Колыбельная выросшей дочери

 Дашке

Покоя нет, и он не снится мне,
поскольку сон, и тот меня обходит
по самой тонкой рвущейся струне,
по лунным грунтам и земной породе,
по самому неверному пути,
где так легко навеки потеряться,
где мне (Ты веришь, девочка?) – пятнадцать,
только меня уже нельзя спасти
от этих рифм, дающих чёрный чад.
Ночных детей с совиными глазами
нельзя вернуть ни к Господу, ни к маме,
а так они отчаянно хотят!..
О, маленькая женщина моя,
останься в мире, где рассвет – награда,
где только прозой говорят друзья.
Поверь, для счастья большего не надо.
Поверь, что муки совести больной–
ничто, когда сравнишь их с пыткой этой,–
носить в себе проклятие поэта,
и вечно прятать крылья за спиной.
Они другим напоминают горб
у падших ангелов без тел и тени,
как будто мало тем грехопаденья.
Но каждый падший слишком, слишком горд.
Не спрятать под смирением изъян.
С ночными страхами и
мотыльками
случайно залетевшими стихами
раб лампы сыт и перманентно пьян.
Пусть над тобой прольются облака
спокойным сном без тайного значенья.
Чтоб слаще было спать, возьми печенья
и непременно выпей молока.