На разных языках

Рассказ этот я не нашёл у себя нигде, сколько ни искал, зато неожиданно нашёл его в Самиздате, где когда-то подружился с молодым католиком, который очень хотел переводить с английского и, желательно, литературу религиозного содержания. Живущий где-то в России, Николай Бедарев перевёл, сотрудничая со мной ещё пару рассказов и даже книгу (http://krotov.info/libr_min/19_t/vi/dten.htm). О том, как я подружился с самим Бенетом расскажу как-нибудь в другой раз. Там есть о чём вспомнить. Рассказ этот мне особенно дорог потому, что за него я получил нагоняй от самого местного епископа, опубликовав его в ежемесячнике моего прихода, состоявшего из двух норвежских церквей и одной исландской, в 1995 году.
- Зачем Вы подрывете такими публикациями наши дружественные связи с другими конфессиями, в частности с католиками? – строго спросил Епископ.
- Извините, я и подумать не мог ни о чём таком. Ведь этот рассказ написан католиком, - ответил я.
Позже мне эту публикацию, конечно, припомнили.

ОБ АВТОРЕ

Бенет Твидтен родился в городе Кассельтон, Северная Дакота. Выпускник Университета Святого Иоанна, он вступил в Орден бенедиктинцев в 1958 года. Опубликованы две книги Твидтена: "Такие разные монахи" (роман о жизни бенедиктинцев) и "Наша доля в царстве небесном" (его комментарии к уставу Святого Бенедикта), а также множество эссе и рассказов. В течение многих лет он редактирует журнал монастыря Blue Cloud в Южной Дакоте, опубликовавший уже немало произведений, написанных американскими индейцами. Кстати, в этом монастыре хранится самая большая в мире коллекция предметов индейской материальной культуры. Брат Бенет живет и работает в этом монастыре, находящемся к западу от города Милбанк, почти на границе Миннесоты с Южной Дакотой. Бенет Твидтен является одним из неизменных участников Фестиваля провинциальных американских писателей, проходящего каждый год в городе Маршалл, штат Миннесота.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
   
Недавно я случайно стал свидетелем разговора нескольких человек о тех вопросах, которые служат сегодня причиной раскола в церкви. Эти люди не принадлежали к католической вере, но тема их разговора была мне тоже хорошо знакома. Похоже, что у представителей любой деноминации сегодня есть свой, особенный пунктик. В этом рассказе нетерпимость верующих друг к другу дошла до крайности. Не пора ли нам, христианам, вспомнить о том, что мы прежде всего должны любить друг друга, не взирая на любые различия между нами?

НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ
Бенет Твидтен
Перевод Николая Бедарева, редакция Валерия Чижика.

Почти год Донна Станковски донимала отца Мерфи требованиями перейти на традиционную латинскую мессу:
- Епархия это уже разрешает, и вам это хорошо известно.
Конечно, ему было это известно. Но отец Мерфи не имел ни малейшего желания идти на поводу у Донны Станковски - ему ни разу в жизни не приходилось проводить мессу на латыни; он даже не изучал латынь в семинарии.
- В приходе никто, кроме вас, не хочет переходить на латынь, - неизменно отвечал ей отец Мерфи. Донна начинала ему действовать на нервы.
Жители городка считали, что Донна стала фанатичкой и свихнулась на этой почве. Они старались избегать любых разговоров с ней. Шли упорные слухи, что Донна собирается создать свою собственную церковь. Когда кто-нибудь из любопытства спрашивал ее об этом, Донна неизменно отвечала одно и то же:
- Я лишь собираюсь возродить добрые церковные традиции!
Отец Мерфи понимал, что католикам, подобным Донне Станковски, нельзя порывать с церковью. Если Донна хочет послушать традиционную латинскую мессу, пусть съездит в Миннеаполис. Он будет только рад за нее. Ему не известно ни одного прихода на востоке Северной Дакоты, где бы велась месса на латыни. Он твердо решил для себя, что латинская месса не прозвучит в церкви Святого Розария в Микельсоне, пока он является ее священником. Хотя, согласно постановлению епархии, теперь разрешалось проводить традиционную латинскую мессу там, где ее требовало достаточное число недовольных; все прихожане церкви Святого Розария, за исключением Донны, были довольны нынешним течением службы на родном языке.
- Да его и новым-то назвать трудно, - напомнил он ей, - месса совершается на английском, начиная с шестидесятых.
- Месса велась на латыни почти две тысячи лет, - парировала Донна.
- Ну не надо, Донна! Скажи еще, что Иисус говорил на латыни. Так вот, знай, что он на ней не говорил.
- В исконно католической церкви служба всегда велась на латыни.
- Мы основали новую традицию. И тебе лучше свыкнуться с ней.
Она сопротивлялась нововведениям с самого начала. Предшественник отца Мерфи предупредил его о том, что в приходе есть одна женщина, которая никогда не произносит во время службы ни слова по-английски и даже не открывает английский молитвенник; которая даже не пожмет руку мужу или детям, чтобы пожелать им мира на английском языке:
- Тебе не удастся изменить ее. Даже не пытайся! - предупреждал он отца Мерфи.
Когда Клем Малдун сказал, что Донна Станковски собирается купить старую лютеранскую церковь в Микельсоне, отец Мерфи невольно произнес:
- О, черт!
- Говорят, что она нашла священника, который согласился совершать для нее мессу на латыни. Честно говоря, я и сам не против посмотреть на латинскую мессу.
- О, черт! - только и смог повторить отец Мерфи.

Пастор Брекке был в затруднении. Он и Билл Мерфи уже подружились. Этим летом они рыбачили вместе на Лесном озере. Он, как лютеранский пастор, не хотел восстановить против себя местных католиков, продав старую церковь Донне Станковски. И еще менее того он хотел причинить неприятности Биллу.Однако, старое здание требовалось продать, а пока что других покупателей, кроме Донны, не намечалось.
- Да, старая церковь продается, - сказал он Донне, - но решение зависит не от меня, а от церковного совета. Без утверждения церковного совета я не могу принять ни одного решения.
На церковном совете он открыто выразил свое нежелание продавать церковь миссис Станковски.
- Донна собирается использовать здание для того, чтобы вести в нем службы на латыни; а делать это будет священник, принадлежащий к секте, отлученной от католической церкви.
- А что, католики до сих пор этим занимаются? - спросил Джордж Циммерман.
- Что, они до сих пор отлучают людей от церкви?
На что Джулия Даль ехидно заметила:
- Какой-то там Папа отлучил от церкви Мартина Лютера, но это нам нисколько не помешало стать лютеранами.
- А почему? - спросил Джордж. - Почему их вышвырнули из церкви?
- Те люди, к которым себя причисляет Донна Станковски, являются последователями одного французского архиепископа, который отвергает нововведения, произошедшие в католической церкви, в том числе использование родного языка прихожан при богослужении.
- Всем моих друзьям-католикам нравятся нововведения, - сообщила Сельма Якобсон. - Они теперь даже могут есть мясо по пятницам.
- Католики все больше и больше становятся похожи на нас, - заметил Оскар Торгерсон. - Они теперь даже поют наши гимны.
- Да, - сказала Джулия, - теперь они поют "Как Ты велик" на всех похоронах. И еще они рассказывают мне, что часто поют по воскресеньям "Нерушимую крепость".
Пастор Брекке хотел бы, чтобы в его церкви прихожане перестали петь "Как Ты велик". Он считал этот гимн безвкусным.
- А где Донна возьмет деньги? - поинтересовался доктор Хальворсон.
- Соберет среди таких же, как она, по всему штату.
Сельма удивилась:
- Вы хотите сказать, что есть много католиков, недовольных нововведениями?
- Нет, но их достаточно, чтобы выступить в ее поддержку. И все они примчатся сюда, в Микельсон.
- Может, не стоит продавать им церковь?
- Сельма, ты же знаешь, что мы должны ее кому-нибудь продать. Нам нужны деньги, чтобы выплачивать долги за строительство нового здания.
- Вы же собираетесь купить орган, который нам, в общем-то, не нужен, - заявил Джордж.
- Не надо! Нам нужен настоящий орган, - заметил пастор Брекк. Органистом была его жена. Деньги за строительсво новой лютеранской церкви Спасителя, так или иначе, нужно выплачивать, но о покупке нового органа речь не шла вовсе - до тех пор, пока Сьюзен не начала приставать к нему с этой идеей несколько месяцев назад. И он был вынужден с ней согласиться. Качество музыки в святилище можно было заметно улучшить, только заменив богомерзкий электронный орган, перенесенный в новое здание из старого, на настоящий.
- Надо было нам снести старую церковь и построить новую на том же месте, - сказал доктор Хальворсон, - Тогда бы не было у нас сейчас этой проблемы.
- А в чем, собственно, проблема? - Оскар подумал о своем мотеле, который переживал далеко не лучшие времена с тех пор, как был сооружен новый отрезок шоссе, по которому все едущие в Фарго машины объезжали теперь Микельсон. Если сделка состоится, то недовольные католики будут съезжаться со всей Северной Дакоты в Микельсон в субботу вечером, чтобы успеть к мессе в воскресенье утром. И им всем придется останавливаться в его мотеле, единственном мотеле в городе.
- А может быть католики из церкви Святого Розария будут рады, если Донна уйдет от них? - предположила Джулия. - Весь город устал от ее жалоб.
- Она уже достала и католиков, и протестантов, - поддакнул Оскар.
Пастор Брекке сказал совету:
- Боюсь, что продажа здания создаст раскол среди всей паствы отца Мерфи и его епископа.
Его собственный епископ уже давно давил на Брекке, требуя окончательного решения по поводу старого здания:
- Реши ты, наконец, что делать с этой развалюхой, Арвид. Или продай ее, или снеси.
- Проголосуем? - напомнил Оскар.
Они единодушно проголосовали за то, чтобы продавать сейчас, а не ждать, пока найдется другой покупатель.
- Я сообщу Донне о вашем решении, - сказал пастор.

- Я покидаю вашу Церковь, святой отец. И возвращаюсь в лоно той Церкви, которая все еще учит истине.
Отец Мерфи хотел было спросить: "Что есть истина?", но вовремя вспомнил, что это прозвучит слишком похоже на Понтия Пилата. Его измотали тщетные попытки урезонить Донну. Она никогда не умела отличать главное от второстепенного. Ему хотелось что-то саркастически возразить ей, но он не нашелся, что сказать, и лишь кивнул:
- Да, да, истинно так. И латынь - это язык истины.
Из окна своего дома отец Мерфи наблюдал, как Донна вышагивала по улице, уверенная в избранном ею пути. Ему стало жалко ее мужа и детей. Вполне возможно, что безбрачие, это и в самом деле благословение, подумал он.

Пастор Брекке припарковался перед домом Станковски, грустно размышляя о том, что он должен был ей сообщить.
Он вспомнил, как однажды сказал Биллу Мерфи:
- Всякий раз, когда у нас, в лютеранской церкви, возникают разногласия, образуется новый синод.
На что Билл ответил:
- Мне кажется, Арвид, что лютеране в последнее время стали снова объединяться, - он имел в виду недавнее слияние трех лютеранских синодов.
- А вот католики нынче делятся налево и направо.
Пастор Брекке боялся того, что Донна Станковски может увлечь в схизму за собой и других прихожан из церкви Святого Розария. Все это нанесет большой удар по единству верующих в Микельсоне, особенно среди католиков и протестантов. И ему нельзя будет больше сидеть рядом с Биллом Мерфи на совместных завтраках для городских священников.
Пастор также был обеспокоен тем, как могло все это повлиять на семейную жизнь Станковских. Все в городе знали, насколько непрочен был этот брак - люди говорят что Донна и Джек постоянно ссорятся из-за религии. Будучи единоверцами, они ведут себя так, словно состоят в смешанном браке. Джек был преподавателем обществоведения в старших классах школы Микельсона. Его зарплаты было недостаточно для содержания их многодетной
семьи и поэтому летом Джек пополнял свой доход, нанимаясь на любую доступную работу. То он работал вышибалой в баром в Таверне у Вильсона, то раскладывал товары на полках в магазине у Олсона, то развозил по городу почту вместо Джанет Калбертсон, когда та была беременна. Иногда он на целое лето покидал Микельсон в поисках работы, присоединяясь к сборщиках дорожного мусора в Канзасе, но всегда возвращался назад, в Микельсон, к началу футбольного сезона в конце августа. Этим летом он опять работал у Вильсона, несмотря на то, что некоторые горожане считали, что школьному учителю не подобает быть вышибалой.
Пастор Брекке подумал, что покупка здания старой церкви Спасителя Донне и ее друзьям может послужить причиной для ее развода с Джеком. Если она свяжется с консервативными экстремистами, то не уйдет ли от нее Джек?
Будут ли лютеране виноваты в этом разводе? И не уволит ли школа разведенного учителя?
Наконец, он решился выйти из машины. Никто не вышел не его звонок в дверь, но из глубины дома были слышны голоса. Похоже было на то, что Донна спорила с одним из своих отпрысков. Он дернул дверной колокольчик еще раз.
- Помогите! Помогите! - кричал ребенок.
Пастор Брекке вошел в дом. Он увидел Донну и ее младшего сына, Тима, в гостиной. Они сидели на кушетке, Донна держала в руках книгу в переплете из черной кожи. Когда мальчик попытался ускользнуть от нее, Донна схватила его за руку.
- Сиди, не дергайся! Ты должен знать все, что положено говорить служке перед алтарем.
Пастор Брекке застыл в изумлении. Мальчик всхлипывал. Его майка вся промокла от слез и соплей.
- Я не хочу говорить эти слова, - протестовал он. - Я не могу их выучить!
Донна шлепнула сына.
- Нет, можешь! И ты их выучишь!
- Прекратите сейчас же! - закричал пастор Брекке. - Вы обижаете ребенка!
- Или он научится, как помогать священнику во время мессы, или я его уничтожу! Тим, видишь эти слова в требнике? Повторяй за мной. Читаю по слогам: Ad De-um qui lae-ti-fi-cat ju-ven-tu-tem me-am.
- Не могу! - взвыл Тим. - Эти слова для меня слишком трудные!
- Донна, Тим ведь еще только в третьем классе, - дочь пастора Брекке, Эмили, была одного с Тимом возраста. - Он слишком маленький, чтобы учить латынь.
- Ничего подобного! Не мешайте нам!
Пастор Брекке подошел к мальчику и, взяв его на руки, сказал:
- Идем, найдем твоего папку, Тим.
Донна последовала за ними к двери.
- Зачем вы приходили? - спросила она.
- Я приходил по поводу продажи старой церкви.
- Ну и что?
- Тебе ее не видать! Никаких торгов. Особенно с тобой.

Дата перевода: 2003 год