Жила-была девочка

Жила-была девочка Настя,
В обычной российской глубинке, в деревне,
Где каждый находит злополучное счастье,
Только тогда, когда пьет или дремлет,
Или работает в поле как вол,
Или пишет на полотнах закаты,
Или, когда потен и гол
Бежит с утра по полю маковому.
Страда у девочки милее песен,
Коса у нее длиннее жизни,
И мир ее не скуп и не тесен,
Угли общества не обожгли ее.
Она просыпается с лучами солнца,
Выгоняет птиц и скот на кормежку.
Под ее взглядом вселенная гнется,
Окружающий мир для нее понарошку.
Что-то в ней есть пока неизвестное,
Такое, что словами не выразить,
Такое, что убьет любого. Честно,
Она, наверняка сумеет выжить.

Бог на девочку смотрел глазами,
Молчал, никогда ни во что не вмешивался.
Он наблюдал, иногда слезами
Окроплял белье, что она развешивала.
А девочка маленькая была еще,
Ей в радость возиться во дворе с цыплятами,
Ребятня с улицы для нее не в счет,
У нее есть свой мир, на кой лад ребята ей.
Бабуси на улице бойко судачили,
Что, мол, девочка у соседей к старости
Родилась и растет какой-то чудачкой,
Плевали на девочку словами жалости.
Девочка конечно не замечала их,
А может замечать не хотела,
Она уходила с лучами зари,
На сенокосах в стогах часами сидела
И думала – «Кем же я стану однажды,
Может бывает, как написано в книгах –
Принцы и замки, да разве так важно
Кто ты. Куда важнее интрига».

В каждой глубинке время по-своему,
Где-то летит, а где-то тянется.
Вот так и здесь – все насквозь застойное,
И гнилое, как внутренности у пьяницы.
Книги для девочки мир открывали,
Чуть дальше, чем окна, в которые смотрела она.
Проводниками вскоре стали
На пути ее беспокойного сна.

Когда нечего кушать, за окном вороны
Раскричались проклятые – аж болит голова,
Девочка Настя считает талоны,
Которые она еще не раздала
В столовой, дежурной работая,
Не от того, что хочется,
А от того, что мифический Кто-то,
Не придет разрулить все и помочь ей.
Универ заочно – привычное дело,
Для тех, кто тащит себя и семью.
Работа до смерти надоела,
Вокруг не работают, кругом только пьют.
Девочка ходит исправно на почту,
Пересылает деньги для старых родителей.
Девочка не справедливости хочет,
Она очень добрая и не может стать злей.
И мир ее комкает, реальность бьет ее.
Спрашивает – что не наглоталась пыли ты?
Тогда мы тебе коррективы внесем,
Разлетятся осколками твои мечты.
И по выходным, когда все на дискач,
Девочка идет к районной больнице,
Ждет, когда мацающий ее взглядом врач,
Для больного отца морфий выпишет.
И она потащит в деревню укол,
Чтобы рак въедливый приносил меньше боли,
И она слышит отцовский голос,
Она стирает с губ его кровь.
Неважно в какое время года,
Неважно какие у кого планы,
Девочка Настя в любую погоду,
По колено в грязи через поле – к отцу и маме.

«Боже, подари же ему покой,
не мучай его, пусть он лучше спит.
Ты же видишь, Боже, он сам не свой,
Ему больно, он от боли хрипит».
Стоит на коленях девочка у отцовской кровати,
Врач вчера чертов морфий опять не дал.
И в голове у нее только одно – «Хватит!»
Бог помучил еще отца… и перестал…

Слезы не в счет, деньги любят счет,
Когда батюшка отпевает и за ним ведут учет.
Сегодня рано вставать, рядом больная мать,
У девочки доброе сердце, но всем плевать.
Девочка курит в дождь на холодном кладбище,
В душе неприятно пусто, она даже не мается.
И ветер по лицу ее бьет, злорадно свищет,
Девочке надо думать, как осваиваться.
Кормить ее некому, за матерью надо ухаживать,
Руки помощи ждать неоткуда. Кто тут способен помочь?
Девочка понимает, что жизнь налаживать
Нужно пОтом и кровью, а значит отсюда прочь –
Глубинку покинуть нужно,
Иначе умрет голодной смертью.
Сменить свою жизнь - как взять в руки оружие,
И пойти расстреливать, искренне веруя.
Она от прошлого смогла избавиться,
Высохли слезы, девочка в городе,
Мама рядом, жизнь наладится,
Обязательно наладится и может быть скоро.

Завод откроет двери перед тобой,
Проходи прямо к ваннам, надевай сапоги,
Бурлят резервуары, кипят кислотой,
Оставляют на руках и ногах ожоги.
Работай, работай, не думай о системе,
Некогда думать, девочка зависима
От элементарной *фигни* – от денег,
И это вытравливает любые мысли.
С шести до шести, с восьми до восьми,
Кури, задыхайся, головой бейся.
В этом аду остаются людьми
Редко, но ты на человечность проверилась.
Доброту из девочки ломом не выбьешь,
Она даже чувствует во всем этом романтику.
И думает – «Пора бы уже, все ведь видят,
Ходить рядом с каким-нибудь мальчиком».

Девочка вообще не любила рок, или еще не совсем определилась.
Да и кому какая разница в принципе – она даже как-то странно влюбилась.
Вот вроде бы есть парень, а чувства неправильные,
Почему-то глаза на нем не останавливаются.
Все вокруг избитыми фразами – «Какая красивая пара»
Лупят, как розгами. Девочке это не нравится.
Она видит другого и сердце ей – «Вот оно!
То чувство, о котором ты так долго грезила».
И сердце действительно поражено,
А грех на душу ползет, сковывает железной
Хваткой, не отпускает ни на мгновенье,
Должен случиться момент истины.
И она своему мальчику весьма откровенно
Говорит, что не любит – лучше в лоб, но искренне.
Ах, эти мальчики – вечные странники,
Ранимые ужасно, к самоубийствам склонные,
Но иногда нужен кнут, не все же пряниками,
Кормить чувства и глаза – как с иконы.
С мальчиком рассталась конечно девочка,
Пришла к другому, он же рассказывал
О вечной любви до гроба, в общем
Хорошо ли плохо ли, но девочку привязывал.

Любовь нельзя определить, как явление, придумать правила какие-то.
Девочка готова была на колени опуститься перед самым любимым,
Потому что любовь – это странная штука, и что она скажет никому не ведомо,
Любовь делает людей безумцами, но любовь еще и озаряет светом.
Попалась девочка и не понимала, почему каждый раз она у него вторая,
Вот вроде бы дверь, но как же так – ключ подлинный есть, а не открывает.
Только чуть-чуть назад отступит, он ей сразу – «Единственная моя»,
И девочка верит, потому что любит, а вдруг он искренне? Как тут понять.
Ну да, есть у него всякие бывшие и какие-то настоящие, а девочка почему-то вечерняя, тайная для всех, зачем он ее прячет.
И со стороны все кажется странным, до боли понятным, но не так все просто,
Потому что для девочки он – целый мир, ну если не мир, то точно остров
В океане жизни, где штормило лет двадцать и наконец выбросило на берег.
Вполне возможно, что он издевается. А вдруг любит? Она ему верит.
Готова безукоризненно подчиниться, пойти за любимым на край света.
Правда он ее забывает, когда хочет напиться и молча курит в ночь сигареты.

Любовь – это странная штука.
Такая странная, что иногда тошно становится.
Ты думаешь – любовь, та еще .... –
То порхаешь от радости, то корчишься от боли.
Иногда спрашиваешь себя – да как же так,
Я же знал этого человека или думал, что знал.
Нет, ну почему я веду себя как дурак,
Почему любимый так *обманул*?
Любовь – это чувство, что витает где-то,
Поэты гнусавят про любовь через раз.
А на деле любовь похожа на гетто,
Где зевнул, отвернулся и схватил под глаз.
Любовь обкрадывает душу дочиста,
Любовь истощает и не дает сосредоточиться.
Сердце вскрывается и кровоточит,
А еще этот жуткий вой ночью.
И сигареты одна за другой,
Включенная лампа, отсутствие мыслей.
Вот и девочка сидит за столом, ей одной
Не убежать от себя, ее зажало в тиски
Дурацкого самокопания, поиска причины в себе.
Она думает, что причина действительно в ней.
А бог смотрит на нее и на небе,
Когда она плачет становится немного светлей.

Что-то произошло, девочка внезапно глаза открыла.
Есть у нее гордость. Девочка справится, девочка сильная.
У нее есть еще мама, и завод, на котором она должна трудиться,
И потому ей некогда на драмы размениваться и «веселиться».
Конечно она пойдет за ним, если он позовет,
Она понимает это и где-то в душе ждет.
Но девочка привыкла на ногах стоять твердо,
Взгляда не опускать в пол.
У нее в сердце стало чуть просторней,
Хоть и торчит из груди кол.

Завод откроет двери перед тобой,
Проходи, бери фартук, надевай сапоги,
Бурлят резервуары, кипят кислотой,
Оставляют на руках и ногах ожоги.
Кричи, бей в стену, завод все выдержит.
Хитрая крепкая бетонная бестия.
Завод научит любого жить,
Он выбьет мысли о смерти и мести.
Работай, работай, не впадай в смятение,
Не время любить, девочка зависима
От элементарной *фигни* – от денег,
Это вытравливает любые мысли.
С шести до шести, с восьми до восьми,
Кури, задыхайся, пой, бунтуй и смейся.
В этом аду остаются людьми
Редко, но ты на человечность проверилась.
Девочка выходит со смены разбитая,
Спутаны мысли, их осенним ветром
Выворачивает на дорогу, грязью пропитывает,
Смешивает со страницами старых газет.
Город спит вокруг, она возвращается
Домой, к своей повседневной рутине,
Но она должна, кому точно не знает –
Может богу, может родителям, может имени.
Девочка открывает большие окна
С понедельника по субботу звенят ее вены
Музыкой. Она совсем не одинока,
И за обыкновенностью необыкновенна.
У нее есть крылья, только она не летает,
Потому что летать ей вообще-то некогда.
Она видит, она чувствует, она знает
И тем самым привлекает поэтов.
Они слетаются к ней, жужжат над ухом,
Говорят, о том, что она красивая,
А она делает вид, что их слушает.
Красоту давно заменила сила.

Однажды утром по дороге с работы,
Девочка, как обычно, без сил шагала.
Вместе с солнцем на город наползала суббота,
Кататонической ленью его укрывала.
Ей бы домой пойти сразу к матери,
Но девочка решила расставить все точки.
Сказать любимому – «Любимый, хватит!»
Чувства хоть и свежи, но есть дела прочие.
Слезы вытирая рукавом куртки,
Она подошла к его дому.
Десять минут, восемь окурков,
Губы дрожат. Вот окно знакомое.
Он выходит из подъезда еще сонный,
И вроде бы к нежности расположен.
Но девочка словно курок взведенный,
Она напряжена и осторожна.
За спиной крик – «Ах, ты *Иуда*!»
Одна из бывших его в руке с ножом
Возникает словно бы из ниоткуда.
Разум девочки звенит, он обнажен.
Она застывает, мысли отбрасывает,
Рефлекторно уходит куда-то в сторону.
Она не думает, думать опасно –
Нажила ведь проблем себе на голову.
Истерично вопящая шальная баба,
Бросается на девочку словно гиена.
Девочке этого всего не надо,
Она уходит – нужно так непременно.
А мальчик любимый стоит и держит
Свою извивающуюся подругу.
Девочка Настя многое стерпит,
Но она снова вторая и все по кругу.

Бог хитро наблюдает с небес за квартирой,
В которой непривычно тихо стало.
Он отвлекся от досуга созерцания мира
И смотрит, как девочка бокал за бокалом
Выпивает и курит в открытую форточку.
Сегодня книги отвлечь не смогут.
Она ведь хотела поставить точку,
А теперь опять наедине с богом.
За окном лязг трамвайных рельсов,
Лампочка жужжит неприятно,
От реальности никуда не деться –
Вытирает на скатерти винные пятна.
Заплетает косу, расплетает косу,
Желает скорее уйти за грань.
Она сейчас не задается вопросом,
Что с ней наутро станет.

Это тепло,
Странный свет.
Крылья,
Притяжения больше нет.

Звенящая тишина,
Внутри так легко.
Смотри - из кухонного окна,
До земли недалеко.
Ползет яд по венам,
Песен городские молитвы в наушниках.
Все сбудется непременно,
Девочка слушает. Слушает
Стержень гордости.
Храм внутренней силы
Отпускает колкости –
Не имеешь права уйти красиво.
Вообще права не имеешь,
Теория дрожащей твари,
Рушится, когда вены алеют.
И голова не варит.
Проваливается куда-то девочка Настя,
Она видит себя над городом птицей.
Чувство свободы, настоящее счастье.
Внезапная боль.
Открывает глаза – в больнице.

Сперва она думала, что ангел пришел за ней,
Потом оказалось – дежурный врач.
Она его помнила, его зовут Андрей.
Ну вот, она проснулась и плачет.
Они учились вместе много лет назад,
В маленькой скромной деревенской школе.
У его родителей был вишневый сад
И машина-инвалидка у отца – дяди Толи.
Он раньше нее уехал в город, когда родители его умерли,
У него еще в школе был к знаниям голод, но он был человеком земли.
Интернатуру прошел, вот в больнице работает,
Сидит на краю кровати.
И чувствует, как окружена заботой
Уставшая девочка Настя.

Жила-была девочка Настя, на окраине уездного города.
Работала на заводе, верила в счастье, куталась в плед, когда было холодно.
Курила сигареты «Космос», читала стихи, по ночам спала.
Она верила – никогда не поздно спеть что-то вроде – «Делали деЛа-ла-ла»

Как она дальше – одному богу известно, бог ведь наблюдает за ней.
Но она не пьет, слушает песни,
Иногда курит возле подъезда.
Рисует картинки на полотнах небесных,
Вечера проводит с мамою вместе.
Конечно мечтает стать чьей-то невестой.
А по воскресеньям в условленном месте ей дарит цветы Андрей.