер.

 Пусть нас обдувает степными ветрами,
 Никто не узнает, где мы полегли.
 А чтобы Россия всегда была с нами,-
Возьмите по горсточке русской земли.
 
По нашим следам смерть над степью несётся,-
 Спасибо, друзья, что я здесь не один.
 Погибнуть и мне в этой схватке придётся –
 Ведь я тоже русский, и я - дворянин.
         "Не надо грустить, господа офицеры...", 1970-е

***

ПРОЩАЛЬНАЯ

Степь, прошитая пулями, обнимала меня,
 И полынь обгоревшая, накормила коня;
Вся Россия истоптана, слезы льются рекой;
Это Родина детства, мне не нужно другой.

 Наше лето последнее, рощи плачут по нам,
 Я земле низко кланяюсь, поклонюсь я церквам;
 Все здесь будет поругано, той России уж нет,
 И как рок приближается наш последний рассвет.

 Так прощайте полковник, до свиданья, корнет,
 Я же в званьи поручика встречу этот рассвет;
 Шашки вынем мы наголо на последний наш бой,
 Эх, земля моя русская, я прощаюсь с тобой.

Утром кровью окрасится и луга и ковыль,
 Станет розово-алою придорожная пыль;
 Без крестов, без священников нас оставят лежать,
 Будут ветры российские панихиды справлять.

 Степь порублена шашками, похоронят меня,
 Ветры с Дона привольные, заберите коня;
 Пусть гуляет он по степи, не доставшись врагам,
 Был он другом мне преданным, я друзей не предам.
 1970-е


Татьяна Лебединская (р. 195.?  ):

НЕ ПИШИТЕ МНЕ ПИСЕМ

Не пишите мне писем, дорогая графиня.
Для сурового часа письма слишком нежны.
 Я и так сберегу Ваше светлое имя,
Как ромашку от пули на поле войны.

 Пусть в безумной России не найти мне приюта,
И в крови захлебнулись луга и поля.
Но осталась минута, нашей боли минута,
 Что простился с отчизной с борта корабля.

Не хочу пропадать я в Истанбуле турецком
Без любви и без славы, орденов и погон.
Ах, графиня, поверьте наболевшему сердцу,
Я лишь в Вас и в Россию был страстно влюблен.

 Не пишите, графиня, нет в живых адресата.
Упустили Россию, как сквозь пальцы песок.
Ах, родная отчизна, разве ж ты виновата,
Что я пулю пускаю в поседевший висок?
 19..   


Сергей Боханцев (р. 1954):

Как неслись тачанки, полем на Воронеж,
Падали под пулями, как под косою рожь.
На тачанках сзади надпись "Не догонишь!"
Под дугою спереди: "Живыми не уйдешь!"

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!
Тело мое белое, сердце мое смелое
Вороны да коршуны на части расклюют.

Не горюй, мамаша, что взяла не наша,
 Скоро ли догонят, да когда еще убьют?
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!

Ало, братцы, ало кровь моя стекала,
Стремена за шпоры да руками по стерне...
 Наискось рубашку расстегнула шашка,
Скоро конь буланый позабудет обо мне.

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
 С нашим атаманом не приходится тужить!
 С немцами, японцами вслед за белой конницей
 К западной границе потянулись облака.

 Девица тоскует, солнце степь донскую
 Красит в цвет рубахи молодого казака.
 Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
 С нашим атаманом не приходится тужить!
"Любо, братцы, любо...", 19..


Борис Вайханский (р. 1952 )

 ВАЛЬС БЕЗЫСХОДНОСТИ

Ах, штабс-капитан Аверин,
 поручик Алеша Тыжных,
Кому мы теперь поверим,
Кому присягать должны,

 Когда ничего не значат
 Слова и бессильна сталь,
Когда за окном маячит
Холодный, пустой февраль?

 Мы часто говорили о России,
 Был Государь, а вера - горяча.
 И мы в груди любовь свою носили,
 Как трудно ни бывало нам подчас.

Мы были в окопах вместе
Под пулями сотни раз.
Своей офицерской чести
 Никто не ронял из нас.

Товарищей многих нету.
 Мы выжили. Ну, так что ж?
К чему нам теперь вся эта
Святая чужая ложь?

 Мы часто говорили о России,
 Был Государь, а вера - горяча.
 И мы в груди любовь свою носили,
 Как трудно ни бывало нам подчас.

Да, трудно в любовь поверить,
 Когда за окном - метель.
Не проще ли, хлопнув дверью,
 Бежать, запахнув шинель?

И падать у речек синих,
 Вновь не одолев подъем?
Но верить: жива Россия.
А значит, и мы живем.

Мы часто говорили о России,
 Был Государь, а вера - горяча.
 И мы в груди любовь свою носили,
 Как трудно ни бывало нам подчас.
  1977


Александр Дольский (р.1938):

Всё идешь и идешь, и сжигаешь мосты.
Правда где - а где ложь? Слава где - а где стыд?
А Россия лежит в пыльных шрамах дорог,

 А Россия дрожит от копыт и сапог.
Господа офицеры, голубые князья,-
Я, конечно, не первый, и последний - не я...
Господа офицеры, я прошу вас учесть:

Кто сберег свои нервы - тот не спас свою честь.
 Кто мне брат, кто мне враг – разберусь как-нибудь:
Я российский солдат – прям и верен мой путь.
Даже мать и отца, даже брата забыл,

Но в груди до свинца лишь Россию любил.
Господа офицеры, мне не грустно, о нет!
 Суд людской или божий через тысячу лет,
 Господа офицеры, я прошу вас учесть:

Господа офицеры, не спасет вашу честь!
Я врагов своих кровь проливаю, моля: "
Ниспошли к ним любовь, о Россия моя!"
А Россия лежит в пыльных шрамах дорог,

А Россия дрожит от копыт и сапог.
Господа офицеры, голубые князья,-
Я, конечно, не первый, и последний - не я...
 Господа офицеры, я прошу вас учесть:
Кто сберег свои нервы - тот не спас свою честь.
             Господа офицеры (песня для к/ф «Трактир на Пятницкой»), 1978


Сергей  Бонгарт  ( 1918  - 1985, Лос-Анджелес )

ПАМЯТИ АДМИРАЛА КОЛЧАКА

 Он защищал страну от смуты,
 Как только мог.
Но дьявол карты перепутал,
Оставил Бог.

Смерть лихорадочно косила
Со всех сторон,
Тонула, как корабль, Россия
 А с нею - Он.

 Его вели между вагонов,
Как черти в ад.
 Разило водкой, самогоном -
 От всех солдат.

Худой чекист, лицо нахмуря,
 Отдал приказ... А он курил, -
 как люди курят, -
В последний раз...

Шел снег.
Медлительно и косо,
Синела мгла...
 Уже кончалась папироса

И пальцы жгла... -
 Повязку? -
Нет, со смертью в жмурки
Играет трус.
Он видел силуэт тужурки,
 Скулу и ус.

И портсигар отдал солдату:
"Берите, что ж
Не думайте, что мне когда-то
Еще пришлось..."

 Ночная мгла уже редела,
 Чернел перрон,
 И как всегда перед расстрелом
 Не счесть ворон.

Они, взметнувшись, к далям рвутся,
Летят, летят...
 И виснут тучи над Иркутском,
 И люди спят.
 До 1985


Александр Розенбаум (р.1951):   

ЕСАУЛ

Под ольхой задремал есаул молоденький,
Приклонив голову к доброму седлу.
Не буди казака, ваше благородие,
Он во сне видит дом, мамку да ветлу.

Он во сне видит Дон, да лампасы дедовы,
Да братьев-баловней, оседлавших тын,
Да сестрицу свою, девку дюже вредную,
От которой мальцом удирал в кусты.

А на окне наличники, гуляй да пой, станичники,
Черны глаза в окошке том, гуляй да пой, казачий Дон.

Не буди, атаман, есаула верного,
Он от смерти тебя спас в лихом бою.
Да еще сотню раз сбережет, наверное,
Не буди, атаман, ты судьбу свою.

А на окне наличники, гуляй да пой, станичники,
Черны глаза в окошке том, гуляй да пой, казачий Дон.

Полыхнули кусты иван-чаем розовым,
Да со скошенных трав стелется туман.
Задремал под ольхой есаул на роздыхе,
Не буди своего друга, атаман.
Задремал под ольхой есаул на роздыхе,
Не буди своего друга, атаман.

А на окне наличники, гуляй да пой, станичники,
Черны глаза в окошке том, гуляй да пой, казачий Дон.
Гуляй да пой, казачий Дон.
19..?

Игорь Автамонов ( р.19..  ):

Я - ВЕРНУСЬ
(Белым воинам)

Мы погружались днем, а уплывали ночью...
Из труб упорно шел тяжелый черный дым...
А утром, с палубы, мы видели воочию,
Как медленно тонул за горизонтом Крым...

Вокруг крестили даль... Стоял и плач и шепот.
Но с Родиной тогда я не прощался, нет!
А позже - лишь во мне вставал обиды ропот,
Я верил, что вернусь, хоть через много лет!

И верю я теперь: быть может, лишь душою
Вернусь на Родину - в Россию, в нашу Русь!
Молитвой, книгами - я мост туда построю!
Любовью к Родине!.. В Россию я вернусь!!!
1980 г. Лос Анжелес.


Роберт Рождественский ( 1932 - 1994 )

КЛАДБИЩЕ ПОД ПАРИЖЕМ.

Малая церковка. Свечи оплывшие.
Камень дождями изрыт добела.
Здесь похоронены бывшие. Бывшие.
Кладбище Сан-Женевьев-де-Буа.
Здесь похоронены сны и молитвы.
Слезы и доблесть.
"Прощай!" и "Ура!".
Штабс-капитаны и гардемарины.
Хваты полковники и юнкера.
Белая гвардия, белая стая.
Белое воинство, белая кость…
Влажные плиты травой порастают.
Русские буквы. Французский погост…
Я прикасаюсь ладонью к истории.
Я прохожу по Гражданской войне..
Как же хотелось им в Первопрестольную
Въехать однажды на белом коне!..
Не было славы. Не стало и Родины.
Сердца не стало.
А память- была..
Ваши сиятельства, их благородия-
Вместе на Сан-Женевьев-де-Буа.
Плотно лежат они, вдоволь познавши
Муки свои и дороги свои.
Все-таки - русские. Вроде бы - наши.
Только не наши скорей,
А ничьи…
Как они после- забытые, бывшие
Все проклиная и нынче и впредь,
Рвались взглянуть на неё -
Победившую, пусть непонятную,
Пусть непростившую,
Землю родимую, и умереть…
Полдень.
Березовый отсвет покоя.
В небе российские купола.
И облака, будто белые кони,
Мчатся над Сан-Женевьев-де-Буа.
1984


Игорь Тальков (1951 - 1991):

БЫВШИЙ ПОДЪЕСАУЛ
 Бывший подъесаул уходил воевать:
 На проклятье отца и молчание брата
 Он ответил: "Так надо, но вам не понять",-
 Тихо обнял жену и добавил: "Так надо!"

Он вскочил на коня, проскакал полверсты,
 Но как вкопанный встал у речного затона,
 И река приняла ордена и кресты,
 И накрыла волна золотые погоны.

 Ветер сильно подул, вздыбил водную гладь,
 Зашумела листва, встрепенулась природа,
 И услышал казак: "Ты идешь воевать
 За народную власть со своим же народом!"

Он встряхнул головой и молитву прочел
И коню до костей шпоры врезал с досады,
Конь шарахнулся так, как от ладана черт,
От затона, где в ил оседали награды.

 И носило его по родной стороне,
 Где леса и поля превратились в плацдармы...
 Бывший подъесаул преуспел в той войне
 И закончил ее на посту командарма.

 Природа мудра!  И Всевышнего глаз
 Видит каждый наш шаг на тернистой дороге.
 Наступает момент, когда каждый из нас
 У последней черты вспоминает о Боге!

 Вспомнил и командарм о проклятье отца
 И как Божий наказ у реки не послушал,
 Когда щелкнул затвор... и девять граммов свинца
 Отпустили на суд его грешную душу.

 А затон все хранит в глубине ордена,
 И вросли в берега золотые погоны
 На года, на века, на все времена
 Непорушенной памятью Тихого Дона.

 На года, на века, на все времена
 Непорушенной памятью Тихого Дона.
 1989


Юрий Нестеренко (р. 1972 )

Герои вставали под пули,
И их накрывали знамена...
Что толку в последнем почете,
Коль выпал такой вам исход?
На утреннем солнце блеснули
Мои золотые погоны -
Наследником Белого дела России я выступлю в этот поход.

На стертом сукне на зеленом
Валяются мятые карты,
Да пара порожних стаканов
Стоит возле края стола...
И только в мозгу распаленном
Над городом реют штандарты,
И освободителей звоном встречают кремлевские колокола.

От Киева, Дона, Самары
До Владивостока и Крыма
Прошли вы по крови и грязи -
Ваш жребий ужасный таков.
Но, что там ни лгут комиссары,
Возмездие неотвратимо!
Россия восстанет из пепла, низвергнув империю большевиков.
"Герои вставали под пули,...", 1988

  ***
РОССИЯ, БЕЛОГВАРДЕЙСКИЙ СОНЕТ
 
Начавшись с малых княжеств, ты росла
И стала необъятною державой.
Овеяна величием и славой,
Ты в новое столетие вошла,

Но грянул бунт - жестокий и кровавый.
Ты стала уменьшаться. Ты была
Сибирью, Югом, севером. Дела
Все хуже шли - пред красною оравой

Ты таяла. Остался только Крым.
Исчез и он, как город на песке -
Ты сжалась до размеров парохода...
И стала ты, когда растаял дым,
Засохшею фиалкой в дневнике
 участника Ледового похода.
 1993


Кирилл Ривель (р. 1948 ):

Отгорели пожары российской Вандеи,
На поля и погосты сошла тишина...
Мы вино благородное Белой идеи,
Словно горькую чашу испили до дна.
Не разверзлась земля,
Гром небесный не грянул,
Когда вновь на Голгофу влачили Христа,
И снаряды дырявили древние храмы,
И хулу поневоле творили уста.
Кони сбили копыта, штыки затупились,
Как патронные ящики, души пусты...
Уж по трапам отмерены первые мили
От гранита последней российской версты.
Все теперь эмигранты, а проще изгои,
Заплатившие красной ценой за исход.
Вот Россия коснулась небес за кормою,
И обуглились створы небесных ворот.
Что ж, солдаты поруганной, изгнанной веры,
Наша армия – дым отгоревших побед?
Мы обломки ее, господа офицеры,
И опора престола, которого нет!
Но придут времена и «исполнятся сроки»,
И потомки постигнут, что кровь – не вода.
По Делам своим каждый заплатит в итоге,
Только нам ли бояться Господня суда!
     "Отгорели пожары российской Вандеи...", 1990

***

 СЛУЧАЙНЫЙ ДОМ В СТЕПИ НОЧНОЙ

Случайный дом в степи ночной,
Огонь свечи, слепые тени,
А за саманною стеной
Льет над Россией дождь осенний.

Поднимем в кружках синий спирт
За перекопскую твердыню...
А где-то матушка не спит
И молит Господа о сыне.

Париж. Мансарда в два окна.
Стучит по крыше дождь осенний.
Бутылка белого вина
Не разрешит моих сомнений.

Чу, ближе, ближе дробь копыт
Под свист клинков заиндевелых!
И ветер мчится по степи,
И цвет у ветра белый, белый...

Господь, на ком твоя печать?
И кто из братьев нынче Каин?
Россию, мачеху и мать,
Боготворю и проклинаю...

И снится мне тот дом чужой
В ночь накануне отступленья,
Огонь свечи, сухарь ржаной
И над Россией дождь осенний.
21 марта 1992

***

На рю Дарю, на паперти согретой,
Перекрещусь, в былое бросив взгляд…
В Донские степи, где дрожат под ветром
Метёлочки сухого ковыля…
Где запылают ветреные дали,
И эскадрон на марше прорысит…
И юных лет недолгие печали
Развеются, как пыль из-под копыт…

Еще друзья скакали стремя в стремя,
Еще сердца не жаждали отмщенья,
И первый бой не притупил клинки!
Где мы теперь, среди каких народов -
Корнеты восемнадцатого года?
Кто пал в боях, кто спился от тоски.

По прихоти судьбы - кавалеристы,
Из юнкеров и бывших гимназистов,
Погоны офицерские обмыв,
Пушок свой перед зеркальцем крутили
И время до атаки торопили,
Насвистывая маршевый мотив…

Мы с красными Россию не делили.
Вопрос стоял иначе: или-или!
Одним из нас нет места на земле!
И я рубил без тени состраданья,
А после боя  пил, как после бани,
И ни о чем уже не сожалел.

Здесь - кто кого!  И Сила шла на Силу…
Война меня ломала и рубила,
Отечества лишила и семьи…
Мне часто снится степь перед грозою,
И  слышен Глас Небесный: Шашки,  к бою!
И дробь копыт… и головы в пыли…
 
Что ж, мы, юнцы, не нюхали Германской,
Зато взрослели быстро на Гражданской.
Не все успели, жаль! Но я - успел!
Корнеты восемнадцатого года!
Поручики Великого Исхода,
Немногие из тех, кто уцелел…

Вновь сон, как конь несёт в иное время,
Когда друзья скакали стремя в стремя,
И не проснулась жажда у клинков…
Нас опьянял степной, полынный запах,
И мы, смеясь, мечтали о наградах,
Забыв про цену собственных голов…
                "На рю Дарю, на паперти согретой,
                перекрещусь…", 22 апреля 2002
Прим. Автор публикуется в СтихиРУ и на своём сайте -
 много стихов и песен на эту тему.


             Евгений Евтушенко (1932 -  2017)

АНАСТАСИЯ ПЕТРОВНА РЕВУЦКАЯ
(1886-1941)

Не позабыл пионерские клятвы ещё,
всё же немножечко поумнев.
Что за тоска меня тянет на кладбище,
русское кладбище Сен-Женевьев?

Я обожаю Кочубея, Чапаева.
Есть ли моя перед ними вина,
если сейчас, как родные, читаю я
 белогвардейские имена?

Я, у Совдепии — красной кормилицы
 поздно оторванный от груди,
разве повинен, дроздовцы, корниловцы,
 в крови, засохшей давно позади?

У барельефа красавца-деникинца,
если уж пившего — только до дна,
 что-то терзает меня — ну хоть выкинься
 в ночь из гостиничного окна.

 Где-то на тропке, струящейся ровненько,
 вдруг за рукав зацепила меня
 в розочках белых колючка шиповника,
 остановиться безмолвно моля.

 Это сквозь войны и революции,
сквозь исторический перегной
Анастасия Петровна Ревуцкая
 заговорить попыталась со мной.

Я не узнал, где ни спрашивал, — кто она.
 Не из писательниц, не из актрис.
 Скрыв, что ей было судьбой уготовано,
 молча над нею шиповник навис.

 Из Петербурга, а может, Саратова,
может, дворянка, а может быть, нет...
 Но почему она веткой царапнула,
 будто на что-то ждала мой ответ?

Анастасия Петровна Ревуцкая
 вот что спросила, так мягко казня:
«Что ж вы воюете, русские с русскими,
 будто гражданской войне нет конца?

 Что ж вы дерётесь, как малые дети,
как за игрушки, за деньги, за власть?
 Что ж вы Россию всё делите, делите —
так вообще она может пропасть...»

Анастасия Петровна Ревуцкая,
чувствую, каменно отяжелев,
что-то сиротское, что-то приютское
здесь над могилами Сен-Женевьев.

 Что я стою с головою повинною,
если была до меня та война?
 Но из себя все могилы не выну я.
Может быть даже невинной вина.

 Если бы белые красных пожизненно
 вышвырнули бы из Крыма в Стамбул,
вдруг бы на кладбище это парижское
 Врангеля внук заглянул и вздохнул.

 Напоминая взаимозлодейские
кровопролития, ненависть, гнев,
тлели бы звёздочки красноармейские
 здесь, на надгробиях Сен-Женевьев.

 Но расстреляли, наверное, ангелов,
тех, чьи застенчивые персты
 тщетно пытались и красных, и Врангеля,
их примирив, для России спасти.

 И над моими надеждами детскими
вдруг пролетел молодой-молодой
ангел с погонами белогвардейскими,
с красноармейской, родной мне звездой.

 Анастасия Петровна Ревуцкая.
Шёпот шиповника — крик тишины:
«Где же вы ангелы, ангелы русские, —
Боже мой, как вы мне сегодня нужны!»
2002
Источник контента:
          ***
АРСЕНИЙ НЕСМЕЛОВ (1889 - 1945)
   (А.И. МИТРОПОЛЬСКИЙ)

ПРИСЯГА

Зачем ты, родина, убила
того поэта из Харбина,
которого я так ценю,
присягу давшего царю?
Поэт и колчаковский конник,
он, далеко не генерал,
под кличкой «золотопогонник»
в России с краю умирал.
Он голым брошен был на доски
в допрашивательных ночах,
но золотые две полоски
вдруг проступили на плечах.
Россия всей военной силой
пришла за ним – он всё же сын.
Не зря «веселою могилой»
поименован ты, Харбин.
Свою наивность пресекаю.
С моей доверчивостью бьюсь.
Но не начальству и не флагу,
а большему не изменя,
я не шепчу – молчу присягу
всем, кто погибли за меня.
Они на кладбище гигантском
в изрытой взрывами земле,
в лесах под Брянском, в магаданском
вечномерзлотном хрустале.
Над Ангарой под парусиной
очаровательный кабак.
Пьет пиво новая Россия,
где на наклейке сам Колчак.
Шар наш земной, нелепый, милый,
и мал, и хрупок на весу,
и быть веселою могилой
он так старается вовсю.
Но, несмотря на разносолость
в пивнушке «Адмирал Колчак»,
не удается развеселость,
не получается никак.
Когда мораль читают смершевцы,
в России всё бесстыдно смешивается,
и не поймешь, где честь, где стыд
и кто кому за что-то мстит.
В меня сомнение закрадывается,
когда брезгливо слышу речь
от бывшего заградотрядовца,
как мы должны людей беречь.
Уж лучше глупость постоянства,
уж лучше пусть убьют, распнут,
чем путаница, и путанство,
и грязь распутиц и распутств.
Пусть лучше с краю нар присяду
и тапки шью, и лед скоблю,
чем я предам свою присягу
или чужую оскорблю.
Из с/с в 8-и т., том 8,
2007

          ***



 


Николай  Жданов-Луценко  (р.1954)
 
ОСТРОВ КРЫМ

Мы спустились на юг.
Конь, мой преданный друг,
Меня вынес из вьюг и пожаров.
И собралась вся знать
В православную рать,
Чтобы натиск сдержать комиссаров.

Остров Крым, остров Крым
Тихо стелется дым
И уносится вдаль канонада
Мы останемся здесь.
Мы останемся с ним.
Ждет на небе нас Божья награда.

Мы сюда прорвались,
Чтоб надежды сбылись,
Чтобы наши спаслись от расстрела.
И на верность России
Мы здесь поклялись.
Там где Кремль и Нева нету белых.

Остров Крым, остров Крым,
Я умру молодым.
Пуля стукнет в висок медным гонгом
Больше некуда плыть.
Ах, как хочется жить
Нам в России здесь, а не в Гонконге!

Мы сошлись у реки
И скрестили штыки,
И в крови башлыки, сабель танец.
Кто-то будет один
На Руси господин -
Большевик, дворянин иль иностранец.

Остров Крым, остров Крым,
Ранним утром седым
Сотня степь рассекает аллюром.
Нам бы ночь не отдать,
Нам бы день простоять,
Чтобы с диким не жить Сингапуром.

Наш отчалил ковчег,
Начинается бег,
Расставанья на век иль скитанья.
Кто на борт не успел,
Может лучший удел -
Пуля в лоб,чем расстрел иль изгнанье.

Остров Крым, остров Крым,
Как ты мною любим!
Как Россия от края до края.
Только Дон да Кубань,
Не Гонконг, не Тайвань
И у русских судьба роковая.
 19..?

***
МЫ СКОРБИМ ПО РОССИИ

Мы богаты лишь тем, что в России родились.
Только это у нас никому не отнять.
 Мы всегда и везде русским флагом гордились
 И забывшим про Родину нас не понять.

Наше сердце не там, где покой и достаток,
 Если это вдали от российских полей.
 Мы бы отдали все, чтобы жизни остаток
 Провести среди праведных русских людей.
 
Наш размах и простор невозможно измерить,
 Нашу удаль и бунт тяжело укротить.
 Чтоб любовь испытать, ее нужно проверить
 Расставаньем и горем ее освятить.

Одного за другим нас несчастья косили,
Мы терялись и гибли в чужой стороне.
Мы скорбим бесконечно, скорбим по России -
 Безвозвратно ушедшей великой стране.

 Музыкант в аксельбантах нам песню выводит,
 Что знакома душе с гимназических дней.
 Наше солнце над миром пускай не заходит,
 Может луч попадет и России моей.

 Наше сердце не там, где покой и достаток,
 Если это вдали от российских полей.
 Мы скорбим бесконечно, скорбим по России -
 Безвозвратно ушедшей великой стране.
 19..?

Дмитрий Вачедин (р. 19..? )

БЕЛАЯ ГВАРДИЯ

Удаляется крымский берег,
Море в борт корабля - черно,
И за то, во что в жизни верил -
Умереть вдалеке суждено.

А во двориках на Коломне
Будут снова шуметь тополя.
Где искать тебя, подполковник,
На каких Елисейских Полях...

Ну а та, что роднее, чем мама
Смотрит молча в оконную гладь.
Белый лебедь ее ты, желанный,
Не забыть ей тебя, не понять.

В оправдание - есть честь офицера
В оправдание - был белый Дон,
Были - Царь, Отечество, Вера,
Звон бокалов и сабельный звон.

Но все дальше твой крымский берег,
Мысли в душу твою - черно,
И за то, во что в жизни верил -
Умереть вдалеке суждено.
19..?

Зоя Ященко (р. 19..? )

БЕЛАЯ ГВАРДИЯ

Белая гвардия, белый снег,
Белая музыка революций,
Белая женщина, нервный смех,
Белого платья слегка коснуться.
Белой рукой распахнуть окно,
Белого света в нем не видя,
Белое выпить до дна вино,
В красную улицу в белом выйти.
Когда ты вернешься,
Все будет иначе,
И нам бы узнать друг друга,
Когда ты вернешься,
А я не жена и даже не подруга.
Когда ты вернешься,
Ко мне, так безумно
Тебя любившей в прошлом,
Когда ты вернешься -
Увидишь, что жребий давно
И не нами брошен.
Сизые сумерки прошлых лет
Робко крадутся по переулкам.
В этом окне еле брезжит свет,
Ноты истрепаны, звуки гулки,
Тонкие пальцы срывают аккорд...
Нам не простят безрассудного дара.
Бьются в решетку стальных ворот
Пять океанов земного шара.
Красный трамвай простучал в ночи,
Красный закат догорел в бокале,
Красные-красные кумачи
С красных деревьев на землю упали.
Я не ждала тебя в октябре,
Виделись сны, я листала сонник:
Красные лошади на заре
Били копытами о подоконник.
Когда ты вернешься,
Все будет иначе,
И нам бы узнать друг друга,
Когда ты вернешься,
А я не жена и даже не подруга.
Когда ты вернешься -
Вернешься в наш город обетованный,
Когда ты вернешься,
Такой невозможный
И такой желанный?
в начало
19..?
***

ПОСВЯЩЕНИЕ КОЛЧАКУ

Еще не сорваны погоны
И не расстреляны полки,
Еще не красным, а зеленым
Восходит поле у реки.
Им лет не много и не мало,
Но их судьба предрешена.
Они еще не генералы,
И не проиграна война.
У них в запасе миг короткий
Для бурной славы и побед,
Сентиментальные красотки
Им восхищенно смотрят вслед.
А на парадах триумфальных
Их ждут награды и чины,
Но эти сцены так фатальны,
А эти лица так бледны.
Кровавая, хмельная,
Хоть пой, хоть волком вой!
Страна моя родная,
А что ж ты делаешь со мной?!
Горят фамильные альбомы
В каминах жарких на углях,
От стен Ипатьевского дома
Уже накатывает страх,
Уже сошел с небес мессия,
И помыслы его чисты.
Свой вечный крест несет Россия,
Считая свежие кресты.
Вчера изысканные франты,
Сегодня - рыцари войны,
Они еще не эмигранты,
Они еще ее сыны.
Но жизнь прошла, как не бывало,
И не оставила следа.
На горизонте догорала
Их путеводная звезда.
Последний выстрел с сердцем скрещен,
Неумолим прощальный взгляд,
Но дневники любивших женщин
Их для потомков воскресят.
Ах, боже мой, что б с нами было,
Когда бы это все не зря...
Когда бы разум не затмила
На башне красная заря?!
Кровавая, хмельная,
Хоть пой, хоть волком вой!
Страна моя родная,
А что ж ты делаешь со мной?!
19..?

Александр Рытов (р. 19.. )

ЮНКЕРА

Господа, господа офицеры,
Мы пропали, закрыты пути.
Вышло солнце загробного цвета
На пустом небосклоне земли

Наши кони, наверно, устали
И несут нас неясно куда.
Нам напрасно цыганки гадали,
Превещая лихие года.

Но посмотрите, посмотрите, что с нами стало:
Наш мундир весь разорван клинком,
И прервался звук старой гитары
В офицерском салоне пустом.

Извините, за все извините -
За любовь и кровавый эфес,
И за то, что живем в этом мире
Словно ангелы с чуждых небес.

Юнкера, золотые погоны,
Вас друзья провожают в поход,
И текут по щекам вашим слезы,
Превращаясь в сверкающий лед..
19..?

***
ВОИНАМ БЕЛОЙ ГВАРДИИ

Стоят кресты на черных сопках,
Ночной погост под ветра шум,
Как батальонная коробка,
 Которой вновь идти на штурм.

Морские волны пульсом вечным
 На скалах выбьют имена,
 И список этот бесконечный
 Не уничтожат времена
 
Чужбины, грусти дни пустые,
Где тает жизнь еще быстрей,
И растворяется Россия
С гудками крымских кораблей.

 И снова в сердце как цунами
 Счастливых лет манящий зов.
 И словно сказочный орнамент -
 Изгибы русских берегов.
 19..?



Анатолий Днепров (Гросс)  (р.19..  )

Ах, какие белые на синем
 Пароходы уходили вдаль
Увозили на бортах Россию
 Ах, поручик, вам их было жаль
 Весь потёртый и совсем не модный
 Ваш мундир что с кожей сросся вдрызг
Над Россией стон стоял народный
Вы меняли Родину на жизнь.
Уплывала, таяла Россия
Памятью и болью становясь
 Ах, какие белые на синем
Чайки, плача, провожали вас.
 Ах, поручик, вы не хмурьте брови
 Выпьем за Россию мы до дна
На мундире вашем капли крови
 Словно за Россию ордена
Знаю, встретимся в кафе парижском
По улыбке я вас отличу
 Ах, поручик, вы устали слишком –
Через годы шёпотом кричу
Ах, Голицын, вы Росси символ
 За спиной – сожжёные мосты
Ах, какие белые на синем
 Ночью о России снятся сны.
    "Ах, какие белые на синем...", 19..?


  Михаил Каиров (р. 19.. )

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

Что за дивный рассвет над Москвою-рекой?
 То ль заря, то ль пожар, то ль сиянье церквей...
Что за страшный пожар над Россией-страной?
Ты ли, Родина, режешь своих сыновей?

 Что же слышно окрест?
Иль мерещится мне:
 То ли колокол бьёт, то ли залпы звенят...
 То Егорий, на белом возникнув коне,

 Собирает под русские стяги отряд.
 И знамена России взмываются ввысь –
И державный трехцвет, и Андревский стяг,
И проходят войска, уходя на века,

По брусчатке булыжной печатая шаг.
А матросы в бушлатах сшибают орлов
И срывают знамёна, кидают их в грязь.
И рабочие с Пресни громят юнкеров,

 И расстрелян в ЧК их сиятельство князь.
 А государь-император злодейски убит
И голодные вороны кличут с крестов...
 Где ж ты символ России? Ты напрочь забыт,

Ты растоптан полками латышских стрелков
 А в России вовсю полыхает война –
От Романов-на-Мурман до жарких степей.
 И от крови людской издыхает страна

Безвозвратно теряя своих сыновей
И сквозь пламень и дым, сквозь лихую пальбу
 В белой дымке за нами Россия встаёт,
Та, которой сломал, искалечил судьбу
Этот грозный кровавый семнадцатый год.
1989


  Вадим Цыганов (р. 1963 )

АНДРЕЕВСКИЙ ФЛАГ

Сколько снега в полях намело
И в церквах воют ветры шальные
Господа, наше время пришло!
Посмотрите, что стало с Россией
Не надо говорить что кончен бал
Не надо в нашем деле ставить точку
Кто мать-Россию сердцем понимал
Тот не срывал с груди с крестом цепочку
Российский флаг, Андреевский флаг
Ты проверен в боях и в походе
И пусть силы у нас на исходе
С нами Бог и Андреевский флаг
Сколько нас полегла на Дону,
Под Царицыным и под Симбирском.
Господа, вся Отчизна в дыму
Но победа за флагом Российским
Еще Великий час к нам не пришел
Еще Отчизну мы не проиграли
К нам прилетит двуглавый наш орел
Настанет день, которого так ждали
Российский флаг, Андреевский флаг
Ты проверен в боях и в походе
И пусть силы у нас на исходе
С нами Бог и Андреевский флаг
Господа, наш Андреевский флаг
Над кормой белой птицею реет
Мы не сделаем в сторону шаг
И пусть вера в бою нас согреет
Не надо говорить, что мы уйдем
И знамя наше волны похоронят
Что кровь свою напрасно мы прольем
Что Русь забудет нас и вряд ли вспомнит
Российский флаг, Андреевский флаг
Ты проверен в боях и в походе
И пусть силы у нас на исходе
С нами Бог и Андреевский флаг.
19..?
***
ЗОЛОТЫЕ ПОГОНЫ

Золотые погоны, Россия моя,
Ты наденешь – опять вера в Бога проснется
И небесную синь, и ржаные поля
Еще раз защищать, господа, нам придется
Пусть гремит барабан, ветер треплет знамена
Наши мысли ясны, наша совесть чиста
Перед строем Господь всех назвал поименно
И поручик поднял знамя с Ликом Христа
За Россию-мать шашки наголо
Не страшна в бою пуля шалая
Кроме Родины нечего терять
За Россию-мать сладко помирать
Снова снежная вьюга заглянет в глаза
И дожди потекут, словно детские слезы,
И померкнет на время небес бирюза
И как свечи гореть будут в поле березы
Уходить за кордон мы сегодня не в праве
Ведь российскую боль мы с собой не возьмем
И в последнем бою не стремимся мы к славе
И без выстрела цепью по полю идем
За Россию-мать шашки наголо
Не страшна в бою пуля шалая
Кроме Родины нечего терять
За Россию-мать сладко помирать
19..?

Игорь Руденко-Миних (р. 19.. )

ПОРВАЛАСЬ СВЯЗЬ ВЕКОВ

Порвалась связь веков. И снова год.
Где дважды повторилось «девятнадцать».
Оседлан конь. Труба зовет в поход.
Сквозь время надо мне туда прорваться.
Где встречусь я с врагом к лицу лицом,
А друг прикроет в схватке рукопашной.
Где реет знамя с голубым крестом,
Где за Отчизну умирать не страшно…
Где снова Дон. И в Ледяной поход
Корнилов нас ведет неумолимо.
И нами с боя взятый город тот,
Где назовет она меня любимым.
Ее рука на золотой погон
Вспорхнет. И этот танец бесконечен.
Пусть завтра в бой уходит батальон.
Но этот вечер будет так беспечен…
А над Москвою звон колоколов.
Чеканят шаг оркестры полковые.
И мимо башен с золотым орлом.
В века уходим… Вечно молодые.
Севастополь. Июнь 2003.

 


  4 мая  2017 г

Картинка из Интернета