Не видно ни зги

      Повешено солнце пиратом на рее,
      напялил на зорьку бандану закат –
      вечерняя мгла растеклась в галереи,
      подняв удивлённые брови аркад.

      Все тени кинжальные ночь посетила, –
      смотри не обрежься, их спать уложи.
      А звёзды мерцают, шальные светила,
      отмытые начисто кем-то от лжи.

      Мозаика блещет и своды просторны,
      но месяц лажает, в рогах дирижёр,
      и жутко фальшивят зарницы-валторны,
      да тучи пузатятся в хоре обжор.

      Плюс в этой кондовой симфонии мира
      не слышен совсем исполнитель-солист.
      Ах, как не звучна мироздания лира! –
      Плохой композитор (не Бах и не Лист)

      кропал на листе половинные ноты,
      скрипично-басовые спутав ключи, –
      нужны ли кому судеб лживых длинноты? –
      А, хочешь не хочешь, контракт заключи!

      – И лет затрапезные пьесы играем,
      хохочем и плачем, оплавив мозги:
      мы сами себя палачами караем.
      Жизнь – плаха на сцене? – Не видно ни зги…