Кенотаф

Я, наконец, обрел жильё:
Оно моё и неделимо,
И ни родня и ни жульё
В него уж точно не вселимо.

Я знаю, где я буду быть,
Настал конец моим мученьям,
Я постараюсь всё забыть,
И даже горечь злоключений.

Удобно здесь: почти что центр,
Не слышно шума городского,
Дают порою и концерт
Для посетителя иного.

Оркестр, конечно, не бог весть:
Скрипичные да духовые,
Зато бесплатно – и то честь,
И все пока еще живые.

Мне мстили за отца, за мать -
За то, что были коммунисты,
А я руки им не подать
Не мог, и всё считался «чистым».

Мне оборудовать уют,
По-видимому, за лояльность
Позволили, и вот приют
Последний - паранойяльность.

В длину два метра приобрел
И вширь купил я метр неполный
(И здесь халтурят, как в кино!),
А в плоть Земли – два метра полых.

Я прихожу сюда порой,
Сажусь на лавочку из камня
И созерцаю свой покой,
Свои покои из Прикамья.

Склеп оборудован «под ключ»:
Сюда не просочится влага,
И не проникнет света луч -
Куда надежней саркофага!

Здесь коммунизм, рай на Земле,
И все мои соседи – люди:
Никто не пристает ко мне,
Нет склок и дрязг, всё как на блюде.

Не зря, выходит, коммунист
Проталкивал свою идею,
Я, хоть и левый уклонист,
А всё же за нее радею.

«Всех обеспечит власть жильём!»
Обет был дан весьма телесный.
Получим ли его живьём,
Вопрос иной, но интересный.

Ну, разве может всякий так,
При жизни чтоб была могила?
На букву «М» каков чудак,
При жизни жизнь что колотила!

Указан и рожденья год,
А смерти год напишут позже,
И ходит мимо наш народ,
Пока что на гостей похожий.

Какая разница, когда
Придешь к небесному дивану,
Не помешает никогда
Рыть яму, как себе Аванов.

Для индивида этот склеп,
Не коммунальная квартира,
И только тот, кто вовсе слеп,
Не видит, как мне подфартило.

Он не простой, он именной,
О нем напишут наши внуки:
Мол, жил в двадцатом веке Ной -
Безвестный кандидат науки.