В списках памяти навечно

А ты, коль пулями не сбит,
Ты, мне когда-то руку жавший,
Ты всем скажи, что я убит,
Что я не без вести пропавший…

Е. Астахов, Я был убит под Туапсе, 1967


Здесь, на окраине села,
Когда-то глухо рвались мины,
Шрапнель завалинки секла –       
И многих храбрых приняла
Земля навек в свои глубины.      

Два дня здесь бился батальон,
Не видя неба в дымном смраде.
И, как ведётся испокон,
Он лёг костьми в разрытый склон,
Не уступив врагу ни пяди.               

Затёрся временем их след:
Отсчёт годам повёл век новый –
И в край, что был войной задет,
Отдать им долг сквозь толщу лет
Пришёл отряд наш поисковый.

Определили на постой
Нас к вдовой маленькой старушке, 
Дни коротающей одной
В избе просторной и пустой
Посередине деревушки.

«Добро задумали, сынки», –
Узнав, кто мы, она сказала, 
И слёзы градом потекли
С сухой морщинистой щеки:
«А я в войну всех потеряла».

И повела нас вглубь жилья,
К уютной ложнице с часами:
Там в рамках вся её семья –
Два брата, муж и сыновья –
Висели рядом с образами.

Слияньем света и теней
Средь снимков сумерки играли,
И в мельтешении огней
Недвижные глаза парней
На нас из прошлого взирали.

И каждый ясно ощутил,
Что нет границ меж временами
И что любой, кто раньше жил
И за Отчизну жизнь сложил,
По-прежнему незримо с нами.

Забота эта свысока
Во всех делах нас окружает,
А ей ведомая рука
Касаньем бережным скребка
Бойцов из глины извлекает…

В тот раз нам удалось найти
Четыре смертных медальона:
Два были девственно пусты,
А в прочих – чистые листы.
Мы уезжали огорчённо.

Вдова пришла нас провожать,
Когда отправились в дорогу,
И, обнимая, будто мать,
Не уставала повторять:
«Все имена известны Богу».