Под вопли петушиные

        Лижет росы и к небу ластится,
        перейдя горизонт, заря
        в цвете жарком из ситца платьица:
        «Солнце! Трон свой прими царя…».

        И оно в нужный час, без паузы,
        пресловутый «престол» займёт –
        не ведясь на вороньи кляузы,
        взяв рулад соловьиных мёд.

        Ах ты, утро, пора младенчества,
        где туманы – как молоко!
        Краски пёстрые дня купечества –
        вот же, рядом, недалеко:

        там истошные петушиные
        вопли смолкнут, само собой, –
        словно возгласы матершинные,
        бытия речи плавной сбой, –

        и «восточный базар» откроется,
        рай для сердца и для души
        (и для тела – земная троица,
        наслаждаясь житьём дыши!).

        Жизнь любая (и затрапезная,
        и святая) – всего одна.
        Иногда лишь ко мне любезная,
        дай, судьба, всё испить до дна…