Ну же, давай, лети!

Как это страшно: быть для кого-то сказкой,
Если не можешь ни строчки взамен отдать,
Если ждут от тебя желаний и ласки,
А тебе бы тихонечко оборвать
Эту нить: надоедливо натянувшись,
Дергает и мешает спокойно жить.
Кто-то тебя любовью буквально душит,
А тебе бы выдохнуть и забыть.
И тебе говорят: «Я с тобой навеки!»
Смотришь и ужасаешься: «А зачем?!»
Взгляд отводишь и прикрываешь веки,
Лабиринт возводишь в душе из стен.
Думаешь: человек, ты живи, будь счастлив!
Только не лезь ко мне и меня не тронь.
Как ты не видишь: ты же моё несчастье,
Ты же на каждом шагу причиняешь боль.
Птицей лети! И найди же такую стаю,
Где тебя примут, полюбят, к себе возьмут,
Где о тебе, возможно, уже скучают,
Где тебя помнят и, может быть, очень ждут.
С нежностью, со смирением, провожаю.
Ну же, давай, лети! Не души меня.
Птица же, вместо поисков новой стаи,
Крыльями бьет в лицо, о любви вопя.
Дверь закрываю. Тихо иду молиться.
Господи, дай ему взаимной любви!
Где-то в других краях такая же птица
Молит Тебя о нем, ну так помоги!
Пусть заберет! И пусть, наконец, залюбит.
Лишь бы не слышать этих вот крыльев хруст.
Что он нашел во мне, Боже? Вокруг же люди –
Взял бы любую! Я же его боюсь.
Мне же не нужно этого вот удушья,
Мне бы свободы, Боже, и тишины!
Тихо мечтать, вздыхая в свою подушку,
Без ненормальной этой его любви.
Вновь обзовёт равнодушной и однобокой,
Будет орать, оскорблять и протяжно выть…
Господи, лучше уж буду я одинокой…
Дай ему счастья! А мне бы – его забыть.