проза. Философ

Сентябрь пришел тихо, спокойно, незаметно, легкой прохладой по вечерам, то там, то там появляющимся отдельными желтыми листьями. Это как первые седые волосы, сначала их выдергиваешь пинцетиком, а спустя какое-то время седеешь полностью и жалеешь те, что выдрал.
Вот так меняются приоритеты и вкусы по жизни. Что было важно в одно время – уходит, растворяется в жизни, образах и приобретает другое значение. Казалось бы – какая ерунда – одинокий седой волосок в бороде, а сколько эмоций, переживаний.

ххх

Сегодня начало занятий в университете и его первая лекция. Он, молодой, 35-летний преподаватель, только получил приглашение от университета. Философия – его специальность, и он чувствовал себя уверенно в этой среде. Эта наука ему нравилась. Мыслью, процессом. Образностью, глубиной и противоречивостью.
Родители, научные работники в прошлом, наградили его красивым греческим именем – Никон. И это имя он носил с радостью, благодаря отца и мать за хороший вкус и нежелание прогибаться под стандарты.
Первая лекция у первокурсников. Его первая лекция и их первая лекция. Никон волновался, хотя опыт работы с аудиторией у него был. За дверью был слышен студенческий шум, гул голосов, он постоял перед дверью некоторое время и, как будто нажав на некую кнопку внутри себя, взялся за ручку и открыл дверь в аулу.
Зал затих, когда Никон прошел к столу и спокойно положил на стол свой портфель. Потом посмотрел в зал, на ряды сидящих полукругом студентов, в эти примерно 40 пар глаз, наблюдающих за его действиями изучающе и настороженно, вышел к трибуне и с улыбкой произнес:
- здравствуйте!
Зал, увидев улыбающееся лицо преподавателя, как-то облегченно выдохнул и голосами с разных мест ответил – здравствуйте.
- меня зовут Никон, можете звать по имени, по отчеству. Ученую степень лучше не применять, она может измениться, а вот имя вы запомните, не так ли?
Не дожидаясь ответа он продолжил – мы сегодня приступим к курсу лекций по философии. Это очень сложный и в тоже время увлекательный и доступный любому студенту предмет. Все зависит от того – будете ли вы думать или зубрить, воспринимать тексты философов буквально или в переносном смысле, будете ли вы пытаться понять – какие же это были люди, жившие 2500 лет назад и которые считаются основоположниками философской мысли. И почему те люди, которые вошли в мир 2500 лет назад, а может быть и еще раньше, считаются философами. И, наконец, зависит от того, что вы понимаете или поймете под словом «философия».
Тут он улыбнулся этим молодым, пытливым лицам, и спросил – а что вы думаете, что такое философия? Он вышел из-за трибуны и приблизился к ступенькам между рядами, ведущим вверх. Окинул взглядом лица, ожидая ответа от бойких и смелых.
- это за жизнь поболтать – раздался первый ответ сверху.
- это любовь – услышал он женский голос
- 2 бутылки – и философия – пошутил кто-то еще – и зал отозвался одобрительным гулом.
- ладно, я продолжу, коньяк на двоих с шоколадкой и лимончиком – это не философия, а радость, так что не путайте и вот что скажу для начала  -
- я думаю примерно 3000 лет назад человечество начинало размышлять.  Не думайте, что сидя возле костра, с дубинкой, в шкуре и с бедром обжаренного ягненка.  Может оно, человечество, размышлять начало и раньше, но абстрагироваться от объекта и предмета мысли скорее всего именно тогда. Вообще очень интересно, почему жизнь и история для появления философского мышления выбрала Грецию. Очень интересно. Попробуйте представить себе психологию человека 3000 лет назад. Он мир воспринимал буквально, сны для него были также реальны, как и окружающий мир. Он был очень близок к природе, точнее – он был сам частью этой природы и можно сказать, что жил в гармонии с ней, несмотря на жестокость окружающего мира. Смерть была не смерть, а продолжение жизни, естественное, необратимое. Боги, которые возникли в жизни и сознании людей, возникли очень давно, вот именно тогда, когда он шкуру стал одевать на себя и готовить на костре пищу. Боги – это отдельный разговор, Боги древних греков, красивые, сильные, человечные, в начале – великаны, потом – нормального роста – как, как же преобразовалось в сознании этих людей это видение от Дождя- Молнии к человеку, как Боги стали людьми? Мы, наверное, этого никогда не узнаем, но для меня эти люди были красивыми и замечательными своей чистотой восприятия мира. Можно сказать – воспримите как шутку – что философы своим появлением разрушили эту гармонию и заставили человека думать, понимаете – думать!
- я тут вспомнил Адама и Еву. Кто скажет – за что Бог их изгнал из рая?
- в подробностях или без деталей обойдемся, профессор? – раздался чей-то насмешливый голос сверху.
- за любовь, за любовь их изгнал Бог – я так думаю – проговорила на первом ряду сидящая девушка, улыбаясь чуть лукаво – за разную любовь, грешную
- нет, друзья – продолжил Никон, также улыбаясь этой непосредственности студентов – Бог изгнал Адама и Еву за то, что они вкусили от дерева знания. Бог испугался, что они начнут думать, наивно полагая, что незнание и состояние спящего мозга – это залог счастливой жизни. Может он и был прав, может действительно проживание без мыслей на уровне медвежонка панды или летающей птицы и есть счастье, но Ева – о, вот что значит настоящая женщина, это она подтолкнула ленивого Адама к деятельности и мысли- она подсунула Адаму яблоко с дерева знания, самой видимо этот разум и мышление было ни к чему, и Адам тут попал! Попал в женские руки!
- ой, может я заговорился о женщинах, что лишнее сказал?
- не, не, профессор, все правильно, мы тут все под каблуком – отозвался тот же смешливый голос сверху
 - хорошо, взаимопонимание есть, вернусь к теме: итак, Адам и Ева на земле, и их потомки-потомки- потомки – миллионы, ушедшие в прах - разбрелись по все планете и в какой-то момент в мозгу забрезжила мысль. Мысль – что, как и почему, и главная мысль – почему я так думаю обо всем этом. История, то что она увидела в фактах и источниках – смогла увидеть только последние 2500-3000 лет.
- Итак – мысль зародилась. И древний греческий философ начал думать не только о предмете – что он, как движется и развивается, но и о том – как движется его, философа, мысль об этом предмете. Это очень важный момент, пожалуй – самый важный – мысль абстрагировалась. И пока вокруг все наивно верили, что замечательная, гармоничная скульптура греческого Бога – Апполона, Зевса – и есть Бог, то философы начали обсуждать – какое понятие Бога, души, любви, и это родило первое – сомнение во всем и желание искать истину.
- Понятно?
Зал промолчал. Было видно, что мысль у студентов включилась, но пока на первичном, чувственном уровне.
- Смотрите – тут Никон подошел к столу, достал из портфеля надувной шар, достал еще маленький пластмассовый шарик, вложил его внутрь и с двух попыток слегка надул, потом, зажав рукой, потряс в воздухе – что вы видите?
- шарик – после раздумий ответил кто-то из студентов, понимая, что профессор – провокатор – детский шарик, в который на лекции играет профессор философии…
Тут зал взорвался смехом. Никон тоже засмеялся и продолжил-
- мне тоже честно смешно, но суть в другом: оболочка шарика – это то, как мы понимаем мир, те понятия, которыми владеем, маленький пластмассовый шарик внутри – это наша мысль, которая бьется в эти понятия и отскакивает, ища выход, и поэтому мы знаем, как жить и вести себя в разных ситуациях и как думать. Или -  не знаем. Вот это – пример о ребенке. Сейчас смотрите – тут Никон снова поднес шарик ко рту и надул его так, как только мог и снова потряс уже большой шар, шарик внутри забился, отскакивая от оболочки, – смотрите, это вы уже выросли, понятия, которыми вы владеете, расширились, и вы действительно мир стали видеть шире и глубже, богаче, и через понятия понимать с гораздо большими своими же возможностями. Согласны?
И, не останавливаясь, продолжил – вот так философы, первые философы Древней Греции, поняли и развивали идею познания мира – через понятия. Это их заслуга в появлении великой идеи философии – развития, внутреннего противоречия всех явлений, в том числе и мысли, диалектики и даже слово «атом», который они понимали по-своему, их заслуга. Если почитаете, что писали и говорили они, то вы увидите красивейшую логику, изумительное мышление и мастерство и изящность тех фраз и слов, которые дошли до нас.
- но, как это естественно в философской мысли, подведу вас к другому понятию: оболочка шара, даже самого большого, показывает ограниченность мышления самой оболочкой. Мысль находится в противоречии сама с собой, она стремится как бы к свободе процесса мышления и одновременно туда, где сама же ограничила продвижение и развитие мысли. Такой вот парадокс.
- и скажу крамольную мысль – когда человечество существовало без этих мысленных ограничений, оно в своем понимании мира не было ограничено этими понятиями, этой оболочкой, ограничивающей их чувственный мир, и поэтому возможно было более счастливо, чем последние 3000 лет, и жило в некоей не понятной нам уже гармонии с миром и природой – и в этот момент он ручкой ткнул в шар, он лопнул и маленький пластмассовый шарик вылетел свободный и ничем не сдерживаемый.
- вот она – свобода духа и мысли! – и улыбнулся, глядя в лица и глаза молодых людей.
- а потом пришел Гегель, и он сказал великую фразу – философия есть познание окружающего мира через понятия. Запомните эту фразу, она – ключ понимания философов Греции и всех последующих мыслителей. И все – на сегодня достаточно, будут вопросы?
Зал зашумел, студенты спешно собирали вещи и, поднявшись с мест, шли к выходу.
Никон вернулся к столу, внутренне гордый своим умением излагать тему и счастливый профессией, ее важностью и значением, своим проживанием в мире мыслей, понятий и размышлений.
- могу я кое-что спросить? – услышал он вопрос и обернулся на голос, который прозвучал низким тембром, с интонацией уверенной и доброжелательной.
Перед ним стояла девушка, он, видимо, не заметил ее среди всех студентов, невысокая, с распущенными волосами, поддерживаемыми выше лба ободком, в платье, легко спадающим по телу и на талии собранном тонким пояском. На смуглом лице легкая улыбка,  и – главное, самое важное, что он отметил – большие, красивые глаза, такие, какие он видел в византийской церкви на берегу галилейского моря, в том месте, где Иисус прочитал свою Нагорную проповедь, эти глаза привораживали и смотрели на него с искренним интересом и, как ему показалось в этот момент – с легкой усмешкой.
- у меня есть несколько вопросов, которые я бы хотела задать. Вы же профессор философии, знаете гораздо больше, чем мы, студенты. Вы сможете уделить мне несколько минут?
В аудитории уже никого не было, он смотрел на девушку, и вдруг почувствовал, что он будто входит в море, в котором нет берегов, конца и края. Почувствовав это неожиданное поглощение на уровне ощущений, он только коротко ответил – да, конечно, у меня есть время.
Никон был достаточно опытный человек, в его преподавательской практике появлялись студентки, которые телом были готовы заслужить себе положительную оценку на экзамене или защиту дипломной работы. Он всегда видел те невидимые сигналы, которые они подавали движениями тела и интонациями. Здесь же он чувствовал другую энергию.
- да, меня зовут София. Так меня окрестили родители – проговорила девушка, прямо и открыто глядя ему в глаза.
- хорошо, София, если вас устраивает, то можем прогуляться по городу, а может – тут он неожиданно для себя произнес фразу – выпить кофе. И зовите меня, пожалуй, по имени, гордыня и спесь мне не к лицу.
Улыбнувшись друг другу, они вышли из университета. Молчание не тяготило, слишком хорош был сентябрьский день. Пройдя по улице некоторое время, София проговорила:
- мне очень понравилось ваше изложение темы. Я нередко думаю о тех, прошлых временах и интересно действительно – какие они были, те, древние люди, мыслители. Как они чувствовали, как они такими стали.
- вот скажите, Никон, вы говорили об идее развития. А если признать идею развития и само развитие как естественный факт, то как быть с развитием души? как вообще вы думаете – душа этих греческих философов или их современников была примитивная, развитая, была ее структура богаче, чем душа современного человека? В чем различие между нами?
Никон задумался. О душе рассуждали большинство философов, и так или иначе пытались дать ответ на вопрос – что такое душа – через понимание Бога и смерти.
- я бы не стал развивать всех теорий о душе, которыми насыщена философия.  Я в себе не нашел ответа на эти вопросы, я многое знаю о философии, но самоистязанием не занимался.
Тут он усмехнулся и проговорил – душа не материальный объект, как ее исследовать?
- Никон, тут вы несколько противоречите самому себе, ведь вы признаете мысль как объект философского исследования, а мысль – тоже не существует в объективном мире, но тем не менее вы ею занимаетесь. Ведь те идеи и понятия развития, единства и борьбы противоположностей в явлении, в мысли и даже теле, отрицании отрицания – они появились вот как раз тогда, 2500-3000 лет назад и нынешняя философия, и мир до сих живут этими понятиями?
Никон приостановился и взглянул в глаза Софии.
- для студентки 1-го курса вы, София, как-то слишком легко оперируете этими понятиями. Вы точно студентка первого курса – проговорил он с легкой усмешкой и внутренним сомнением.
- Никон, человек никогда не знает – откуда в нем может возникнуть та или иная эмоция. Ведь все появляется на уровне подсознания, потом рождается мысль и только потом, вы же говорили на лекции, мысль абстрагируется от объекта и начинает существовать самостоятельно, не так ли? У меня очень развита историческая память, вы даже не представляете, сколько я иногда в себе порой вижу и нахожу. Ну и мне нравится учиться, поэтому скажем так – я вечная студентка.
- у меня другой вопрос. Вот вы же читали диалоги Сократа у Платона – помните, вот там он так красиво пришел к выводу, что душа бессмертна? Вот его слова – ведь вечнодвижущееся бессмертно. Из ничего не возникает ничего, должно быть начало,  значит, начало движения – это то, что движет само себя. Оно не может ни погибнуть, ни возникнуть, иначе бы все небо и вся Земля, обрушившись, остановились и уже неоткуда было бы взяться тому, что, придав им движение, привело бы к их новому возникновению. Поэтому то, что движет само себя, есть не что иное, как душа, из этого необходимо следует, что душа непорождаемая и бессмертная.
- Правда – красиво? Я всегда засушивалась его диалогами. Они звучат как музыка, как мелодия. Честно – испытываю радость, когда слышу или читаю эти диалоги.
Тут Никон остановился и еще раз внимательно и даже настороженно посмотрел на Софию
- София – но вы ведь не могли слышать Сократа? Вы так странно говорите.
- Никон – вы наивны – улыбнулась София.
- Наши ощущения, чувства, эмоции, отражая мир вокруг, наше подсознание создает образы и рождает фантазии, вот они и есть реальность. Реальность – в нас, она   настоящее, только через чувственное восприятие достигается глубина впечатлений и ощущений и складывается настоящая жизнь – разве я не права?
- да и потом, мне кажется, что наша память на уровне подсознания такая многообразная, глубокая и непредсказуемая, что порой вообще трудно ответить на вопрос – что настоящее – вот те проезжающие мимо машины, или то, что я вижу в своем собственном воображении? Разве у вас никогда не возникало сомнений в том, что вы видите? А диалоги Сократа – может я и слышала, я даже уверена, что слышала, они иногда звучат в моей голове, и я вижу его, этого титана нравственности и мысли. Он красивый, его грубое лицо притягивает, оно даже страшное, но изумительно красивое. Понимаете? Оторвитесь от этих примитивных объектов вокруг, от людей, зданий, углубитесь в себя, да, попробуйте – тут она искренне засмеялась и взяла его под руку, легко прижалась плечом, потом отодвинулась и спросила – вы обещаете, что попробуете пожить другой жизнью?
Сознание Никона в эти мгновения переживало бурю, шквал, и он вдруг почувствовал себя рядом с этой девушкой маленьким ребенком, которого взяли за руку и ведут через дорогу.
-  София – но ты же не понимаешь греческий, ты не была там? И да – я попробую… пожить другой жизнью, но не уверен, что получится…
- почему ты так уверен, что я не была в Греции или даже в Древней Греции? Как говорится – пути Господни не исповедимы, да? И откуда я, какая я  – тебе ведь не известно, я ведь воплощение того, что ты не видишь, не слышишь, я – История, Мир, Жизнь, Песня, Сказка, Любовь, Тело и Душа, а может быть Космос и Вселенная которую человек стремится познать – повернувшись к нему лицом, проговорила она медленно и задумчиво, пытливо глядя в его глаза.
Они стояли на тротуаре, проходили люди, рядом по дороге проезжали машины, кроны деревьев, еще зеленые, медленно покачивались от легкого ветерка. София смотрела ему в глаза, и Никону показалось, что в глазах блеснули слезы, по лицу промелькнула мимика настроения печали и грусти, что-то детское, неуловимое вдруг заставило его сердце забиться сильнее и проникнуться неожиданным чувством сопереживания, нежности к этой девочке, этой девушке, говорящей о Древней Греции как о недавно умершем отце или матери. Говорящей умно, логично, и этот симбиоз неожиданных эмоций и высокоразвитого мышления более всего поразил его.
Никон взял девушку за руку и спросил – ты грустишь?
- да, наверное – да – проговорила София – я грущу о тех временах, когда сквозь ветви платанов и кипарисов пробивалось жаркое солнце на землю Греции, где в тени в компании дев и друзей философов сидел Сократ, где за бокалом вина рождались чувства, мысли, понятия, идеи, где человек был внутренне свободен, несмотря на все трудности вокруг – рабство, смерть, - где хватало куска материи, чтобы обмотать тело и защитить его от вечерней прохлады, где люди ходили обнаженные и не стеснялись своего тела, где юноши и девушки, без одежды,  соревновались на олимпиадах и дева с красивой грудью, упираясь натянутой стрелой в правую грудь, оттянув тетиву лука, метко попадала в цель, где метали диск изящно и мощно, красиво и гармонично, где люди радовались победам бегунов и славили богов – красивых и человечных, как они сами, и эту гармонию к сожалению уже никогда не восстановить и не вернуть…
Слезы стояли в ее глазах, и Никон чувствовал, что эта девушка – целый мир, которого он не может понять и постигнуть, и даже никто из них не заметил, как они свободно перешли на «ты» и преодолели расстояние, которое казалось совсем недавно огромным и незыблемым.
- ой, извини, мне показалось, что я куда-то провалилась, попала в другое пространство, где нет ни тебя, ни этого города…
- послушай – у меня другой вопрос для тебя, ты умный, знающий, наверное, я со своим женским умом не найду ответа на него – приговорила София, идя по тротуару за руку с Никоном, и это физическое сближение не удивило, не напугало их и ощущалось как гармония с шелестящими листьями деревьев, с ласкающим их тела ветерком.
- понимаешь – ведь Древняя Греция многолика и разнообразна. Вот ты помнишь, что в диалогах Сократ упоминает не раз однополую любовь, увлечение и страсть мужчин к мальчикам. Помнишь – он говорит:
- влюбленный в юношу, как красивый конь, стройный на вид, шея у него высокая, храп с горбинкой, масть белая, он черноокий, любит почет, но при этом рассудителен и совестлив, и Когда перед взором возничего предстает нечто достойное любви, чувство горячит ему всю душу и его терзают зуд и жала возбуждения, не свернуть ни стрекалом, ни бичом: он вскачь несется изо всех сил. Он приступает к любимцу с намеками на соблазнительность любовных утех. Вот они уже близко от любимого и видят его сверкающий взор. При взгляде на него память несется к природе красоты и снова хочет видеть ее, когда же юноша допустит к себе влюбленного, вступит с ним в разговор и общение, близко увидит его благосклонность, он бывает поражен: он замечает, что дружба всех других его друзей и близких, вместе взятых, ничего не значит в сравнении с его боговдохновенным другом. Он постепенно сближается с влюбленным, соприкасаясь с ним в гимнасиях и в других собраниях, и тогда поток того истечения, которое Зевс, влюбленный в Ганимеда, назвал влечением, обильно изливаясь на влюбленного, частью проникает в него, а частью, когда он уже переполнен, вытекает наружу. Как дуновение или звук, отраженные гладкой и твердой поверхностью, снова несутся туда, откуда они исходили, так и поток красоты снова возвращается в красавца чрез очи, то есть тем путем, по которому ему свойственно проникать в душу, теперь уже окрыленную; он орошает проходы крыльев, вызывает их рост и наполняет любовью душу возлюбленного, даря и получая любовь. Он любит, но не знает, что именно. Он не понимает своего состояния и не умеет его выразить; наподобие заразившегося от другого глазной болезнью, он не может найти ее причину – от него утаилось, что во влюбленном, словно в зеркале, он видит самого себя; когда тот здесь, у возлюбленного, как и у него самого, утихает боль, когда его нет, возлюбленный тоскует по влюбленному так же, как тот по нему: у юноши это всего лишь подобие, отображение любви, называет же он это, да и считает, не любовью, а дружбой. Как и у влюбленного, у него тоже возникает желание – только более слабое – видеть, прикасаться, целовать, лежать вместе, и в скором времени он, естественно, так и поступает. Когда они лежат вместе, безудержный конь влюбленного находит, что сказать возничему, и просит хоть малого наслаждения в награду за множество мук, в волнении и смущении обнимает тот влюбленного, целует, ласкает его, как самого преданного друга, а когда они лягут вместе, он не способен отказать влюбленному в его доле наслаждения, если тот об этом попросит. 
И он, и они, будут лелеять свое тело, и тот, кто ищет любви, он ищет не юношу крепкого сложения, а неженку, выросшего не на ясном солнце, а в густой тени, не знакомого с мужскими трудами и сухим потом, но знакомого с изысканным, немужественным образом жизни, прибегающего к искусственным прикрасам и уборам за недостатком собственной красоты и занимающегося всем остальным, что с этим сопряжено. И это, милый Эрот, дар тебе и возмещение: прекраснейшая и наилучшая покаянная песнь.
- ну как, Никон, слышал ли ты более нежные и красивые слова о любви? Даже Песнь Песней царя Соломона, наверное, не так глубоко и проникновенно звучит, чем эта речь философа 2500 лет назад, да?
София, вдохновленная произнесенным текстом, магией и красотой слов древнего мудреца, смотрела на Никона с возбуждением и радостью.
Никон, поддавшись настроению Софии, молча смотрел на нее, поражаясь глубине и чувственности девушки, пытаясь привести свои мысли в порядок от такого неожиданного потока эмоций и мыслей, обрушившегося на него за это короткое время, пытаясь хоть как-то понять и оценить происходящее.
Уже София вела его за руку, устремляясь вперед по улочкам старого города.
Внезапно она остановилась рядом с маленькой православной церквушкой на перекрестке, стоящей мирно среди современных построек. Никон посмотрел на нее, недоумевая и желая понять логику ее мыслей и поступков.
- Никон, я хочу зайти в церковь.
Вера для Никона никогда не была интересна как духовные поиски, только как объект исследования через философию. Но, соглашаясь, кивнул только головой в знак согласия.
София, остановившись, развязала узелок на небольшом платке на шее, накрыла им голову и пошла внутрь. Никон послушно пошел за ней, остановился внутри возле стены и стал наблюдать. На стенах и в разных местах висели иконы, изображения святых. София, забыв о Никоне, медленно проходила по залу. Высокие своды церкви притемняли помещение, в разных местах горели свечи, их пламя чуть заметно колебалось от движения отдельных прихожан, ставящих свечи за упокой, за здравие. Было очень тихо, только шарканье ног и треск горящих свечей.
София шла, быстрее, быстрее, потом в самозабвении стала кружится в танце, плавном, раскинув руки и летая по пространству церкви, косынка шевелилась от движения, руки плыли по невидимым волнам в такт мелодии, которую слышала только она, глаза были полузакрыты, неизвестные звуки внутри ее души заставляли останавливать, кружиться и она парила по церкви как неземная, красивая птица, слушая свой внутренний голос и создавая танцем свою мелодию.
Никон, пораженный, смотрел на эти трепетные движения, очарованный их красотой и гармонией с церковным убранством, с висящими иконами, с фигурой Христа на кресте, со свечами и тишиной. Он ни о чем не думал, очарованный этим зрелищем, пока внезапно София не приблизилась к нему и не остановилась, глядя ему в глаза. Она дышала часто, смотрела близко в глаза. Почти соприкасаясь телами.
- пойдем, я готова – проговорила она ему и, не ожидая ответа, первая пошла к выходу.
- поедем к тебе – он почти увидел эту фразу, прозвучавшую из ее сочных и красивых губ на улице, и смысл фразы дошел до него не сразу.
Подчиненный порыву настроения, возникшего между ними за какие час-два и мелодии танца в церкви, Никон, ничего не спрашивая и ничего не говоря, взял ее за руку, и они устремились к тому, что ему не было известно.
София, София легким настойчивым ветром, потоком чувственных волн и невидимых флюидов, возникших между ними, влекла его за собой.
Не было никаких поцелуев, объятий, намеков на ласки и заигрывание. Она просто ворвалась в его дом, держась за руку, легко скинула одежду и стояла посередине спальни, красивая, волнующая и тихая. Никон уже лежал на кровати, как он снял одежду, не чувствуя какого-либо стыда или замешательства, – он даже не заметил.
София, обнаженная, красивая, полные, женственные груди дышали волнением и ожиданием, бедра и лоно звали к себе, взгляд упирался сначала в нежный волосистый треугольник лобка, скользил по лини тела, по ягодицам, по стройным ногам, поднимался снова вверх, к ее волнительному лицу, полураскрытым губам, влажным, алым, зубы блестели между губами белым жемчугом, и глаза, эти византийские большие глаза, в которых он утопал, они были бездонны, там был океан, пропасть, глубина неведомого ему, к чему он стремился всем своим существом.
София медленно подошла к кровати, села рядом, ногами оставаясь на полу, дотронулась до его груди, погладила рукой нежно, едва касаясь кожи, он чувствовал жар и какую-то силу, исходящую от прикосновений и всего ее тела. Потом она подтянула ноги на постель, и полусидя- полулежа, глядя ему в глаза, на его лицо и грудь, левой рукой опираясь на правую сторону груди, а левой нежно притронулась туда, где внутри билось сердце, сильно, громко, казалось, что в помещении был слышен только его стук, мощный, частый.
София перекинула правую ногу и села на Никона. Ее руки были на плечах, он смотрел снизу-вверх, груди нависли над его лицом массивными полушарами, он видел близко, очень близко соски, набухшие, плотные, темный цвет ареолы задерживал взгляд своей сочностью и заставлял в паху Никона отзываться волнением и подергиванием нервных окончаний, связывающих глаза, обоняние, мозг и кожу тела и ладоней.
Слова исчезли из этого мира. Только звуки, тихий шелест и мелодия, которая накрыла их полностью и безраздельно.
София положила руки на спинку ложа, и и Никон увидел, как ее тело, бедра медленно продвигались ближе, все ближе к его губам. Он видел нависающее над ним тело, видел нежные волосики лобка, ее вагину с красивым лепестком половых губ, розовых, блестящих, чувствовал ее аромат, который волновал и кружил голову, и между губ этого Лотоса показалась капелька сока, она медленно стекала по ее, ее губам и ему казалось, что в ней сосредоточилось все, что он видел, знал или переживал до этого мгновения в жизни.   
Губы сблизились с губами, прикосновение сначала было нежным, деликатным, а потом его закрутило, понесло, невидимая сила толкала его к неосознанным движениям, тело перестало быть телом, руки перестали быть руками, пропало ощущение частного, отдельного, все слилось в музыку плоти, страсти и любви, которую он ощутил всей своей сутью.

разложив меня на лопатки
тело свое к губам мне приблизила
празднуешь ты викторию сладкую
влагой наполнив мою жизнию
губы льнут к губам, запах томный
нервный вскрик из губ - оргазмо-истомный
оседлав меня как на выезде
плотью голову кружа - как птенец в гнезде
рот раскрыв и в тело втискиваясь
проникаю я внутрь тебя ненасытиваясь...

……………………………………………………………………………………...


Когда он очнулся, София лежала рядом на боку и смотрела на его лицо.
- кто ты, София? – спросил он неожиданно для себя
-я? – улыбнулась она – я Женщина, Природа, Пространство, Мрак, Страсть, Любовь, Время, я – все, что было, есть и будет. Разве ты не знал этого, философ?
Она лежала на боку, чуть приподняв голову и опираясь на полусогнутую руку, задумчиво разглядывая, словно изучая его и знакомясь заново.
- тебе надо отдохнуть и прийти в себя. Поспи. – и тут она положила ладонь на его лицо, ладошка пахла молоком и мятой. И он заснул.




Первый сон Никона
Солнце стояло высоко. Но здесь, в тени платанов и кипарисов ощущалась легкая прохлада. За этими платанами и кипарисами начинался лес, густой, протянувшийся от границ города на многие, и многие километры. Недалеко было видно стены города, глиняные, каменные, они могли защитить от нападения.
На лужайке расположилась компания мужчин и женщин, человек 15. Девушки, молодые, лежали обнаженные на траве. Кое-кто набросил на себя тунику, защищаясь то ли от проникающих сквозь листья лучей солнца, то ли от ветерка. Раздавался смех, две девушки бегали вдогонку друг за другом по поляне, догоняя, валились на траву и смеялись легко и беззаботно, ложились друг другу на коленки и что-то тихо шептали. Ветерок шевелил их длинные волосы.
Мужчины, кто в накидках, кто без одежды, сидели на больших камнях и на обрубках стволов деревьев. На земле на траве стояли кувшины с вином, лежал хлеб и в глиняной миске маслины и виноград.
Никон, в тунике, шел со стороны города и чувствовал себя древним греком, идущим на встречу с друзьями для веселия и легких бесед.
-о, Никон, друг любезный, давай-ка в нашу компанию – проговорил седой, с взлохмаченными волосами бородатый старик лет 50-ти. – давно тебя не было видно, ты где запропастился, ездил куда набираться уму-разуму? Поделись с нами, невеждами, что ты там нового подчерпнул? Что нового узнал о любви и жизни?
Никон оглянулся, понял, что обращаются к нему, и ответил:
- спасибо тебе, Сократ за приглашение, вы, я вижу, сладко веселитесь и беседуете?
- о – лукаво улыбнулся Сократ - досуг у нас, правда, есть. К тому же цикады над нашей головой поют, разговаривают между собой, как это обычно в самый зной, да, по-моему, они и смотрят на нас. Если они увидят, что и мы, подобно большинству, не ведем беседы в полдень, а по лености мысли дремлем, убаюканные ими, то справедливо осмеют нас, думая, что это какие-то рабы пришли к ним в убежище и, словно овцы в полдень, спят у родника. Если же они увидят, что мы, беседуя, не поддаемся их очарованию и плывем мимо них, словно мимо сирен, они, в восхищении, пожалуй, уделят нам тот почетный дар, который получили от богов для раздачи людям.
- так что, Никон, познал ли ты любовь и понял ее смысл?
- мне кажется – да, вот и твои собеседники тоже понимают смысл любви, как я вижу – и Никон рукой указал на веселящихся молодых дев и сидящих рядом с ними мужчин.
- ты о Солоне?
Солон в это время, сидя на камне, гладя по обнаженному телу, по груди подружку Агату, сидящую на его коленках, что-то ласково и весело шептал ей на ушко. Агата смеялась, беззаботно, обнимая одной рукой Солона.
- о, Солон, какой ты красивый и мужественный, мое волнение не знает границ, когда я трогаю тебя – услышал Никон фразу девушки.
Внезапно они вскочили с камня и побежали в сторону, Солон невдалеке положил девушку на траву, и было видно, как они ласкают друг друга, смеются, прижимаясь страстно и нежно. Ласки стали горячее, жарче, и, наконец, закончились слиянием, стонами и радостными возгласами, громче, громче, пока друзья рядом не услышали последний рык Солона и крик сладострастия Агаты.
- друзья – воскликнул Сократ – выпьем же за любовь, неистовую, искреннюю и всесущую! – и опрокинул бокал вина под одобрение друзей.
- а ты, Никон, пей быстрее за это счастье быть свободным, давай же, давай – жизнь не ждет, все мы смертны и однажды твоя душа уйдет туда, откуда нет возврата!
- иди, познакомься с нашей подружкой, ее зовут София, она прелестна и красива.
Тут Никон чуть на отдалении увидел сидящую в раздумьях девушку, он почувствовал сильное волнение в душе, медленно приблизился к девушке и посмотрел в лицо. София, София – это была она, и в то же время не она, большие глаза открыто смотрели на него, улыбка осветила ее лик, она привстала, и, положив руку на плечо Никона, сказала – о, Никон, я так рада, что ты с нами, можешь жить и радоваться, можешь общаться с нами честно и открыто, вернись, побеседуй с Сократом, я потом буду с тобой, буду любить тебя нежно и открыто. Ты рад нашей встрече?
Никон молчал, восхищенно смотря на девушку.
- ты не всех знаешь здесь. Смотри – вон Лисий, он со своим любимым благосклонно присоединился к нам.
Никон посмотрел туда, куда указывала рука Софии и увидел там сидящего на камне мужчину лет 35, у которого на коленях полулежал-полусидел обнаженный мальчик лет 12-14. Мальчик был коротко пострижен, глаза томно опущены вниз, одна рука опущена вдоль тела, другая была опущена между ног Лисия и осторожно теребила пальчиками промежность. Глаза обоих излучали негу и томление, они молчали, насыщаясь друг другом.
Никон перевел взгляд на Софию, она улыбнулась, взяла его за руку и сказала:
- у нас трагедия. Видишь того мальчика? – она показала рукой на сидящего на отдалении на камне мальчика похожего возраста – это Кефал, его разлюбил его возлюбленный Тимон и он в тоске. Может ты поговори с ним, раздели у ним его горе и посочувствуй его утрате?
Никон растерялся от этого предложения, он не знал, что может сказать в таком случае, но, видя грустное лицо подростка, кивнул головой и пошел в ту сторону.
Мальчик смотрел на него заплаканными и ожидающими глазами. Никон сел рядом с ним на камень, обнял за плечи и попытался успокоить:
- Кефал, не грусти, случается так, что кто-то уходит к другому.
Кефал внимательно слушал, прижавшись к Никону. Смотрел в глаза, в выражении появилась растерянность и недоумение.
- он меня разлюбил – вдруг ответил он – я его так люблю, он заботился обо мне, дарил радость, а теперь оставил. Что мне делать, как я буду жить после этого?
Он судорожно сжался, его полудетское тельце затряслось от плача, он лил слезы горько и искренне, вытирая одной рукой.
Вдруг взглянул на Никона и вымолвил – а ты можешь меня любить? А ты сможешь заботиться обо мне, ты красивый и сильный – и улыбнулся.
- наверное – нет, я не смогу, я люблю женщину, она мне дорога – ответил растерянно Никон и неожиданно заметил изменение в настроении этого полудевочки-полумальчика, лицо Кефала насупилось, отчаяние охватило черты его лица.
- никто меня не любит – закричал он – так лучше смерть, чем жизнь без любви, - вскочил и стремительно побежал к обрыву.
Никон не успел подумать, решить для себя что-либо, как было видно, что Кефал в мгновение домчался до края и бросился вниз!
Никон вскочил с камня, у него застучало сердце, ужас сковал его конечности.
- Сократ! София! – он прыгнул со скалы!
Все замолчали и вдруг Сократ быстро плеснул вина в глиняную кружку и воскликнул:
- друзья, друзья – этот героический и сильный мальчик так сильно любил, что выбрал смерть, а не жизнь без возлюбленного! Он  - герой! Так выпьем же за его безрассудную и смелую душу, да здравствует Кефал, герой и смельчак! Выпьем за новое плавание его души в новом мире грез и забвений и пусть его душа гордится этим смелым поступком!
Неожиданно все засмеялись, заулыбались и вразнобой стали выкрикивать – Слава! Слава! Слава! – затем подняли вверх кружки с вином, радостно поздравляя друг друга с тем, что они видели героизм и смелость.
Никон, оцепеневший от увиденного, стоял в растерянности.
- Никон, милый друг, возрадуйся и поблагодари Богов, что они тебе дали возможность видеть мужественный поступок смельчака! Теперь ты приблизился к пониманию того, что такое любовь?
- но вот я люблю женщину и не знаю – готов ли броситься со скалы, если она меня разлюбит?
- о, Никон, значит ты не любишь. А любишь ты женщину или мальчика – для настоящей любви это не имеет значения. Тело- только оболочка, ты, верно, в каких-то дальних странах насмотрелся, что мужчина живет только с женщиной, и что любить можно только женщину. С давних времен это всегда было, любовь – это душа, а душа, как нематериальное создание, вправе выбирать – любить тело и душу мальчика или женщины.
- прощай, Никон, пойду подремлю в тени, пора отдохнуть, а потом снова поспорим с коллегами. Если не уйдешь – присоединяйся. И да – выпей-ка, дружок, пару кружок вина, оно поможет тебе привести мысли в порядок.




Никон открыл глаза и, находясь в прострации от видений, реальных и живых, никак не мог сообразить – где же он сейчас находится. Он видел какую-то уродливую мебель, стены, напоминающие тюремные, какие-то тряпки, закрывающие свет, пока через некоторое время к нему не пришло понимание, что он в своей квартире.
Он вытер пот со лба, вздохнул и огляделся. В постели он был один. За окном темнело. Мыслей не было.




Следующая лекция первокурсникам была через пару дней. Никон нервничал, ожидая встречи больше всего с Софией, он надеялся, что она придет и он сможет с ней переговорить, встретиться. Он пока не думал ни о форме их общения, ни о близости, ни о чем, потому что, и он это знал, все его мысли были бы просто фантазии, говоря профессионально – он ничего не знал о Софии как объекте мышления и не понимал – кто она и откуда появилась, поэтому не хотел мучать себя догадками. Но волнение не проходило.
В зал для лекций он входил внешне спокойный, поздоровался как ни в чем не бывало, а сам мучительно всматривался в зал, пытаясь увидеть ее лицо. Софии не было видно. Он приступил к лекции.
- сегодня я немного расскажу о Гегеле. Эта мощнейшая фигура на рубеже 18-19 в. Это он написал книгу «История философии», которая сама по себе является изложением четкой, логичной, глубокой философской мысли. Читайте Гегеля, он поможет вашему мышлению стать ясным и понятным.
-Итак, Гегель – великий философ. Если кратко говорить о нем, то можно отметить, что Гегелю принадлежит развитие и точное формулирование идеи развития, отрицание отрицания и борьбы противоположностей.
Вот замечательный пример из Гегеля: растет дерево, сначала молодой кустик. Это дуб. Он вырастает, за много лет становится большим и мощным деревом, но это тот же дуб. В чем же отличие?
-Гегель – идеалист. Идея развития у него переносится на мышление, разум и мышление существуют в чистом виде. Понятно такое выражение?
- о, да – это когда теща – мерзкая дура, а на кухне рассуждает о возвышенном, да? – ответил-спросил кто-то сверху.
- Ну да, похоже – среагировал Никон- об этом вы можете подумать к следующей лекции.
Теперь кратко о Фрейде, о методе психоанализа. Вот один из них -  метод сновидений; Фрейд говорил, что сновидения — это королевские врата в психоанализ. Дело в том, что когда человек засыпает, его сознание отключается и бессознательный уровень как бы выступает на первый план. Человек видит сны, и в этих снах человек мыслит при помощи тех самых образов, которые он привнес в сны из обычной жизни. Но эти образы действуют уже в другом мире — в мире бессознательного. Поэтому значение этих образов совсем другое, чем в нашем мире.
- интересная мысль, не правда ли? – задав этот вопрос Никон подсознательно подумал о своем сне. – Интересно, чтобы сказал Фрейд, если бы я был его подопечным? – и пошел объяснять дальше.
-отмечу современных философов- это Сартр с его идеей свободы, которая созвучна Гегелю и вам, наверное. Поэтому Сартр так популярен был в Европе. Что из этого получается – в настоящее время видно. И еще - сущность экзистенциализма сводится к тому, что человек свободен — свободен настолько, что ничто не может на него повлиять. Как говорит Сартр, даже если бы Бог и существовал, то ничто не изменилось бы, ибо свобода человека абсолютна. Ничто не может повлиять на человека, никакие внешние факторы, в том числе и Бог, который всегда понимается как нечто противостоящее человеку, воздействующее на него извне.
- Отрицание Бога – спорная позиция, и если Сартр в 20-ом веке мог себе это позволить, то Гегель этого не мог, это просто нужно понять.
- Идея Бога у Гегеля сложная. Свое философское понимание Бога Гегель сформулировал уже в молодые годы - Бог как Дух, Бог как разум, Бог как процесс. Гегель признает познание Бога.
- а что вы думаете по этому вопросу?  как вы относитесь к идее Бога и его познания? Подумайте на следующее занятие.
Он еще и дальше рассказывал о Гегеле, но в подсознании крутилась мысль о Софии.
Расстроенный, он вышел после лекции во двор университета, сел на скамейку и думал о причинах – почему Софии нет на лекции. Углубившись в себя, он не заметил, как к скамейке подошла девушка и тихо спросила – устал?
Никон поднял глаза и увидел Софию, расплылся в улыбке и вскочил, в эмоциональном порыве схватил ее за руку и почти крикнул – ты где пропала, что случилось, я так переживал!
- Никон, ну ты что, ведь время неподвластно нам и в голове у нас порой больше фантазий, чем мы думаем. Ты читал лекцию о Гегеле? Я знаю, мне как-то не хотелось слушать о нем, он достаточно неприятный тип, да? хоть и фантастически умный? Поехали лучше домой, я скучала.
Солнце светило в окна, когда он опять увидел Софию, спокойно и уверенно сбрасывающей свои одежды. Он чувствовал внутреннюю дрожь и волнение и понимал, что не знает, как себя с ней вести.
- Никон, не волнуйся. Я с тобой навсегда – проговорила она с улыбкой, подходя к постели.
София осторожно наклонилась, забралась на кровать с коленками и как кошечка медленно приблизилась к телу Никона. Она наклонилась лицом вперед, губами притронулась к его груди, бедра были подняты, и он видел, как солнечный луч светит со стороны окна сзади на ее лоно, на ее бедра , он ясно представлял себе этот вид, как если бы был этим лучом, как ласково и нежно проходится языком и пальчиками по этому двойному соблазну, упираясь в эти нежные узкие и ароматные раковинки, а еще он видел ямку по позвоночнику, переходящую в ложбинку между ягодицами, эти красивые, объемные бедра и Лотос, эти нежные и волнующие губы ее лона, и этот вид в сознании  выметал из головы все мысли – о Гегеле, времени, философии.
Она стояла в этой позе Doggy долго, так, что у него мучительно ныло в паху и пересохло горло, но он не решался шевельнуться, чтобы не нарушить эту эмоцию умиротворения и спокойствия.
Через некоторое время она приоткрыла глаза, проговорила – я твоя – и легла рядом на спину, раздвинув ноги и привлекая его на себя.
Никон не узнавал ее сегодня, София томно и ласково принимала его плоть, содрогаясь в мгновения оргазма и закрывая глаза, и он видел, что ее сознание улетает в Космос, непостижимый его сущности. Кто из них брал, получал, дарил, делился и что это было за действо, он не мог потом ответить на этот вопрос.
- Мне надо уйти – услышал он через мгновение или часы, что он пробыл с ней.
- София – как мне тебя найти, где ты живешь и что будет, если ты пропадешь? – только и спросил он ее.
- не волнуйся, я уже навсегда рядом, ты даже если захочешь не сможешь меня потерять или забыть, ведь фантазии и реальность переплетаются. Да, а мальчика жалко – со смущенной улыбкой вымолвила она у дверей и вышла.
Он закрыл за ней дверь и лег без мыслей в постель. Сон пришел незаметно, Морфей знал
свое дело.






Второй сон Никона
В тусклом помещении было шумно, раздавались разные голоса, курились трубки, табачный дым висел в воздухе. Никон увидел себя за столом, за которым сидело еще примерно 12-14 молодых людей похожего возраста, примерно 20-23 года. Перед каждым стоял глиняный бокал, блюда с нарезанным мясом и хлебом посередине, тарелки с капустой. Болтали громко, перебивая друг друга, смех раздавался из разных углов. Напротив Никона, ухмыляясь, сидел молодой человек с длинными распущенными волосами и потягивал трубку. Одет он был в дешевый студенческий сюртук, не хватало парочки пуговиц, но это его не смущало. Да было видно, что этих студентов вообще ничто не смущает.
- привет, студент. Что-то я не припомню тебя на курсе – проговорил он, отпив из кружки добрую половину – ты на каком факультете? Взрослый ты, поздно поступил?
- да вроде на философском – ответил, несколько замявшись, Никон – пробую, денег раньше не было на учебу, так и получилось
Последнюю фразу он добавил, чтобы объяснить тот факт, что с этим молодым человеком они не были лично знакомы.
- ну и как, нравится? – спросил молодой человек
- вроде нравится – не слукавил в этот раз Никон.
- а мне – нет – чуть заплетающимся языком проговорил молодой человек – мерзкая наука – эта философия и теология. Читаю, читаю эти латинские тексты, хрен поймешь этих Гераклитов, Платонов, Плотиных, Аристотелей, но кое-что понимаю.
- как тебя зовут? Давай вина выпьем за знакомство
- меня зовут Никон
-а я - Георг Вильгельм Фридрих Гегель – проговорил он, усмехаясь – папочка, грамотный и чиновник большой, с мамочкой так и окрестили. Теперь вот и приходится три имени говорить, сам не могу выбрать – каким лучше называться. Мне 19, а это все мои друзья с курса теологии – и он, чиркнув кремнем, прикурил трубку и сочно пустил дым.
- слушай – а ты какими темами предпочитаешь заниматься? Что тебя интересует в философии? С теологией я лично не очень хочу дружить, да и эта вся религия, эти священнослужители у меня сомнения вызывают. А философия – вообще-то интересно, еще почитаю, главное – закончить университет.
- так, у нас сейчас 1789 год на дворе, еще год – и свободен
Никон слушал студента и не понимал – как он может находится в компании студентов в 1789 г.
-- слушай – а ты Демокрита читал? Он пишет, что бытие состоит из пустоты и атомов, это самые маленькие частицы, которых мы не видим, они неделимы. Вот интересно – увидит ли их человечество в микроскоп? А еще он утверждает, что нельзя опираться на чувства в познании, они ложны. Когда человек спит, его зрение, слух, другие органы чувств как бы замирают и грубые, основные истечения на человека не действуют. И человек начинает воспринимать более тонкие истечения. Поэтому человек может видеть те события, которые он в нормальном, обычном состоянии не видит. Человек может предчувствовать то, что будет потом, потому что на него воздействовало некоторое тонкое истечение.
- а ведь он прав, чёртов Демокрит, ну как можно чувствам доверять при общении с хорошенькой барышней, ведь врут, врут, бестии – и Георг Вильгельм Фридрих Гегель засмеялся громко и заразительно, и вместе с ним, не зная причины смеха, загоготала вся студенческая компания.
- а меня интересует древнегреческая философия, история философии, диалектика и развитие явлений в окружающем мире и сознании – решился проговориться Никон
- ха-ха! Братишка – тут уж тебе меня не переплюнуть, я эту древнегреческую философию и диалектику уже 4 года грызу, брось ты эту идею, займись лучше медициной – отозвался Георг Вильгельм Фридрих Гегель
В это время к столу подошла девушка, то ли хозяйка, то ли прислуга и стала собирать пустые тарелки со стола. На ней был одет чепчик и темное платье, прикрывающее фигуру
-о, Гретхен – воскликнул Георг Вильгельм Фридрих Гегель – ты как всегда прелестна!
Никон не обращал на нее внимания, а Георг Вильгельм Фридрих Гегель неожиданно задрал наклонившейся над столом девушке юбку и оголил красивый и крепкий зад. Ягодицы вмиг осветили белым светом помещение кабака, девушка резко выпрямилась, зарделась мгновенным румянцем и так же внезапно влепила Георгу Вильгельму Фридриху пощечину. Голова его отшатнулась и за столом раздался дружный хохот товарищей.
- вот, бестия – проговорил широко улыбающийся Георг Вильгельм Фридрих Гегель – а ведь хороша чертовка, не правда ли?
Тут Никон наконец обратил внимание на девушку, она сняла чепец, чтобы поправить волосы и посмотрела на Никона
- София?! – удивленно произнес Никон
- какая София, студентик, мозги пропил в кабаке? – ответила девушка быстро, смотря прямо в глаза Никону
- Меня зовут Гретхен, красавчик, не путай меня с девками на улице – и одев чепец, пошла на кухню, сексуально и призывно раскачивая бедра в разные стороны
Никон, глотая слюну от волнения и потеряв дар речи, смотрел ей вслед, ничего не понимая и теряясь в догадках
Девушка, приближаясь к кухне, вдруг обернулась, и, глядя на Никона, улыбнулась ему искренне и призывно, и приложила пальчик правой руки к губам – мол – молчи и никому не говори
Никон сидел за столом, оглушенный происходящим
- хороша, ах, хороша – снова произнес Георг Вильгельм Фридрих Гегель, покачивая головой – и вот послушай меня, Никон, и поверь: ни одна теория развития, диалектика и тома философских сочинений не стоят даже одной ягодицы этой Гретхен…




Никон смотрел в сумерках на свет из окна, на занавески, мебель, на пустую постель рядом с собой, медленно возвращаясь из сна. Вялость и сонливость не покидали его, глаза закрывались и не было сил проснуться.  Он опять погрузился в сон, глубокий и вместе с тем беспокойный





Третий сон Никона
Солнце, послеобеденное, ласково освещало заросли кипариса. Ветерок не давал прохлады, но в тени этих деревьев не так было жарко. Он стоял возле рощи, когда увидел подходящую со стороны города девушку. На ней была легкая туника, одна грудь была открыта, вторая прикрыта материей. Она шла свободно, красивой, размашистой походной девушки, привыкшей к спортивным занятиям. Освещенное улыбкой лицо открыто смотрело на мир, и, увидев Никона, подошла к нему.
- отдыхаешь, почтенный? Как тебе нравятся окрестности города Эфеса? Здесь бывает жарко, но ты не печалься, все изменчиво в этом мире. Погода тоже, верно?
- идем со мной, я тебе покажу храм Артемиды, это прекрасное произведение архитектуры, в котором еще стоят скульптуры греческих Богов. Пойдем быстрее, ты же знаешь, император Юлиан погиб год назад - 26 июня 363 года, и после этого идут беспорядки по империи. Предшественник Юлиана – император Константин узаконил христианство и сделал его государственной религией. Юлиан, романтик, любитель древности, прекрасного, чтивший греческих Богов, попытался вернуться к настоящим Богам, но с его смертью все рушится в империи.  Это Константин в 332 году издал эдикт о разрушении языческих храмов. Ты понимаешь – храмы, в которых тысячелетия жили наши, наши Боги, стали вдруг языческими. Боги, которым преклонялись наши предки, стали ненужными и презираемыми.
- Вот ты только послушай, кто эти Боги - Посейдон – бог морей, Гера – сестра и жена Зевса , покровительница брака и супружеской любви, Аполлон –бог солнечного света, Артемида – сестра Аполлона, девственная богиня лесов и охоты, Афина – богиня душевной гармонии и мудрости, Афродита –богиня чувственной любви и красоты, Эрот – сын Афродиты, божественный мальчик с колчаном и луком посылающий любовь, Гименей – спутник Афродиты, бог брака, Деметра –богиня земледелия, от нее зависит  круговорот человеческой жизни – от рождения к смерти,  Персефона – дочь Деметры, Гестия – богиня-покровительница домашнего очага, семейных и общинных связей, Дионис – бог виноделия и тех буйных природных сил, которые доводят человека до безумного восторга, Эйрена – богиня мира, Ника – богиня победы, Дике – в Древней Греции – олицетворение божественной правды, богиня, враждебная обману, Тюхе – богиня удачи и счастливого случая.
- какой вред свободным людям они могли нанести, что, что было постыдное или гадкое в их прекрасных лицах, красивых телах, в их гордой осанке и добрых начинаниях?
София, красивая, прекрасная София быстро шла по дороге к храму, увлекая за собой Никона. Они запыхались по дороге, перед храмом остановились передохнуть, а затем вступили внутрь. На всем, что было снаружи и внутри, уже появлялась тень разрушения и погибели. Кое-где выпавшие кирпичи, отколовшиеся украшения колоннады,  пыльные, грязные лица Богов, мусор внутри – все это навевало грустные мысли.
Никон смотрел на девушку, ее лицо горело радостью и печалью одновременно, радостью от встречи с любимыми Богами и огорчением от ощущения предсмертности и гибели. Они ходили внутри здания, прекрасные скульптуры и изваяния Богов заставляли хотя бы мысленно преклониться перед их совершенством и величием. Хруст мелкого камня и щебня был единственным шумом, раздававшимся внутри храма.
- ты помнишь, Никон, как этот безумец Герострат в 356 году поджег этот храм, многие Боги погибли в огне, но благодаря Юлиану его восстановили, и Боги вернулись в нашу жизнь. Вот они, живые, близкие, понятные нам Боги, чьи лица облагораживают душу и очищают сердце. Посмотри – как красив Апполон, Афина, Афродита, какой милый и игривый Эрот, их обнаженные тела говорят о прекрасном, чувственном, о гармонии тела, чувства и природы, о гармонии души.
- а что сейчас, кем их хотят заменить? Распятым? Этим римским преступником? Призывавшим к свержению власти? Что он несет? Что он может дать людям?
В тишине вдруг раздались сначала чуть внятные звуки, потом все громче и громче стали слышаться отдельные крики и София, прижавшись телом к Никону, взволнованно проговорила – слышишь, это полчища христиан идут сюда разрушать наши храмы, убивать наших Богов. Нам опасно будет тут находится. Идем отсюда, мы ничего не сможем сделать. При Константине они совсем распоясались, собираются в отряды, группы, агрессивные, бъют и разбивают скульптуры Богов, убивают наших священников, эти толпы бродяг, бездомных, тупых людей, не умеющих чувствовать красоту, устремляются туда, где жив еще дух свободной Греции, они крушат и ломают, калечат и убивают. Пойдем.
И она, поникнув головой, повлекла Никона к выходу. Они встали рядом с храмом на пригорке и смотрели. А видеть им пришлось разное. Толпа, дикая, кричащая, вооруженная молотами и железными палками, размахивая знаменем с изображением Иисуса, ворвалась в храм, оттуда доносились истошные крики и ругань, раздавались звуки ударов по камню.
Группа кричащих и беснующихся христиан вытащили их храма статую Богини Афродиты, отволокли ее от храма и стали разбивать большими молотами. София смотрела, вздрагивая от каждого удара, как безжалостно отбиваются части рук, ног, туловища.
Никон взглянул на Софию и Афродиту и вдруг поразился удивительно сходству, Афродита и София были как сестры, и с каждым куском мрамора, откалывающимся от скульптуры, все сильнее и сильнее текли слезы по прекрасному лицу Софии.
Он крепко обнял девушку, она же уткнувшись лицом в его грудь, изредка поворачивала голову в сторону этих христианских безумцев, смеющихся грязно и зло, и разбивающих молотками Афродиту.
Показались языки пламени, и храм утонул в огне, уничтожающем красоту, веру, дух и духовность, уничтожающем Древнюю Грецию и ее историю…


Он очнулся в тревоге за Софию, он очнулся в тягостном ощущении катастрофы. Приподнялся, оглядывая комнату, потом медленно собрался и пошел в университет.
Он сидел в пустой ауле, опустошенный и безмолвный. Мысли текли вяло, сумбурно. И только одна мысль, о Софии, была ясной и понятной.
Ему оставалось только ждать, когда она сама придет к нему, когда она напомнит о себе.
В аулу вошел парнишка, лет 16-ти. Он несмело подошел к нему и спросил:
- вы профессор философии Никон?
-да, я – с тревожным предчувствием отозвался Никон.
- вам письмо, которое просили передать. Вот оно – и протянул запечатанный конверт.
Никон взял письмо и только спросил – это была девушка, молодая, красивая, даже очень красивая?
- о, да, она очень красивая – мечтательно произнес юноша и молча вышел.
Никон распечатал конверт и начал читать письмо: - дорогой и любимый мой философ. Я тебе назначаю последнее свидание, в той самой церкви, куда мы заходили в первый наш день. Приходи, я тебя жду. А потом мы расстанемся, но не печалься, не насовсем, я всегда буду рядом, всегда буду приходить к тебе, когда это будет нужно, когда твоя душа позовет меня. Ведь мы существуем в нашем сознании параллельно и взаимопереплетаясь с реальностью, наша жизнь такая короткая, что встреча с Сократом была вчера, а будущее может оказать гораздо в более далеком времени, чем жил Гегель и Демокрит. Мы все вместе.
- и запомни, что самое страшное в жизни человека, это мысль, что Его нет. Можно все пережить, но то, что Его, Бога нет, одна эта мысль способна низвергнуть человека в пучину страшных мук и сомнений, в глубочайшую яму, откуда нет возврата, и это страшнее, чем полное мрака и ужасов царство Аид, куда никогда не проникают радостные лучи яркого солнца, текут мрачные реки, протекает все леденящая священная река Стикс, души умерших оглашают своим стенанием, полным печали, их мрачные берега,  струятся и дающие забвение всего земного воды источника Леты,   по мрачным полям, заросшим бледными цветами асфодела, носятся бесплотные легкие тени умерших.
- приходи, я жду.

хххх

Никон по дороге в церковь уже знал, что реальность – в нас, она  настоящее,  и только через чувственное восприятие достигается глубина впечатлений и ощущений и наша психика каждый день создает свою реальность, которую  можно назвать – фантазия. Фантазия – и чувство, и мысль. Это –высшая форма психической деятельности, творческая деятельность, из которой рождаются ответы, она – мать всех возможностей.
Он уже понимал, что Христианство, имеет тенденцию подавлять подсознание индивида, а значит и его фантазию и религия предлагает срубленною символическое мировоззрение –веру в иконы, образы, символы, без фантазии - и поголовно обязательное, без сомнений и мысли, в окончательной инстанции.
Как ни странно – сама философия и сама культура навредила новому человечеству. Потеря силы гармоничного взаимодействия в интуитивной жизни, так, как жили древние греки – это вечная рана. И он осознавал, что фантазия – это поиск многих путей. Христианство показало один путь, выбрав который – надо отказаться от других.  Антика –это гармоничная связь с природой, гарантировала возможность развития фантазии, а христианство – не гарантирует.
И он знал точно, что Римская церковь унаследовала все пороки Римской империи, и чиновники от веры в Риме наносят вреда больше, чем самые воинствующие атеисты.
Крестовые походы под знаменем Христа, инквизиция, возведение католических священников до ранга Бога, борьба через порабощение за десятину прибыли, скандалы с педофилией этих чиновников "от Бога" - многое открывают мыслящему человеку.
Вот с этими мыслями он и вошел в церковь. В православную церковь.
Там шла служба, было неожиданно много людей, и он беспокойно взглядом искал Софию. Софии не было видно, он присел на стул, смотрел и слушал. На хорах пели многоголосно, стройно, проникновенно и чисто. Пение прерывалось чтением молитвы священнослужителя, все звучало гармонично и стройно, в такт, в лад, в тихий унисон, и пение, и молитва. Он почувствовал вдруг некое успокоение и смотрел на лица прихожан, он чувствовал их спокойную, уверенную энергетику и силу. И звуки хора, звуки молитвы вдруг затронули струны его души, он поддался общему настроению и уже забыл обо всем, слившись со звуками и душой. Он видел эти лица, он слышал эту гармонию музыки, голосов и молитвы и неожиданно почувствовал, как его отпустило, он слился с чем-то, которого он ранее не знал и не ведал. По щекам потекли слезы. И он уже точно знал, что они текут из тех, глубинных тайников его души, которые ему открылись за эти дни.
Пожалуй – он был счастлив сейчас.
Он вышел из церкви, чувствуя себя заново рожденным. Софию он уже не ждал, он понял, что в том виде, в каком он познал ее, она больше не появится.
Он начал жить новой жизнью, и, не бросая философии, он изменил приоритеты и чувственная, эмоциональная жизнь стала главным содержанием.
Шарик лопнул.
Он женился позже, встретил женщину, похожую на Софию. Ее звали Анна. Она родила ему двух девочек, одну из которых он назвал конечно Софией, вторая носит имя Гелия, сокращенное от Гегеля.
София приходит - во снах, в мыслях, умиротворенная и красивая.
Вот такая жизнь…..