***

Оркестр приступает к увертюре...
Сам дирижёр руками чуть махнул,
Валторны, трубы горестно вздохнули,
И лёгким ветерком, промчался скрипок гул,
Давая жизнь рояльному аккорду,
А дальше,больше...
Форте!Форте!
Всё громче и надрывней, крик души,
Разлившейся на нотную бумагу,
Так будто дан приказ,
Ломай!
Круши!
Законы мироздания.
И сагу вдруг прерывает барабанов гром...,
и тишина застывшая кругом.
Лишь флейта жалобно выносит ноту "Фа"
И снова гром...!
Объединились все тогда.
Альты,виолончели,скрипки,
Фагот-притворщик с гаденькой улыбкой.
Все стали против флейты!
Я прозрел.
И понял, это девочка-душа.
А остальные черти-искушенья.
Все были против, без сомненья,
Все издевались как могли.
Кровь стыла в жилах.
Помоги!-кричала флейта исступлённо.
Но жизнь-убийца!
Обречённо оркестр взвыл.
И флейты пенье прервалось.
Душа была добита барабанной дробью.
Потом её оплакали.
Подобье, небольшого постамента,
Соорудил из нескольких аккордов,
Чуть-чуть подумав, духовых и струнных ряд.
И всё прошло...,а флейты аромат пропал.
И кончился концерт.
Те, что на сцене, кланялись.
А те, что в зале, хлопали.
Кричали Браво! Бис!
Убили флейту-девочку.
И кончился каприз.
Убили душу, а теперь смеялись и хлопали.
И только дирижёр,
Так, будто провинившийся мальчишка,
Собрал скорее ноты, в серенькую книжку,
И был таков.
Под чёрным фраком, он тоже понимал,
Что публика,оркестр, он -убийцы флейты.
А зал всё хлопал,хлопал и кричал.
Бис!Браво! Супергениально!
Плакал только я,в проходе стоя.
Да дирижёр,в гримёрке потной, прячась от зевак.
Он был хороший,добрый.
Только вышло так, что ноты в сташный ряд переплелись.
Ах как порой жестока, стерва жизнь.
А музыка, лишь отражение, в зеркале химер,
Того что происходит...
Наваждение.