Нечаянный романс

Туманная луна блуждает в кипарисах,
её неверный свет ложится на кровать,
горячий след слезы твоей ещё не высох
и рук своих ещё мы не смогли разжать.

Сверчков полночных трель плывёт в потёмках сада,
остались вдалеке тревог неясных дни,
слова твои сладки, мне их запомнить надо,
чтоб жизни горький миг утешили они.

Романсовость строфы не я придумал, право,
она мерцает мне, как мёд в ячейках сот,
на старой алыче волнует строчка: Слава
плюс Света – есть Любовь! – всё формула живёт.

В небесной дымке свет созвездий виден еле,
и тонут без следа в нём наши все слова,
как будто мы с тобой летим на карусели,
так кружится весь мир, вернее, голова.

А катерка огонь возник вдруг из-за мыса,
блестинки лунных чар в изгибы волн легли;
горячий след слезы твоей ещё не высох
и рук своих ещё разнять мы не смогли…

О, ЮНОСТЬ!
 
Прошли те времена, когда бродил в росе,
когда меня волна сбивала на косе
прибрежной, а Мартьян был пуп земли (не спорь!),
и был всегда я пьян от ранних летних зорь.
Я плавал вдоль косы, я заплывал на риф,
и звон шальной осы был схож со звоном рифм.
Я в рыбьих косяках болтался, словно свой,
и шлейф скандалов – ах! – тянулся вслед за мной.
О, юность, средь камней ты плещешься волной:
нет оправданий мне и нет вины за мной.
Охотник и поэт – обычный сплав, клянусь;
луны надел берет пижон- платан, – и пусть!
А стройный кипарис? А бухточек слюда?
И я всегда был из везунчиков тогда.
Любил и был любим, жил, как в счастливом сне,
мой путь необъясним, хоть и понятен мне.
Всё получил сполна, остались лишь гроши,
прошли те времена, те времена прошли…